Абдурахман Авторханов - Происхождение партократии
«Казусом белли» для уничтожения ЦК и организации «Великой чистки» Сталин и избрал убийство 1 декабря 1934 г. этого «любимца всей партии» – Кирова. Кто его убил? Существующий сейчас в СССР неосталинский режим не хочет отвечать на этот вопрос, ибо ответить на него – значило бы юридически зафиксировать, что организатором нынешней КПСС был величайший в истории уголовный преступник. Поэтому комиссию ЦК по расследованию роли Сталина в убийстве Кирова, комиссию, полномочия которой были подтверждены на двух съездах – на XX и XXII – послехрущевское руководство распустило. Однако в докладах ЦК на этих съездах (на основании архивов ЦК и НКВД и показаний случайно уцелевших свидетелей) содержались некоторые весьма важные факты, связанные с этим убийством.
Приведем здесь соответствующие места этих докладов:
1) В докладе ЦК на XX съезде (1956 г.) «О культе личности и его последствиях» сказано: «Необходимо заявить, что обстоятельства убийства Кирова до сегодняшнего дня содержат в себе много непонятного и таинственного и требуют самого тщательного исследования. Есть причины подозревать, что убийце Кирова – Николаеву -помогал кто-то из людей, в обязанности которых входила охрана личности Кирова. За полтора месяца до убийства, Николаев был арестован из-за подозрительного поведения, но был выпущен и даже не обыскан. Необычайно подозрительно и то обстоятельство, что когда чекиста, входившего в состав личной охраны Кирова, везли на допрос 2 декабря 1934 г., то он погиб во время автомобильной «катастрофы», во время которой не пострадал ни один из других пассажиров машины. После убийства Кирова, руководящим работникам ленинградского НКВД были вынесены очень легкие приговоры, но в 1937 году их расстреляли. Можно предполагать, что они были расстреляны для того, чтобы скрыть следы истинных организаторов убийства Кирова» (Н. С. Хрущев, Речь на закрытом заседании XX съезда КПСС, стр. 18, Мюнхен, 1956).
2) В заключительном слове по Отчетному докладу ЦК на XXII съезде по тому же вопросу делегатам было доложено следующее: «Начало массовым репрессиям было положено после убийства Кирова… Обращает на себя внимание тот факт, что убийца Кирова раньше дважды был задержан чекистами около Смольного и у него было обнаружено оружие. Но по чьим-то указаниям оба раза он освобождался. И вот этот человек оказался в Смольном с оружием в том коридоре, по которому обычно проходил Киров. И почему-то получилось так, что в момент убийства начальник охраны Кирова (Борисов. – А. А.) далеко отстал от Кирова, хотя он по инструкции не имел права отставать на такое расстояние от охраняемого… Когда начальника охраны Кирова везли на допрос, а его должны были допрашивать Сталин, Молотов и Ворошилов, то по дороге, как рассказал потом шофер этой машины, была умышленно сделана авария теми, кто должен был доставить начальника охраны на допрос. Они объявили, что начальник охраны погиб в результате аварии, хотя на самом деле он оказался убитым сопровождавшими его лицами… Затем расстреляли тех, кто его убил… Это продуманное преступление. Кто это мог сделать? Сейчас ведется самое тщательное изучение этого сложного дела. Оказалось, что жив шофер, который вел машину, доставлявшую начальника охраны Кирова на допрос. Он рассказал, что когда ехали на допрос, рядом с ним в кабине сидел работник НКВД. Машина была грузовая (почему именно на грузовой машине везли этого человека на допрос… Видимо, все было предусмотрено заранее, в деталях). Два других работника НКВД были в кузове машины вместе с начальником охраны Кирова. Шофер рассказал далее. Когда они ехали по улице, сидевший с ним рядом человек вдруг вырвал у него руль и направил машину прямо на дом. Шофер выхватил руль из его рук и выправил машину, и она лишь бортом ударилась о стену здания. Потом ему сказали, что во время этой аварии погиб начальник охраны Кирова. Почему он погиб, а никто из сопровождавших его лиц не пострадал? Почему позднее оба эти работника НКВД, сопровождавшие начальника охраны Кирова, сами оказались расстрелянными? Значит, кому-то надо было сделать так, чтобы они были уничтожены, чтобы замести всякие следы» (XXII съезд КПСС. Стенографический отчет, т. II, стр. 583-584, 1961, Заключительное слово Хрущева).
Остается только уточнить докладчика ЦК и назвать имя того, кого он имел в виду: Сталин.
Во всей истории организации убийства Кирова чувствуется гениальная рука криминальных дел мастера Коба – Джугашвили (причем убийство при помощи автомобильных катастроф стало даже его излюбленным приемом – убийство Камо в 1922 г., убийство Борисова – начальника охраны Кирова в 1934 г. и убийство в 1948 г. еврейского режиссёра, народного артиста СССР С. М. Михоэлса). Впрочем, Сталин не особенно старался «заметать все следы» или отводить от себя всякие подозрения. Вот три интересных факта в этой связи: 1) Киров был убит 1 декабря 1934 г., в тот же день член редколлегии журнала «Большевик» (теперь «Коммунист») Г. Зиновьев направил некролог в редакцию «Правды», чтобы он появился 2 декабря, но Сталин запретил печатать его. Это значит, что Сталин, не начав еще следствия, уже знает, что Кирова «убили» зиновьевцы (об этом случае рассказал Прокурор СССР Вышинский на процессе Зиновьева, Каменева и др. в августе 1936 года); 2) после убийства Кирова Сталин уничтожил не только всех свидетелей убийства, но расстрелял без исключения и всех членов Бюро и Секретариата Ленинградского обкома во главе с Чудовым (второй секретарь, член ЦК), Угаровым, Смородиным, Позерном (все кандидаты ЦК), Шапошниковой (жена Чудова), то есть расстрелял всех близких и преданных Кирову друзей и коллег, которые могли знать о подозрениях самого Кирова и о фактах предыдущих попыток покушения на Кирова; 3) На процессе Бухарина-Рыкова-Ягоды и др. в марте 1938 г. Сталин вложил в уста Ягоды удивительное свидетельство против Кирова: «Рыков говорил мне о правых, о том, что кроме него, Бухарина, Томского, Угланова на стороне правых вся московская организация, профсоюзы, ленинградская организация. Из всего этого у меня создалось впечатление, что правые могут победить в борьбе с ЦК» (А. Я. Вышинский, Судебные речи, стр. 533, 1948, Москва). Другими словами, не только вся московская организация во главе с Углановым, но и вся ленинградская организация, во главе которой бессменно стоял с 1926 г. Киров, была в заговоре с «правыми», составили тот «блок», о котором Сталин столь таинственно говорил на XVII съезде.
Хотя убивая Кирова, Сталин тем самым убирал с пути своего важнейшего конкурента, но все-таки не это было его главной целью: террористический акт против «любимца всей партии» должен был явиться предлогом, тем самым «казус белли», о котором выше говорилось, чтобы открыть тотальный террор одновременно в трех сферах наверху – в ЦК, правительстве, генералитете, – а потом в самой партии и народе. Вечером того же 1 декабря 1934 г., то есть через пару часов после убийства Кирова, Сталин без решения Политбюро и без ведома Президиума ЦИК СССР (тогдашний советский «парламент»), предложил своему личному другу Авелю Енукидзе, секретарю Президиума ЦИК СССР (которого он, впрочем, тоже расстрелял через два года по этому же «закону») подписать следующий секретный «закон»: «1) Следовательским отделам предписывается ускорить дела обвиняемых в подготовке или проведении террористических актов. 2) Судебным органам предписывается не задерживать исполнения смертных приговоров, касающихся преступлений этой категории в порядке рассмотрения возможности помилования, так как Президиум Центрального Исполнительного Комитета СССР считает получение подобного рода прошений неприемлемым. 3) Органам комиссариата внутренних дел (НКВД) предписывается приводить в исполнение смертные приговоры преступникам упомянутой категории немедленно после вынесения этих приговоров» (Н. С. Хрущев, цит. соч., стр. 17).
Когда начались массовые аресты и почти каждому «врагу народа» предъявлялось обвинение в подготовке террористического акта против центральных или местных вождей (знаменитая ст. 58, пункт 8), а обвиняемые отказывались признавать себя «террористами», то Сталин издал и другой секретный «закон»: следователи НКВД имеют право подвергать различным видам пыток подследственных до тех пор, пока они не подпишут «чистосердечное признание». В ответ на недоумение местных партийных комитетов, что НКВД и после Ежова продолжает пытки арестованных, Сталин 20 января 1939 г. направил местным органам шифрованную телеграмму, в которой говорилось: «ЦК ВКП(б) поясняет, что применение методов физического воздействия в практике НКВД, начиная с 1937 года, было разрешено ЦК
ВКП(б)… ЦК ВКП(б) считает, что методы физического воздействия должны, как исключение, и впредь применяться по отношению к известным и отъявленным врагам народа и рассматриваться в этом случае, как допустимый и правильный метод» (Хрущев, там же, стр. 27).
Прелюдией к «Великой чистке» послужили два процесса: один процесс над мифическим «Ленинградским террористическим центром», в состав которого были включены 13 человек бывших зиновьевцев из Ленинградского губкома комсомола во главе с Котолыновым и Леонидом Николаевым, который никогда не был зиновьевцем, а считался сталинцем. Другой процесс – над столь же мифическим «Московским террористическим центром», во главе которого были поставлены Зиновьев и Каменев. Процесс над «Ленинградским террористическим центром» 29 декабря 1934 года провалился – никто из подсудимых, в том числе и Николаев, не признал себя членом несуществовавшего центра. Тем не менее, их всех расстреляли в день приговора – 29 декабря, как членов такого «центра», действовавшего якобы по поручению главного центра – «Московского террористического центра». Над Зиновьевым и Каменевым происходили один за другим два процесса. Первый процесс происходил 15-16 января 1935 г. Вместе с ними судили и некоторых старых большевиков, их личных друзей, а также группу неизвестных лиц, как их соучастников. Зиновьев сказал, что этих людей, которые сидят вместе с ним на скамье подсудимых, как члены его «Московского террористического центра», он впервые в жизни увидел здесь, на суде (потом стало известно, что эти «неизвестные лица» оказались агентами-провокаторами НКВД, которые должны были выступить на суде с показаниями против Зиновьева и Каменева, что они и делали весьма усердно).
