Филип Шенон - Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования
Вскоре до нее стали доходить слухи, что за увольнением ее мужа из правительственных структур стоит больше, чем он рассказывал семье, что в этом замешано ЦРУ и это как-то связано с его работой в Мехико. Как явствует из ее записей того периода, некий европейский журналист с обширными связями, работавший в Вашингтоне, сказал ей: его «высокопоставленные источники» в правительстве США считают, что от Томаса решили избавиться из-за ложных слухов о его связях с «мексиканскими левыми». А конкретнее – Стэнли Уотсон, заместитель Скотта в резидентуре ЦРУ в Мехико, своими закулисными маневрами испортил Томасу карьеру. В дипломатических кругах Мексики знали о том, что Уотсон, вероятно, по указке Скотта, начал активно распускать слухи о чрезмерной близости Томаса к мексиканским социалистам. Десятилетия спустя друг семьи Томасов Гваделупе Ривера, преподаватель юриспруденции, впоследствии избранная в мексиканский Сенат, вспоминала, как, узнав в 1971 году о самоубийстве Томаса, немедленно связала его со слухами, которые распускал Уотсон и которые дошли и до нее. На каком-то приеме в Мехико она нечаянно подслушала разговор о самоубийстве с завершающей репликой: «Это все эта свинья, Стэнли Уотсон». Синтия не могла понять, зачем Уотсону, или Скотту, или кому-то еще в ЦРУ понадобилось вытеснить ее мужа из правительственных структур.
После самоубийства Томаса бывшие коллеги по Госдепартаменту очень удивились, узнав, что крушение карьеры Томаса, как уверяло начальство, могло произойти также из-за невинной ошибки клерка, который ошибочно положил блестящую характеристику 1966 года, когда Томас работал в Мексике, не в ту папку. В этой характеристике Томаса называли «одним из самых ценных сотрудников» внешнеполитического ведомства и рекомендовали к немедленному повышению в должности. Начальство утверждало, что этот документ по ошибке был помещен в личное дело другого дипломата с тем же именем: Чарльз Томас. В нужную папку документ переложили через два дня после того, как комиссия по повышению отвергла кандидатуру Томаса. Комиссия не стала пересматривать этого решения, потому что в путанице с папками была не виновата.
Из-за кампании Синтии Томас и шума, поднявшегося внутри Госдепартамента по поводу того, как обошлись с ее покойным мужем, был пересмотрен порядок предоставления повышений в должности для всего дипломатического корпуса20. В 1973 году федеральный судья в Вашингтоне объявил существующий порядок антиконституционным и грубо нарушающим закон; это привело к судебному процессу, который финансировался пожертвованиями из Фонда Чарльза Уильяма Томаса, основанного его вдовой и некоторыми старыми коллегами.
В январе 1975 года Конгресс сделал попытку хоть как-то возместить миссис Томас моральный и материальный ущерб: принял так называемый частный законопроект, посмертно восстановивший ее мужа на работе в дипломатической службе, что означало выплату ей и ее детям жалованья, которое он должен был получать до момента своей смерти, и страховку21. Компенсация составила около 51 тысячи долларов. Также миссис Томас приняли на работу в Госдепартамент как чиновника дипломатической службы, и она работала в Индии и Таиланде вплоть до своей отставки в 1993 году.
После прохождения билля в 1975 году миссис Томас получила письмо из Белого дома – официальные извинения за то, как правительство обошлось с ее мужем. «Никакие слова не могут облегчить бремени, которое вы несли все эти годы, – говорилось в письме. – Обстоятельства смерти вашего мужа являются источником глубочайшего сожаления правительства, которому он служил так верно и для которого так много сделал. Я могу только надеяться, что меры, принятые в результате этой трагедии, не позволят повториться ничему подобному в будущем»22. Это письмо было подписано президентом Джеральдом Фордом.
Чарльз Томас был не единственным ветераном посольства Соединенных Штатов в Мексике, который ушел из жизни в апреле 1971 года. Через две недели после самоубийства Томаса в своем доме в столице Мексики в возрасте 62 лет умер Уинстон Скотт23. Согласно официальному заключению, он скончался от внутренних повреждений, свалившись с лестницы на заднем дворе.
Весть о смерти Скотта немедленно достигла штаб-квартиры ЦРУ, и одна из бывших заместительниц Скотта в Мексике, Энн Гудпасчур, переселившаяся в США, поняла, что надо действовать. Уже через несколько часов она связалась с Джеймсом Энглтоном и сказала ему, что Скотт почти наверняка хранил секретные документы у себя дома в Мехико24. Все заместители Скотта знали, что он брал рабочие материалы домой и не всегда их возвращал. Гудпасчур вспомнила, что дома у него был по меньшей мере один сейф с толстыми стенками. Она не исключала возможности, что он припрятал какую-нибудь пленку с прослушкой телефонных разговоров Освальда в Мексике в 1963 году.
Энглтон вылетел в Мексику на похороны Скотта. Несколько лет спустя он рассказал следователям Конгресса, что его попросил поехать на похороны Ричард Хелмс, еще один старый друг Скотта. «Дик отрядил меня в эту поездку» от Управления в знак уважения, сказал он, признав, впрочем, что поездка имела и вторую цель25. Он должен был забрать все экземпляры мемуаров, над которыми, как было известно в их ведомстве, работал Скотт. «Уин писал книгу, – сказал Энглтон. – Это было своего рода последнее волеизъявление, завещание оперативника». Поскольку Скотт не подавал книгу в ЦРУ для предварительной цензуры, отмечал Энглтон, «моей целью было поехать к нему и забрать все имеющиеся экземпляры рукописи. Я был его близким другом, знал его жену и все такое». Позже Хелмс утверждал, что не очень хорошо помнит поездку Энглтона и ее причины. «Кажется, были некоторые опасения, что Скотт держал в своем сейфе какие-то материалы, которые могли нанести ущерб работе Управления, – говорил Хелмс, словно решение проникнуть в дом Скотта и опустошить его сейф было для него обычным делом. – Управление просто хотело проверить и убедиться, что там ничего такого нет»[35].
Родные Скотта вспоминали, как неожиданно в дверь их дома в Мехико постучались, вдова Скотта Дженет открыла и увидела на пороге Энглтона. Он объявил, что пришел забрать секретные материалы, которые могли оказаться в доме. Семья подчинилась, и Энглтон увез несколько коробок документов в Лэнгли, в том числе два экземпляра рукописи мемуаров Скотта.
Большая часть рукописи Скотта осталась в архивах ЦРУ под грифом «секретно», но глава, посвященная слежке за Освальдом в Мехико, в 1994 году была тихо рассекречена и передана семье Скотта – часть потока из миллионов страниц правительственных документов, относящихся к убийству Кеннеди, рассекреченных правительством в 1990-е годы. Это был вынужденный жест, поскольку в 1991 году на экраны вышел и сразу стал популярен конспирологический фильм Оливера Стоуна «Джон Ф. Кеннеди. Выстрелы в Далласе».
То, что было в этой главе, потрясло бывших работников комиссии Уоррена, когда они наконец прочли ее в 2012–2013 году[36]. Не оставляя сомнений в том, что ЦРУ имеет свои тайны, мемуары Скотта показывают, как много информации было умышленно скрыто от комиссии Уоррена, в том числе и Скоттом. Между тем, что Скотт написал в своей книге, и тем, что ЦРУ сообщало комиссии раньше, обнаруживаются поразительные расхождения.
В 1964 году Скотт уверял комиссию, что никаких заслуживающих доверия свидетельств наличия заговора с целью убийства президента нет, во всяком случае, в Мексике26.
Однако в мемуарах Скотт высказывает прямо противоположную точку зрения. Случившееся в Мексике, пишет он, вызывает подозрения, что Освальд был «агентом» коммунистического правительства – по мнению Скотта, правительства Советского Союза, – и ему было поручено убить Кеннеди. «Не говоря уже обо всем остальном, вполне достаточно посещений Освальдом посольства коммунистической Кубы и советского посольства в Мехико во время его короткой пятидневной поездки в сентябре – октябре 1963 года и того, что о них известно, чтобы заподозрить в нем агента, выполнявшего поручения Советов, в число которых, возможно, входило и убийство президента Кеннеди, – пишет Скотт. – Очевидно, этих данных достаточно как минимум для подозрения, что Освальд работал на Советы».
Из мемуаров ясно, что, хотя комиссии Скотт говорил, что фотографий слежки за Освальдом в Мехико нет, на самом деле у ЦРУ имелись фотографии Освальда у кубинского и советского посольств. «Люди, ведущие наблюдение за посольствами, сфотографировали Освальда, когда он входил и выходил, и отметили, сколько времени он провел в каждом», – писал Скотт. Он упоминал также о наличии катушек с аудиозаписями голоса Освальда, когда тот звонил в эти посольства, – а в 1963 и 1964 годах Скотт уверял, что записи были стерты. «Освальд представлял для нас большой интерес, – писал Скотт. – Его разговоры с сотрудниками посольств изучались очень подробно».
