Корнелиус Райан - Последняя битва. Штурм Берлина глазами очевидцев
Генерал дернул шнур, висевший сбоку от карты. Шторы разъехались, открыв цель: Берлин.
Ари пристально вгляделся в лица офицеров, смотревших на карту, и увидел энтузиазм и предвкушение. Он не удивился. Уже месяцы эти командиры жаждали настоящего дела. Большинство из них выбрасывались со своими частями на Сицилии, в Италии, в Нормандии и Голландии, но в последнее время дивизии отводилась роль сухопутных войск, главным образом в Арденнах в «битве на выступе». Ари знал, что, будучи командирами отборных воздушно-десантных частей, они чувствовали, что не выполняют свое истинное предназначение: штурмовать цели впереди наступающих армий, а затем удерживать их, пока не подойдут основные войска. Союзники наступали столь быстро, что запланированные парашютные десанты снова и снова отменялись.
«Штурм Берлина, – объяснял Гавин, – часть операции 1-й союзнической воздушно-десантной армии, в которой будут задействованы соединения из трех дивизий. 82-й, обозначенной «Оперативная группа «А», отводится главная роль. – Скатав вверх прозрачное покрытие карты, Гавин указал на ряд квадратиков и овалов, начерченных черным жирным карандашом вокруг различных объектов и зон выброски. – По существующим планам, – сказал он, – 101-я воздушно-десантная дивизия занимает аэродром Гатов к западу от города. Бригада 1-го воздушно-десантного корпуса захватывает аэродром Ораниенбург на северо-западе… Наша цель находится в самом Берлине – это аэропорт Темпельхоф».
Цель 82-й дивизии казалась неправдоподобно маленькой. Среди 321 квадратной мили, занимаемой городом и его окрестностями, аэропорт выглядел почтовой маркой – зеленым пятном едва ли в полторы квадратные мили, стиснутым плотной застройкой. С севера, востока и юга к нему грозно подступало не менее девяти кладбищ. «Два полка рассредоточатся по периметру аэропорта, – говорил Гавин, – а третий займет здания, обращенные к центру Берлина, в северной части поля. Мы будем удерживать плацдарм силами воздушного десанта до подхода сухопутных войск. Ждать придется недолго, самое большее – несколько дней».
Гавин также отметил, что «слепую» тренировку парашютистов следует проводить более интенсивно. Рельефные модели Темпельхофа и окружающих районов необходимо разместить в находящихся под особой охраной помещениях штабов; фотографии зоны высадки, данные разведки и все другие материалы будут предоставлены командирам полков и их штабам для конкретного планирования.
«Большая удача, что в нашем распоряжении находится капитан Гарри, – продолжал Гавин. – Он эксперт по Берлину, особенно по Темпельхофу и прилегающим районам. Он будет выброшен с парашютом вместе с нами и сможет присутствовать на совещаниях и отвечать на все ваши вопросы».
Гавин сделал паузу и обвел взглядом своих офицеров.
«Не сомневаюсь, что все вы хотите знать ответ на главный вопрос: как скоро? Это зависит от немцев. План воздушного десанта разрабатывался с ноября прошлого года. Он постоянно менялся, и мы должны ожидать еще больше изменений до начала операции. День «А», как обозначен этот день, зависит от скорости продвижения союзников к Берлину. Естественно, дата десантирования будет назначена не раньше, чем сухопутные войска окажутся на приемлемом расстоянии от города. Однако вполне вероятно, что до дня «А» осталось не более двух-трех недель. Так что у нас не очень много времени. Вот и все, что я могу сказать вам сейчас».
Гавин отступил и дал слово своим штабистам. Один за другим они объясняли различные фазы операции, но Гавин слушал невнимательно. Как он впоследствии вспоминал, он сожалел о том, что из-за требований секретности не может полностью раскрыть детали. Он был далеко не искренен, ибо сообщил своим офицерам только часть плана операции 1-го союзнического воздушно-десантного корпуса – оперативные действия по захвату аэропортов во взаимодействии с наступающими на Берлин союзниками. Он не упомянул, что приказ на это десантирование может быть отдан в совершенно другой военной обстановке: при неожиданном крахе или капитуляции Германии и ее вооруженных сил. Та часть плана все еще оставалась совершенно секретной. Она являлась логическим продолжением операции «Оверлорд» – вторжения в Европу – и некоторое время называлась операция «Рэнкин, Кейз Си», а позже операция «Талисман». Последнее название изменили в ноябре 1944 года в целях безопасности. Теперь операция называлась «Иклипс».
План «Иклипс» был столь секретным, что, кроме высокопоставленных офицеров штаба Верховного главнокомандующего, только паре десятков генералов было разрешено изучить его. Это были командиры армий или корпусов или представители других служб с эквивалентными полномочиями. Мало кто из командиров дивизий знал об «Иклипсе». Сам Гавин знал только некоторые из целей и те части плана, что касались непосредственно его и его дивизии.
В предшествующие месяцы на бесконечных совещаниях, на которых присутствовали генерал Льюис Брэртон, командир 1-й союзнической воздушно-десантной армии, и непосредственный начальник Гавина, генерал-майор Мэтью Б. Риджуэй, командир 18-го корпуса, о «Иклипсе» говорили как о плане оккупации Германии. План детализировал оперативные действия, которые должны быть предприняты немедленно в случае поражения или капитуляции Германии. Его главными целями были принуждение к безоговорочной капитуляции, разоружение всех немецких войск и контроль над ними.
В той части «Иклипса», где был распланирован воздушно-десантный штурм Берлина, парашютистам предписывалось действовать быстро, чтобы «завладеть вражеской столицей и главным административным и транспортным центром… и продемонстрировать наше вооруженное присутствие». Десантники должны были подавлять любые оставшиеся очаги сопротивления фанатиков; спасать военнопленных и заботиться о них; захватывать секретные документы, досье и фотопленки, не допуская их уничтожения; овладевать информационными центрами, такими, как почтовые и коммуникационные ведомства, радиостанции, редакции газет и типографии; брать в плен военных преступников и уцелевших членов правительства, устанавливать закон и порядок. Воздушно-десантные войска должны были предпринимать все эти меры до прибытия сухопутных войск и групп военного правительства.
Вот и все, что было сообщено Гавину об операции «Иклипс». О том, как по плану «Иклипс» собирались оккупировать или разделить на зоны Германию и Берлин, он ничего не знал. В данный момент единственной обязанностью Гавина было подготовить 82-ю дивизию, однако, чтобы удовлетворить всем требованиям, необходимо было разработать два отдельных плана. Первый – оперативный план захвата города. Второй план, исходя из условий «Иклипса», требовал сбросить на Берлин десантные части, как авангард, но исключительно с полицейскими функциями. Гавин сообщил своим командирам только то, на что имел право, хотя знал, что, если война закончится неожиданно, боевая задача воздушного десанта круто изменится. На данный момент приказ был недвусмысленным: следовать оперативному плану и подготовить 82-ю дивизию к воздушному десанту с целью захвата Берлина.
Гавин очнулся от своих мыслей и услышал конец речи офицера голландской разведки: «Я должен повторить, что, если вы ожидаете помощи от кого-либо в Берлине, забудьте об этом. Найдете ли вы проводников, желающих помочь? Ответ: нет. Есть ли подполье, аналогичное тому, что мы имели во Франции и Голландии? Ответ: нет. Даже если кто– то из берлинцев сочувствует нам, они слишком запуганы, чтобы продемонстрировать свои симпатии. Позже мы сможем обсудить эти вопросы более детально, но сейчас позвольте мне заверить вас: не питайте никаких иллюзий насчет того, что вас встретят с шампанским и розами. Армия, СС и полиция будут сражаться до последней пули, а потом выйдут с поднятыми руками и заявят вам, что война была страшной ошибкой, что во всем виноват Гитлер, и начнут благодарить вас за то, что вы вошли в город раньше русских. – Долговязый голландец тронул ус. – Они будут драться, как сумасшедшие, и бои будут жаркими. Но цель того стоит, и я горд тем, что иду с вами. Друзья мои, когда мы возьмем Берлин, война закончится».
Гавин знал, что взять Берлин будет нелегко, но полагал, что психологический шок штурма может сам по себе подавить немецких защитников Берлина. Это будет один из самых крупных воздушных десантов войны. По первоначальному плану в операции предполагалось задействовать 3000 самолетов прикрытия, 1500 транспортных самолетов, возможно, более тысячи планеров и около 20 000 парашютистов – больше, чем было сброшено в Нормандии в день «Д». «Все, что нам нужно, – в заключение сказал Гавин своим офицерам, – это решение и слово «ВПЕРЕД!».
В 30 милях от них, в Мурмелонле-Гран, закаленная 101-я воздушно-десантная дивизия также упорно тренировалась и была готова к любой операции, однако никто в 101-й не знал, каким будет приказ. Высшее командование спускало столько планов парашютного десанта, что командир дивизии генерал-майор Максвелл Д. Тейлор, его заместитель бригадный генерал Джеральд Дж. Хиггинс и штабные офицеры находились в затруднительном положении. Они должны были готовить дивизию согласно каждому плану, но не переставали задаваться вопросом, осуществится ли хоть какой-то из них.
