Ральф Баркер - Торпедоносцы. Британские ВВС против немецких конвоев
Джуберт обратился 8 февраля к командующим бомбардировочной и истребительной авиацией, излагая причины своих убеждений и описывая шаги, которые предпримут его собственные подразделения. Ежедневное патрулирование, которое выполнялось на регулярной основе в течение последних семи месяцев, должно проводиться от сумерек до рассвета на подходах к гавани Бреста. Два других участка, один между Уэсаном и островом Ба, второй между Гавром и устьем Соммы, также надлежало патрулировать в темные часы. Ночные противолодочные дозоры в заливе перекрывали возможный путь выхода кораблей, помогая тем самым патрулированию. «Бьюфорты», расположенные в Сент-Эвале и на острове Торни, отвечали за ночные операции в Канале. Базировавшиеся в Лошаре «бьюфорты» оставались в резерве для дневного удара в Северном море в случае, если ночные атаки в Канале провалятся. По плану они должны были координировать свои действия с операциями истребителей и бомбардировщиков, а также атаками «сордфишей».
Начиная с 9 февраля Джуберт запретил все отпуска экипажам «бьюфортов» и вызвал из отпусков шесть опытных экипажей 22-й эскадрильи. Настал подходящий момент, чтобы предупредить все экипажи о предстоящей операции. Однако, вероятно, в целях безопасности, этот план не был осуществлен.
10 февраля, поддавшись собственному убеждению, Джуберт пошел на риск, приказав «бьюфортам» из Лошара перелететь на юг в Норт-Коатс. Оттуда они смогут наблюдать за «Тирпицем», но это позволит им нанести более ранний удар, если корабли из Бреста начнут движение по Каналу. Джуберт, таким образом, сделал свою ставку. Но Норт-Коатс был занесен снегом, и эскадрилья Лошара просто физически не могла совершить передислокацию вовремя.
Всем самолетам бомбардировочной авиации было приказано быть в готовности номер один в качестве ударной силы всей операции. В результате все тренировочные и оперативные полеты, за исключением ударов по Бресту, практически прекратились. Но такие условия не могли соблюдаться командованием долго, и поэтому с 10 февраля 100 самолетов постоянно находились в двухчасовой боевой готовности, а остальные могли включиться в дело после оповещения. Естественно, командование бомбардировочной авиации ожидало получения заблаговременного предупреждения о приближении кораблей и о времени атаки.
В это время немцы вынашивали окончательные планы прорыва. Ас германских истребителей Адольф Галланд отвечал за воздушную оборону всей операции. В его распоряжении находилось около 280 самолетов, большей частью «Мессершмиты-109» и «Фокке-Вульфы-190», а также примерно тридцать «Мессершмитов-110». Большинство из них базировались на аэродромах вокруг Ле-Туке, а малые их подразделения – возле Кана и Амстердама. Истребители из Ле-Туке, возвращаясь после операции после трех часов пополудни, должны были достичь сектора Амстердама, где им предстояло приземлиться, дозаправиться и вернуться в кратчайшие сроки к кораблям. На всем пути минимум шестнадцать, а максимум тридцать два истребителя осуществляли воздушное прикрытие, однако в проливе эти цифры могли быть значительно увеличены. Была также распространена легенда о конвое, двигавшемся с востока на запад, и немецкие пилоты не имели представления, что их ожидает.
По прогнозу немецких метеорологов 12 февраля погода в Канале могла испортиться с утра. Все было готово для операции, которую немцы назвали «Молния Цербер».
Как только стемнело, 11 февраля семь миноносцев стали строем у входа в гавань Бреста для сопровождения больших кораблей. Точно в 20.00 «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Принц Евгений» покинули свои стоянки и направились к выходу из гавани. Но в этот момент, когда корабли были уже в пути, поступило предупреждение о воздушном налете. Подобно шаловливым детям, нарушившим указание идти в постель, корабли в спешке замедлили ход и вернулись на стоянки. Когда появились двенадцать «веллингтонов» и восемь «стерлингов» бомбардировочной авиации, в «спальне» уже было тихо и корабли явно готовились к ночи.
«Веллингтоны» и «стерлинги» сбросили свои бомбы, не повредив корабли, и по возвращении, естественно, сообщили, что в Бресте не произошло никаких перемен. Но как только они повернули назад, гавань снова ожила, и корабли, хоть и с опозданием, в конечном итоге построились за пределами Бреста в 22.45. Если бы налет бомбардировщиков произошел на полчаса позже, возможно, была бы объявлена тревога.
Немецкий план внезапного выхода из Бреста под покровом темноты не учитывал широкую патрульную систему, организованную командованием береговой авиации. Когда конвой выстраивался за пределами Бреста, один из «хадсонов» патрулировал «пробку», закрывавшую горлышко выхода из гавани Бреста. Патрулирование осуществлялось непрерывно в течение всей ночи четырьмя самолетами посменно. Ночь была исключительно темной, но «хадсон» был оснащен радаром для слежения с воздуха за передвижением кораблей.
К сожалению, «хадсон» уже достиг юго-восточной точки района своего патрулирования, следил за юго-западом и не засек немецкие корабли. Лишь при приближении самолета-сменщика корабли оказались в зоне действия радаров обоих самолетов. При изучении записей приборов второго «хадсона» выяснилось, что самолет находился всего в 9 милях от немецких формирований, но по непонятным причинам его радар не засек корабли.
Немецкие корабли, подобно джиннам, выскользнули из бутылки, но им еще предстояло пройти через патрулируемый район Уэсан – острова Канала. Здесь опять у патрульного самолета случились неполадки с радаром, и он был вынужден вернуться на базу. На смену ему никто не вылетел, частично из-за нехватки самолетов, частично потому, что патруль «пробки» ничего не сообщил, и считалось, что в случае продвижения кораблей они будут находиться далеко к югу от района патрулирования и поэтому их должны засечь третий и последний патруль, работавший у побережья Суссекса.
Но и здесь произошла ошибка. Из-за угрозы тумана самолет был отозван на базу. Если бы он продолжил патрулирование до рассвета, как это обычно и бывало, он вполне мог бы засечь немецкие корабли.
Дневное патрулирование осуществлялось самолетами истребительной авиации, но они не залетали на юг дальше устья Соммы. Таким образом, почти двенадцать часов немецкий конвой шел по Английскому каналу, чудесным образом избежав обнаружения, двенадцать часов, во время которых экипажи «бьюфортов» спокойно спали, а с наступлением утра отправились по своим обычным делам. Один из экипажей в Сент-Эвале взлетел для обычного облета гавани за многие мили от немецких кораблей, которые прошли Сент-Эваль курсом на юг вскоре после полуночи. Еще один самолет из Сент-Эваля выполнял тренировочную программу. В Лошаре три экипажа ожидали вылета на обычное патрулирование, дежурные самолеты и их экипажи находились в готовности, а в столовой было вывешено расписание тренировочных полетов. На острове Торни только четыре из семи самолетов были вооружены торпедами. На остальных были подвешены бомбы.
Экипажи «бьюфортов», хотя и сделали определенные выводы из-за отмены отпусков, все еще не осознавали серьезности момента. Люди находились в постоянном нервном напряжении в течение многих недель. Присутствие трех линкоров в Бресте, а «Тирпица» в Тронхейме сильно подогревало обстановку. У каждого в голове таилась мысль и боязнь того, что ему предстоит операция, аналогичная той, во время которой погиб Кемпбелл. Все прекрасно понимали, что в случае прорыва кораблей они окажутся на острие копья. И все же летчики лишь смутно могли себе представить, что от них ожидалось. Отсутствие 22-й эскадрильи не только оставило торпедные подразделения без элитных пилотов, но также лишило все остальные эскадрильи торпедоносцев возможности систематической подготовки персонала, что в результате повлияло на неадекватность сил поставленной перед ними задачи.
Торпедные силы оказались разрозненными и неопытными ввиду непредвиденных действий врага и потребностей заморских театров войны. Оставшиеся экипажи, пребывая в неведении относительно предстоящих операций, были лишены крайне необходимого стимула для предстоящей схватки.
Экипажи 42-й эскадрильи в Лошаре хотя и не были оповещены, но понимали, что им предстоит перебазировать эскадрилью в Норт-Коатс. Однако летчики относились к этим слухам так же равнодушно, как и ко многим другим. Вечером 11 февраля они получили арктическое обмундирование, что жадные до новостей пилоты сразу же оценили как предзнаменование перемещения в Исландию или еще того далее. Затем, ранним утром 12-го, экипажи были приглашены в оперативную комнату, где им сообщили о предстоящем полете на юг этим утром. Норт-Коатс все еще был покрыт снегом, и Джуберт решил перебазировать эскадрилью на более удобный аэродром в Норфолке.
Командир эскадрильи подполковник авиации М.Ф.Д. Вильямс только что принял командование, еще не успел устроиться, подобрать себе экипаж и познакомиться с людьми. Таким образом, в этот решающий момент командир эскадрильи оказался без собственного экипажа. Поэтому он решил лететь на юг с человеком, который выполнял обязанности командира в предшествовавшие три недели, – с майором В.Х. Клиффом, старшим командиром звена, – и подобрать себе экипаж позднее. Клифф отвечал за подразделение, базировавшееся в Сент-Эвале. Прошлым летом он служил в 36-й эскадрилье торпедоносцев-бомбардировщиков в Сингапуре, откуда его отправили домой по причине заболевания какой-то тропической кожной болезнью с высокой температурой. Через несколько месяцев после его отъезда эскадрилья была полностью уничтожена во время выполнения первой же операции. В 42-й эскадрилье, в атмосфере гнетущего ожидания, он словно вышел из-под обстрела, но все же чувствовал себя как на раскаленной сковородке [5].
