Георгий Санников - Большая Охота. Разгром УПА
В поле оперативного внимания была и официально разрешенная деятельность ВСЕХБ — Всесоюзного союза евангельских христиан баптистов, основатель которого небезызвестный Проханов в начале 20-х годов встречался с В. И. Лениным и тогда же получил от него согласие на службу баптистов в Красной Армии исключительно в нестроевых частях, типа строительных и санитарных, короче, именно в тех, где военнослужащий имел законодательно утвержденное право не брать в руки оружие, исполняя, таким образом, самую основную шестую заповедь — «Не убий». Если верить тогда еще сохранившимся в отделе документам, Проханов понравился В. И. Ленину, который разрешил ему как председателю ВСЕХБ после окончания социалистического строительства в стране создать самостоятельное в системе РСФСР «Государство Солнца» по образцу «Города Солнца» Кампанеллы для верующих баптистов, разумеется, с подчинением советскому правительству и под его контролем.
В те времена верующих баптистов на Украине было более 90 тысяч. Все они были учтены, входили в общины, официально зарегистрированные в Советах по делам религиозных культов при правительстве и исполкомах. Общины имели свои легальные молельные дома и официально работающих в них проповедников. Появление в среде баптистов любого постороннего — верующего этой конфессии, но с некоторыми отклонениями от принятых и разрешенных обрядов, как правило, сразу же фиксировалось агентурой и становилось достоянием органов. Религиозная основа у сектантов одна, как и ритуальная часть, за небольшим, но определяющим исключением — проповедники «трясунов» своими проповедями доводят верующих до такого состояния, особенно молодежь и несовершеннолетних, что они входят в экстаз, начинают трястись, их как бы бьет какая-то лихорадка, они впадают в беспамятное состояние, начинают громко выкрикивать бессвязные слова, нести всякую непонятную для слуха тарабарщину. Такое состояние человека у истинно верующих «трясунов» считается нормальным, а бессвязные выкрики означают, что на него снизошел Святой Дух, он вступил с ним в контакт и заговорил на понятном только своим языке. По утверждению врачей, и это научно доказано, приведение в такое состояние нормального человека является крайне опасным для его психики, наносит непоправимый ущерб здоровью, что, естественно, представляет, как тогда всеми говорилось, опасность для нашего советского общества и социалистического государства. Конечно же, при этом проповедники трясунов, да и всех остальных запрещенных и нелегально действующих сект, призывали к неповиновению властям, не принимать участия в общественной жизни, не работать в государственных учреждениях, не посещать школы, не служить в армии, уклоняясь всеми способами от призыва, вплоть до прямого неповиновения и дезертирства. Такая же пропаганда проводилась и ИПЦ, где священники призывали к полному неповиновению власти дьявола и антихриста…
Я на всю жизнь запомнил, когда в офицерской форме вместе с товарищем по работе вошел в камеру арестованных членов ИПЦ, двух старух, сидевших на корточках по углам камеры, и как они, увидев нас в военной форме и фуражках с голубым верхом, запричитали, закрестились: «Сгинь, сгинь, власть антихриста, чур ее, чур!» И продолжали осенять себя крестным знамением и причитать, злобно глядя на вошедших: «Чур Антихристам, гореть вам в пещи огненной!» Я спросил тогда же у товарища: «Как же это получается? Мы — такая мощь, великая держава, и боимся немощных стариков, полубезумных и неграмотных! Что-то не то мы делаем, или я чего-то не понимаю». Засмеялся опытный чекист: «Может быть, ты и прав, Георгий. Только неграмотных у нас в стране и духовно убогих все еще очень много, да и к нашей власти не все относятся как надо. Вот такие старцы и сбивают людей с толку, особенно молодых. Помнишь, я тебе показывал материалы на Кодубенко? Ты читал ее показания. Она люто нас ненавидит, что и не скрывает. Партией прикрывалась, свое церковное происхождение скрывала, ну а что касается ее военной поры — так ведь вся страна воевала, немцы церковь, тем более нашу, православную, совсем не жаловали, сжигали, как и все остальное. Товарищ Сталин все это отлично понимал. За одни сутки собрал самолетами всех нужных экзархов[42] и воссоздал церковь в Советском Союзе. Тогда она особенно была нужна народу; вчера еще его, советского солдата, родители поклонялись ей, пока мы, большевики, ее не разогнали, а тут война. Мы смогли через церковь, влиять на сознание советского человека в нужном нам направлении. Воссозданная Сталиным православная церковь выполняла, да и сегодня выполняет особую роль генератора идей, ее можно сравнить в этом плане с райкомом партии. Мы, в частности наш отдел, формируем нужную нашему государству идеологическую направленность церкви. У нас достаточно агентуры, чтобы незамедлительно получить информацию об отклонениях в проповедях священников, об опасных высказываниях даже не перед прихожанами, а в своем кругу. Мы контролируем церковь снизу доверху. Все знаем. Конечно, мы не вторгаемся в личную жизнь церковной верхушки в высшей ее ступени. Экзарх Украины Иоанн не знает, кто такой Сухонин, а именно он, Виктор Павлович, проводит с ним систематические встречи, прикрываясь якобы своей работой в Совете по делам православной церкви при Совете Министров Украины, где он выступает в роли заместителя председателя и значится там в официальных списках. И никакой тебе утечки. Раскопаем, и загремит болтун в лагеря. Виктор Павлович значится и в Совете по делам религиозных культов в такой же должности. А Кодубенко самая настоящая сволочь. Перед передачей материалов в прокуратуру для последующего направления в суд Генеральный прокурор Украины Р. И. Руденко попросил наше руководство привезти из тюрьмы к нему в кабинет Клавдию Васильевну. Я был при этом. Стояла молча эта симпатичная тетка с горящими от ненависти за стеклами очков глазами. Ну истинный борец за дело Христово! На все вопросы Руденко отвечала презрительным молчанием. Она ростом высокая, Руденко ниже ее, стоит перед ней, орет, весь красный от натуги: «Как ты, фронтовичка, коммунист, могла связаться с этими подонками? Образумься, проси прощения у партии. Пиши обращение на мое имя, срок меньше дадим». А Кодубенко молчит, смотрит свысока, а на морде сплошное презрение ко всем нам присутствующим. Руденко повернулся к нам, мы стояли втроем чуть в стороне, и говорит: «Уведите от меня эту сволочь, пусть сдохнет в лагерях, туда ей и дорога». Конечно, жалко ее было, все-таки женщина еще молодая, на фронте была, ордена честно заработала. На суде она тоже молчала, только и отвечала «да», «нет», от защиты отказалась. Ни на следствии, ни в суде показаний на других участников этой антисоветской группы не дала, хотя и была полностью изобличена показаниями свидетелей и других арестованных по этому же делу. Поработаешь пару лет, Георгий, и поймешь, какую опасность для нашего государства таит в себе незаконная деятельность церкви, ее отдельных представителей. Они нас за людей не считают, мы для них власть дьявола, антихриста».
Спустя какое-то время мы с Виктором Павловичем вечером были у экзарха православной церкви на Украине, его Преосвященства Иоанна. О встрече Сухонин договаривался сам. В кабинете у Виктора Павловича стояло два разных телефона: один — от Совета по делам православной церкви, второй — от Совета по делам религиозных культов.
Встреча была короткой, но интересной. Пили чай с медом и черными монастырскими сухариками. Цель визита — подписать экзарха на облигации Государственного займа, что и было Сухониным успешно сделано. Сумма была приличная, даже по тем временам — двадцать пять тысяч.
Потом была еще одна примечательная встреча вместе с Сухониным, но уже в Одессе, у епископа Одесского, Ростовского и Донецкого Тихона. Отец Тихон, высокого роста, крепкого сложения красавец 50 лет, с гривой пышных вьющихся от природы каштановых волос, с веселыми чуть навыкате карими глазами, с ярко-красными, как будто накрашенными помадой губами принял нас в просторной прихожей большого дома, собственности епархии. Крупной пухлой и холеной рукой крепко пожал руки обоим и вопросительно, но без смущения уставился на меня.
— Вы не беспокойтесь, — и Сухонин назвал Тихона его светским именем, — это мой помощник и ученик, он работает вместе со мной в совете, куда был направлен после окончания университета, юрист по образованию.
Отец Тихон понимающе и лукаво рассмеялся:
— Редко посещаете нас в Одессе, Виктор Павлович, а новостей у вас в Киеве, наверное, много, поговорить хочется, да вот опять не один.
Поняв и оценив шутку, Сухонин ответил:
— Да вы не стесняйтесь, говорите и спрашивайте, пусть молодежь учится у нас, стариков.
Резко повернувшись и указав рукой, куда следует идти, Тихон пропустил впереди себя Сухонина и, еще раз резко сдвинувшись в сторону, чтобы дать дорогу мне, слишком широко шагнул, отчего накидка на его плечах взметнулась вверх и упала мне под ноги. Запутавшись в ней, я едва не упал. Все рассмеялись. В большой столовой, куда мы прошли, стояла пожилая женщина, вся в черном. Я знал от Сухонина — родная сестра Тихона, монашка, она же экономка в доме. Тихон относился к черному монашеству, не имел права жениться, иметь семью, чем обеспечивал себе иерархическое продвижение в церкви до самых высших ее постов. Виктор Павлович рассказывал мне о любовных похождениях Тихона. У этого красавца была куча любовниц, и не только из числа прихожанок, посещали его и светские дамы, мужья которых в Одессе были в некоторых случаях достаточно известны. Любил женщин Тихон, и они платили ему взаимностью…
