Ким Костенко - Это было в Краснодоне
— Партизан! Руссише партизан!
Один из водителей вышел на заре, чтобы прогреть мотор своей автомашины, и вдруг увидел, что мешки с подарками, которыми был наполнен кузов, исчезли. Насмерть перепуганный немец поднял тревогу.
Слово «партизаны» отрезвило немцев. Тревожно перекликаясь, они торопливо завели моторы и уехали, оставив перепуганного водителя ограбленной автомашины объясняться с военным комендантом города.
На следующий день та же история повторилась и с другой автоколонной. Так же таинственно исчезли подарки с одной из машин, и снова к майору Гендеману прибежал взъерошенный водитель, бессвязно бормоча что‑то о русских партизанах. Майор тут же отдал приказ предупреждать всех офицеров войсковых частей, проходящих через город, тщательнее следить за охраной имущества. Но и в третью ночь еще одна машина с подарками была разграблена.
Это взбесило майора. Он понял, что кража подарков — дело рук не каких‑то мифических партизан, а местных жителей. Гендеман приказал Зонсу во что бы то ни стало отыскать пропавшие мешки.
Утром шеф жандармерии вызвал к себе Соликовского, Захарова и следователя по особо важным делам Кулешова.
Возле стола Зонса стоял совсем еще молодой круглолицый немец в пилотке с шерстяными наушниками. Его голубые, наивно выпученные глаза были полны страха. Он напряженно следил за каждым движением Зонса и вздрагивал при звуках его голоса.
— Сколько мешков было на машине? — сердито спросил его Зонс.
— Шесть, господин гауптвахтмейстер!
— Содержимое мешков тебе известно?
— Так точно, господин гауптвахтмейстер! В каждом мешке сто пачек сигарет «Люкс», два килограмма шоколада в плитках по пятьдесят граммов, двадцать фляг со шнапсом. В машине была также свежая почта.
— Слышали? — грозно обернулся Зонс к выстроившимся у входа полицаям. — Кто‑то украл шесть мешков с продуктами, предназначенными для солдат немецкой армии. Они не могли исчезнуть бесследно. Надо перерыть весь город и отыскать пропажу. Немедленно приступайте!
Выйдя из жандармерии, Соликовский глубже нахлобучил папаху.
— Опять задача с десятью неизвестными, — недовольно проворчал он. — Где их, у черта искать, эти мешки?
Захаров сунул руки в карманы.
— Вчера в ресторане Почепцов продавал немецкие сигареты. Откуда они у него? Краденые, факт!
— Что ты говоришь! — встрепенулся Соликовский. — Почепцов? Так я сейчас прямо к нему, а ты беги на базар — может, там тоже кто чужим товаром торгует…
Федора Почепцова вопрос Соликовского застал врасплох. По сути дела, вся его «коммерция» была построена на перепродаже краденого–откуда же еще взять товары, чтобы содержать частный ресторан в оккупированном городе? Когда Соликовский, прибежав, с ходу выпалил: «Ты где взял немецкие сигареты?» — Почепцов струсил. Он подумал, что местные власти решили раскрыть все его махинации, и вместо ответа принялся пространно жаловаться на то, как трудно быть свободным предпринимателем, как приходится изворачиваться, чтобы уплатить высокие налоги в горуправу.
— Что ты мне песни поешь! — оборвал его Соликовский. — Ты говори толком: откуда сигареты?
— Эх, Василий Александрович, дались тебе эти сигареты! Ну, приобрел частным порядком несколько пачек. Что ж это за ресторан, если без курева? — снова попытался увильнуть от ответа Почепцов.
Тогда Соликовский коротко рассказал, в чем дело.
— Так бы и говорил, — облегченно вздохнул Почепцов и сразу взял деловой тон. — Женщина тут одна ко мне дважды приходила, приносила по десять пачек. Говорит, белье немцу стирала, а тот сигаретами расплачивался. Я, конечно, сразу смекнул, что дело нечистое — откуда такой добрый немец взялся?
— Знаешь ее? — отрывисто спросил Соликовский.
— Убей меня бог, не знаю! Видать видал, а кто такая — не знаю.
— Сможешь узнать ее, если снова увидишь?
— Да как не узнать? Молодая, лицом белая, брови черные. Пальто на ней темно–синее, с котиковым воротником, платок темный, на самый лоб опущен…
— Ну‑ка, закрывай свою лавочку! — решительно скомандовал Соликовский. — Пошли со мной. Дам тебе двух полицаев, разыщешь свою знакомую.
Почти бегом они направились к серому бараку.
Пропустив вперед Почепцова, Соликовский задержался возле дежурившего у входа полицая, хотел спросить что‑то и вдруг услышал отчаянный крик.
Недовольно поморщившись, Соликовский спросил:
— Что там еще такое?
Полицай безразлично повел плечами.
— Захаров какого‑то пацана с базара привел. Допрашивает.
Соликовский толкнул ногой дверь в кабинет Захарова. В углу громко всхлипывал оборванный, худенький подросток лет двенадцати. Одной рукой он держался за вспухшую щеку, другой размазывал по лицу обильные слезы. На столе лежала смятая пачка немецких сигарет «Люкс».
Откинувшись на спинку стула и вытянув ноги, Захаров, прищурившись, смотрел на паренька:
— Ну, так кто тебе дал сигареты?
Тот на секунду умолк, шмыгнул носом, мрачно пробубнил:
— Никто, я сам нашел… — И, увидев, что Захаров поднимается со стула, снова истошно завопил:
— Не бей, дяденька! А–а-а!..
— Цыц, гаденыш! — Захаров с маху ударил его тыльной стороной ладони по щеке. — Говори, где взял?
В это время в комнату осторожно вошел Василий Громов. Хитро улыбаясь, он подошел к Захарову, прошептал прямо в ухо:
— Имею срочное донесение, Виктор Сергеич. Насчет немецких подарков…
Захаров выжидающе посмотрел на Громова. Тот, замявшись, указал глазами на подростка. Захаров ухватил мальчишку за ухо и вытолкнул за дверь.
— Ну, говори…
Громов торопливо заговорил:
— Женька Мошков с друзьями утащил эти мешки. Он директором клуба работает. Там мешки и припрятаны. Идите прямо в клуб — наверняка найдете… И Мошков сейчас там. В акурат на месте поймаете…
Соликовский подошел вплотную к Громову:
— Как узнал?
— Соседи мы с ним. В одном доме живем, — испуганно вскинул голову Громов.
— Вчера вечером дружки приходили к нему — Третьякевич и Земнухов, тоже в клубе работают. Я случайно ихний разговор подслушал…
Через полчаса к клубу имени Горького подкатили Соликовский, Захаров и двое полицейских. Мигом поднявшись наверх, Соликовский рванул дверь, первым вбежал в просторный зрительный зал.
Евгений Мошков, крепкий, плечистый парень в солдатской гимнастерке и штатских темно–синих брюках, заправленных в кирзовые сапоги, стоял посреди пустого зала и спокойно разговаривал с пожилой уборщицей.
Соликовский подбежал к нему, ткнул пистолетом прямо в лицо.
— Руки вверх!
— В чем дело? — недоумевающе спросил Мошков.
— Дурачком прикидываешься?
Сильный удар рукояткой пистолета по голове свалил Мошкова. Толкнув ногой распластавшееся на полу тело, Соликовский повернулся к полицаям.
— Обыскать здание!
Громко топая коваными сапогами, полицаи забегали по пустым коридорам. Вскоре откуда‑то сверху послышались их торжествующие возгласы:
— Нашли!
На чердаке, под старыми декорациями, полицаи обнаружили мешки с немецкими подарками.
Избитого, окровавленного Мошкова кинули в сани. Не заезжая в полицию, Соликовский бросился отыскивать других работников клуба.
Ближайший помощник Мошкова — художественный руководитель клуба Виктор Третьякевич был дома. Он спал. Полицаи ворвались в квартиру и, не дав ему опомниться, скрутили руки полотенцем.
— Теперь на Банковскую! — крикнул кучеру Соликовский.
На Банковской жил главный администратор клуба Иван Земнухов.
Соликовский долго стучался в дом Земнуховых. Никто не отвечал. Тогда полицаи взломали дверь — пусто…
— Ладно, никуда от нас не денется, — махнул рукой Соликовский. — Поехали…
Возвратившись в полицию, он прежде всего ухватился за телефон. Ему не терпелось поскорее доложить Зонсу о том, что приказание начальника жандармерии успешно выполнено.
— Все цело? — спросил его Зонс.
— Да почти все, за исключением нескольких пачек сигарет, — не скрывая радости, отрапортовал Соликовский.
— Немедленно пришлите все в жандармерию, — распорядился Зонс. — Узнали, кто это сделал?
— Так точно! Преступники задержаны и находятся сейчас в камере. Как прикажете с ними поступить?
— Решайте сами, — ответил Зонс. — Пусть местное население узнает, что оккупационные власти не вмешиваются в дела органов гражданского самоуправления. Но, думаю, надо наказать их как следует, чтобы другим неповадно было.
— Это уж будьте спокойны! — польщенный доверием, заявил Соликовский.
Довольно потирая руки, начальник полиции забегал взад и вперед по кабинету. Он даже не заметил, как невысокий худой юноша в больших роговых очках вошел в комнату, откинув свисавшую на лоб каштановую прядь, осмотрелся по сторонам и подошел к Соликовскому.
— Мне сообщили, что полиция арестовала двух моих товарищей. Я пришел выяснить, в чем дело…
