Филип Шенон - Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования
Из мемуаров ясно, что, хотя комиссии Скотт говорил, что фотографий слежки за Освальдом в Мехико нет, на самом деле у ЦРУ имелись фотографии Освальда у кубинского и советского посольств. «Люди, ведущие наблюдение за посольствами, сфотографировали Освальда, когда он входил и выходил, и отметили, сколько времени он провел в каждом», – писал Скотт. Он упоминал также о наличии катушек с аудиозаписями голоса Освальда, когда тот звонил в эти посольства, – а в 1963 и 1964 годах Скотт уверял, что записи были стерты. «Освальд представлял для нас большой интерес, – писал Скотт. – Его разговоры с сотрудниками посольств изучались очень подробно».
В 1976 году Палата представителей учредила специальный комитет для повторного расследования убийств президента Кеннеди и борца за гражданские права Мартина Лютера Кинга. За два года члены Специального комитета по расследованию этих убийств нашли по меньшей мере трех сотрудников ЦРУ, которые видели фотографии слежки за Освальдом в Мехико27. В их числе был Стэнли Уотсон, бывший заместитель Скотта, который вспомнил один снимок Освальда – «в основном ухо и часть спины». Уотсон сказал, что Скотт вполне мог спрятать или уничтожить материалы, которые не хотел показывать своим коллегам из ЦРУ. Уходя в отставку, Скотт взял с собой содержимое своего сейфа в посольстве. Уотсон знал, что после смерти Скотта в Мехико приезжал Энглтон, чтобы забрать какие-то материалы у него из дома. Он также высказал предположение, что Скотт был способен «сфабриковать» доказательства. «Я никогда не верил Уину Скотту на слово».
В 1992 году Конгресс учредил Совет по пересмотру материалов дела об убийстве Кеннеди, чтобы ускорить рассекречивание буквально всех материалов, относящихся к этому преступлению. Совет заставил ЦРУ обнародовать некоторые материалы сети информаторов, созданной Скоттом и его коллегами в Мехико во время убийства Кеннеди. В списке информаторов Скотта был и бывший чиновник Министерства внутренних дел Мексики Мануэль Карвильо28, его имя было знакомо Елене Гарро и ее дочери. Карвильо – тот самый человек, который сразу после покушения заставил обеих Гарро скрыться. И если верить тому, что рассказывала Чарльзу Томасу Гарро, то получается, что мексиканский чиновник, который велел никому и ничего не говорить об Освальде, о Сильвии Дюран, о «вечеринке твиста» и о двух спутниках Освальда, похожих на битников, тоже работал на ЦРУ[37].
Глава 58
1975 год и далее
В феврале 1975 года Дэвид Слосон, который уже почти десять лет преподавал в Школе права в Университете Южной Калифорнии, не уставал радоваться, что не принял в 1966 году предложения работать на сенатора Роберта Кеннеди1. Когда Слосон еще не ушел из Министерства юстиции в Вашингтоне, Джо Долан, помощник Кеннеди в Сенате, передал ему это предложение – Кеннеди хотел взять Слосона юридическим советником в свою команду в Сенате с перспективой работы на его президентскую кампанию в 1968 году. Слосон вздрагивал от ужаса при мысли о том, что если бы он занимался предвыборной кампанией, то стал бы свидетелем убийства Роберта Кеннеди в отеле «Амбассадор» в Лос-Анджелесе. Этот отель был как раз через дорогу от кабинета Слосона в университете.
И когда пошла волна разоблачений о возможной роли Кеннеди в планах ЦРУ по уничтожению Кастро, он тоже радовался, что не стал связываться с Кеннеди. В 1975 году специальный комитет Сената под руководством сенатора от штата Айдахо Фрэнка Черча подтвердил, что ЦРУ действительно готовило заговоры против нескольких зарубежных лидеров. Главный инспектор ЦРУ обнаружил восемь разных заговоров против Кастро за время правления Эйзенхауэра и Кеннеди; некоторые словно были почерпнуты из низкопробных шпионских романов: в качестве орудий убийства в Гавану тайно провозились отравленные ручки, отравленные таблетки, зараженный опасным грибком гидрокостюм и взрывающаяся сигара.
Джеймса Энглтона, главного свидетеля комитета Черча, не связывали с заговорами против Кастро напрямую, хотя комитет нашел по крайней мере одного высокопоставленного чиновника из ЦРУ, который не сомневался, что Энглтон к этому как-то причастен. Это был ветеран ФБР Джон Уиттен, которого Энглтон в 1964 году отстранил от расследования дела Освальда. Как сказал Уиттен следователям от Конгресса, он понял, что Энглтон «был одним из той небольшой группы людей в Управлении, которые пытались использовать для кубинских операций мафию»2. Уиттен вспомнил, как однажды, задолго до покушения на Кеннеди, его заставили прекратить операцию ЦРУ по поиску банковских депозитов американских гангстеров в Панаме, потому что «Энглтон запретил». Уиттену тогда объяснили, что «сам Энглтон имеет обязательства перед мафией и не хочет ее подводить». В конце 1974 года Энглтона отправили в отставку из-за другого скандального дела: стало известно, что он долгие годы руководил противозаконной массовой внутренней шпионской операцией по сбору информации об американских гражданах, не останавливаясь даже перед перлюстрацией их почты.
В Лос-Анджелесе в 1970-е годы Слосон не мог следить за каждым поворотом расследования Конгрессом преступлений ЦРУ. Он преподавал в Университете Южной Калифорнии, и порой ему казалось, что Южная Калифорния и Вашингтон существуют в разных мирах. Тем не менее всякий раз, читая новые разоблачения деятельности ЦРУ, он возмущался: почему все это, особенно подготовка заговоров против Кастро, не открылось на десять лет раньше, во время работы комиссии Уоррена?! Хотя эти заговоры могли и не иметь отношения к убийству Кеннеди, все же ЦРУ было обязано уведомить о них комиссию. «Решение утаить такую информацию было неправильным с моральной точки зрения», – сказал Слосон.
И все же Слосон был не настолько задет, чтобы участвовать, как он выразился, «в этом цирке», то есть в общенациональной дискуссии об убийстве Кеннеди. Публичные дебаты он охотно предоставлял своим старым друзьям Уэсли Либлеру и Дэвиду Белину, которые стали постоянными участниками теле– и радиопередач, где защищали комиссию Уоррена; Белин впоследствии даже написал на эту тему две книги.
Однако в феврале 1975 года заговорил и Слосон3. К нему обратился вашингтонский корреспондент The New York Times с просьбой посмотреть один загадочный документ ФБР, который ему удалось раскопать в Национальном архиве. Это была служебная записка Эдгара Гувера, направленная в Госдепартамент в 1960 году, за три года до убийства Кеннеди, – об Освальде, который тогда жил в России. В записке ставился вопрос: мог ли какой-нибудь «самозванец» воспользоваться свидетельством о рождении Освальда? По-видимому, впервые подняла этот вопрос, озадачив далласское ФБР, мать Освальда Маргерит, женщина легковозбудимая и всюду подозревающая заговоры.
Когда Слосон читал этот фэбээровский документ пятнадцатилетней давности, он знал о матери Освальда достаточно, чтобы понимать: все это почти наверняка чушь. За время работы в комиссии ни разу не слышал предположения, что в России за Освальда выдавал себя кто-то другой. Тем не менее Слосона новость огорчила: он точно никогда раньше не видел этой записки Гувера от 1960 года, а работая в комиссии, он должен был ее видеть, он бы ее запомнил.
Он согласился дать интервью под запись для газеты The Times, чтобы выразить свое недовольство ЦРУ и показать, что он солидарен с теми, кто требует нового расследования убийства президента – хотя бы для того, чтобы узнать, почему этот документ и многое другое, особенно информацию о заговорах против Кастро, десять лет назад скрывали. Для бывших штатных сотрудников комиссии выступление Слосона стало поворотным пунктом: главный человек в комиссии Уоррена, изучавший вопрос о возможном заговоре в деле об убийстве Кеннеди, теперь считал, что этот вопрос нужно пересмотреть. «Не знаю, куда привело бы нас замечание о самозванце, вероятно, никуда, как и большинство других зацепок, – сказал Слосон корреспонденту The Times. – Но дело в том, что мы о них не знали. А почему?» Он задумался, не по указке ли ЦРУ решено было скрыть этот документ 1960 года, как скрывали информацию о покушениях на Кастро? «ЦРУ вполне могло это утаить», – сказал он.
Через несколько дней после выхода этой статьи в The Times в доме Слосона в Пасадене зазвонил телефон. Насколько он помнит, это было утром в воскресенье.
Раньше он не слышал этого голоса – зычного, хорошо поставленного и поначалу звучавшего дружелюбно.
– Это Джеймс Энглтон, – представился звонивший.
Тогда Слосон еще не знал точно, кто это такой. «Знал только, что какой-то высокий чин в ЦРУ». Роль Энглтона во внутренней шпионской операции – операции «Хаос» – The Times раскрыла всего на несколько месяцев раньше, что и привело к отставке Энглтона в декабре 1974 года.
