Борис Колоницкий - «Трагическая эротика»: Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны
Илл. 41. Вдовствующая императрица Мария Федоровна.
Портрет, печатавшийся в годы Первой мировой войны.
Поэтому день тезоименитства вдовствующей императрицы, 22 июля, прошел в Санкт-Петербурге в этот раз по-особенному. Как обычно, состоялись торжественные богослужения во всех церквях столицы, гремели салюты, городские улицы и корабли, стоящие на Неве, были украшены флагами. Вечером состоялась иллюминация. Однако отсутствие по вине противника в городе августейшей именинницы, которая в день своего праздника вынуждена была пробираться домой окружным путем, придало этому дню особое значение, празднование использовалось для патриотической мобилизации. Так, настоятель Казанского собора, митрофорный протоиерей Орнатский в конце литургии говорил слово, в котором коснулся и последнего известия из вражеской страны о некультурном поступке немцев, не пропустивших поезд вдовствующей императрицы. Возможно, в связи с этой речью в центре города состоялась манифестация, участники которой направили послание матери царя: «Стотысячная народная масса, собравшаяся на Невском и олицетворяющая всю Русь, повергает к стопам Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны в высокоторжественный день ее тезоименитства свои верноподданнические чувства». Хотя данное послание и было опубликовано в авторитетном издании, упоминание о «стотысячной» манифестации было явным преувеличением. Впрочем, жанр такого приветствия, не вполне типичного для традиционного празднования тезоименитства члена императорской семьи, весьма показателен: в нем отражается специфическая атмосфера начала войны1367.
Илл. 42. Вдовствующая императрица Мария Федоровна раздает раненым нашейные образки.
И в последующие месяцы вдовствующая императрица Мария Федоровна активно участвовала в патриотической мобилизации общества. С 1880 года она была покровительницей Российского общества Красного Креста. Портреты высочайшей попечительницы висели в различных учреждениях общества – больные, раненые, медицинский персонал видели их постоянно. Чаще всего на этих портретах воспроизводилась давняя, но весьма удачная фотография Буассона и Эглера.
В Аничковом дворце, одной из городских резиденций императрицы Марии Федоровны, был устроен вещевой склад Красного Креста, в котором работали представительницы высшего общества, иногда к ним присоединялась и сама хозяйка дворца, вступавшая в беседу с польщенными дамами. В результате популярность обаятельной вдовствующей императрицы в аристократических кругах столицы еще более возросла1368.
Канцелярия императрицы Марии Федоровны производила сбор средств в пользу раненых и больных воинов, благодарственные же письма матери царя, адресованные жертвователям, публиковались в русской прессе. Нередко вдовствующая императрица принимала делегации различных общин Красного Креста, посещала лазареты. 15 декабря 1914 года она писала великому князю Николаю Михайловичу: «Я посещаю госпитали так часто, как могу. Это единственное мое утешение. Все дорогие нам раненые возвышают душу: какое терпение, какая скромность и какая поразительная сила духа! Я ими искренне любуюсь и хотела бы встать на колени перед каждым»1369.
О посещении вдовствующей императрицей лазаретов, о ее встречах с больными и ранеными, врачами и сестрами милосердия различных общин Красного Креста писали газеты, а фотографии, запечатлевшие эти события, публиковались в иллюстрированных изданиях. Создается впечатление, что в некоторые месяцы число газетных информационных сообщений, посвященных патриотической деятельности матери царя, существенно превышало количество заметок, посвященных царице Александре Федоровне. Но не только благотворительная деятельность императрицы Марии Федоровны определяла отношение к ней общественного мнения.
Как уже отмечалось выше, в некоторых ситуациях мать императора пыталась играть и некоторую политическую роль. Порой сановники и аристократы стремились с помощью вдовствующей императрицы донести до Николая II какую-то важную информацию, а то и повлиять на процесс принятия политических решений. Упоминалось уже, что императрица Мария Федоровна неоднократно, и всякий раз безуспешно, пыталась убедить царя не брать на себя верховное командование в 1915 году. Переселение же матери императора в Киев было знаком нарастания конфликтов в царской семье.
О популярности вдовствующей императрицы свидетельствует и то обстоятельство, что она иногда оказывалась в центре различных патриотических манифестаций. Так, в мае 1916 года в Киеве было организовано шествие детей к дворцу, служившему резиденцией матери царя. Вдовствующая императрица вышла из своих покоев, раздались крики ура, оркестр играл гимн, после этого соединенный хор женских училищ города исполнил народные песни1370.
Возможно, на восприятие образа матери царя в народной среде повлияло также и то обстоятельство, что и после смерти мужа и женитьбы сына вдовствующая императрица Мария Федоровна некоторое время продолжала играть первую роль в различных церемониях, на торжественных выходах, приемах и балах. Дни рождения и тезоименитства ее продолжали праздноваться как официальные государственные праздники. Иначе говоря, в символической репрезентации монархической власти вдовствующая императрица продолжала играть важную, хотя и не первостепенную роль.
Косвенно об этом свидетельствует и то обстоятельство, что мать императора продолжала оставаться объектом оскорблений со стороны простолюдинов. Очевидно, к 1914 году уже существовала некая развитая традиция оскорбления вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Можно предположить, что эта традиция имела фольклорные источники (фигура вдовы нередко предстает как негативный и активный персонаж). Весьма вероятна и связь с народной традицией богохульства: ругая царя «по матери», легко вспоминали и Мать Марию. Показателен случай оскорбления императора и вдовствующей императрицы двумя пьяными крестьянами Томской губернии. С ними заговорили сборщики денег на Красный Крест. Один из крестьян живо отреагировал: «… я твой Красный Крест». Второй поднял уровень оскорблений: «А я … ЦАРЯ, Россию и мать его Марию». После этого его приятель также разразился площадной бранью в адрес императора1371.
Очевидно, как и в ряде случаев оскорбления императрицы Александры Федоровны, оскорбление матери царя было продолжением оскорбления императора. Так, царя, а также его жену и мать обругал в пылу ссоры с односельчанами пьяный 26-летний крестьянин Пермской губернии1372.
Все же в большинстве известных нам случаев оскорбления адресовались лично вдовствующей императрице Марии Федоровне.
По-видимому, ряд оскорблений имел место в праздничные дни, связанные с чествованием вдовствующей императрицs. Очевидно, некоторые предприниматели и их агенты стремились сделать эти дни – не самые главные, с их точки зрения, «царские праздники» – рабочими днями, а наемные работники и работницы, наоборот, считали, разумеется, их выходными и в данной ситуации были заинтересованы в том, чтобы оказывать матери императора все подобающие знаки почтения. Так, нам известны три случая оскорбления Марии Федоровны 21 и 22 июля 1915 года. Это неслучайно: 22 июля отмечался день ее тезоименитства. Некий дорожный мастер неосторожно заявил рабочим: «Много их таких <…> (брань), а все будем праздновать». О том же говорил служащим и некий мастер железнодорожного депо: «Мы празднуем только Рождение и Тезоименитство ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА, а маленьких ЦАРЕНКОВ не признаем». Разумеется, сразу же последовали доносы со стороны рабочих-путейцев, демонстративный монархизм позволял им увеличить время досуга. А два тюремных надзирателя в ответ на отказ арестантов выйти в этот день на работу позволили себе в присутствии свидетелей заявить: «Праздник 22 июля был раньше, но теперь отменен, т. к. ГОСУДАРЫНЯ Мария Федоровна является сторонницей германского народа и изменницей России». Возможно, впрочем, хитроумные арестанты просто хотели таким образом отомстить придирчивым тюремным служителям, которые в действительности могли и не произносить дерзких слов, но интересно, что для этого они использовали именно такой прием, а обвиняемым приписывали подобную характеристику матери царя1373.
В оскорблениях, как это ни странно, пожилая вдовствующая императрица описывалась прежде всего как… известная развратница. Показательна озорная деревенская песенка, исполнение которой послужило основанием для судебного расследования:
Николай вином торгует,
Сашка булки продает,
Машка Трепову дает,
А наследник счет ведет1374.
В этой непристойной песне каждому члену императорской семьи отведена своя особая негативная роль. Николаю II в вину вменяется то обстоятельство, что он лишь торговал водкой (намек на винную монополию), а не готовил страну к войне (весьма распространенное, как мы видели, обвинение). Царицу Александру Федоровну подозревают в том, что она покровительствует контрабандным поставкам хлеба и зерна во враждебные страны, что является причиной дефицита продовольствия. А вдовствующая 67-летняя императрица Мария Федоровна является олицетворением разврата: ей приписывается связь с каким-то представителем известного бюрократического клана Треповых. Удивительно, но тема распутного поведения матери царя получила известное распространение в годы Мировой войны.
