Эдвард Радзинский - Александр II. Жизнь и смерть
Да, это был тот самый царственный взгляд — тяжелый беспощадный взгляд Николая I. Как они все ждали этого беспощадного взгляда. Как верили, что он вернет стране покой и прежнее — великое, сильное — самодержавие.
«Он дал рукой знак Марии Федоровне, и они вышли вместе. Ее миниатюрная фигура подчеркивала могучее телосложение нового императора».
С какой надеждой смотрела тогда в окно кабинета Александра II вся романовская семья...
Как шел, разрезая толпу, к своим саням гигант — царь Александр III! Шел большими шагами, и его маленькая жена еле поспевала за ним. Ни один из Романовых не подходил так близко к народным представлениям о царе, как этот богатырь с русой бородой.
Толпа кричала: «Ура!». Но новый царь хмуро отвечал на приветствия толпы, он был. грозен...
Окруженные уже сотнею донских казаков, двинулись его сани. И красный отблеск заходящего солнца грозно горел на казачьих пиках.
Из комнаты умершего императора унесли бесчувственную княгиню Юрьевскую в ее покои. И доктора занялись телом покойного императора.
Когда, наконец, все разошлись, во дворец привезли живописца Константина Маковского. Это был любимый художник Александра II.
В догорающем мартовском дне он начал работать. Он вглядывался в лицо императора — все в мелких ранках. Писать ему было трудно.
«Сквозь слезы рисовал я его последний портрет» (К. Маковский).
«БОЖЬЯ РУКА»
Двор громко печалился... и тихо вспоминал. Вспоминали множество дурных предзнаменований, сопровождавших царствование. И выпавшую из рук Горчакова державу во время коронации, и корону, тогда же упавшую с головы императрицы. Вспомнили, как за недели за две до своей гибели Александр каждое утро находил на подоконнике спальни растерзанных голубей. Хищником оказался коршун, поселившийся на крыше дворца. Подстреленный, он оказался таких исполинских размеров, что его чучело поместили в Кунсткамеру.
Вспомнили мистические совпадения последнего дня. После развода в Михайловском манеже, государь пил чай у великой княгини Екатерины Михайловны, и погиб на Екатерининском канале, женившись на Екатерине Михайловне. Начало связи с ней случилось в 1866 году и стало началом эры покушений.
«Преступная связь императора, казалось, открыла эпоху покушений на его жизнь. Здесь широкое поле для размышлений несколько мистического толка, но они невольно закрадываются в душу» (фрейлина А. Толстая).
Венчание государя с княжой Долгорукой происходило в З ч 30 мин пополудни; последний вздох погибшего государя произошел в 3 ч 33 мин.
Так что двору стало ясно: его смерть — это возмездие за грех и за безумные реформы. «И все спасла "Божья рука, вовремя разрубившая гордиев узел"» (фрейлина А. Толстая).
Но, может быть, это была совсем другая рука, которую так странно и так точно предсказала сестра подруги Победоносцева фрейлина Дарья Тютчева.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
«Народ проявил полное равнодушие к факту цареубийства. Ничего не случилось: ни баррикад, ни революции. И глухая тоска о несбывшемся черной тучей вползала в сердце», — писала в отчаянии народоволка Дмитриева.
После гибели Александра II тайная полиция вмиг стала вновь и умной, и могущественной. История Великого И.К. была стремительно закончена.
Софья Перовская и почти все члены Исполнительного Комитета один за другим были арестованы. Пятеро народовольцев были приговорены к виселице. Пока шло следствие, один из приговоренных, Николай Кибальчич, наконец-то закончил свою любимую работу (к которой не мог по-настоящему приступить на воле — был весьма занят взрывами и охотой за царем).
«Когда я явился к Кибальчичу, — писал его адвокат, — меня, прежде всего, поразило, что он был занят совершенно иным делом, ничуть не касающимся настоящего процесса. Он был погружен в изыскание, которое он делал о каком-то воздухоплавательном снаряде; он жаждал, чтобы ему дали возможность написать свои математические изыскания об этом изобретении. Он их написал и представил по начальству».
«Какой-то воздухоплавательный аппарат» был великим изобретением. Николай Кибальчич перед смертью разработал проект реактивного летательного аппарата.
Но начальник Департамента полиции написал резолюцию: «Давать это на рассмотрение ученых теперь едва ли будет своевременно и может вызвать только неуместные толки».
И проект Кибальчича, одна из самых смелых технических идей века, долго лежал безвестный для мира в архивной пыли. Знаменитый ученый Константин Циолковский, разработавший ту же идею, но после Кибальчича, был потрясен, когда ему показали найденный в архиве проект террориста...
Накануне петли Кибальчич открыл путь в космическую эру.
Перед казнью, как вспоминал его адвокат, Кибальчич сказал ему: «Я все время ломаю голову, как бы мне найти философскую формулу, которая убедила бы меня, что жить не стоит. И как ни ломаю голову, никак не могу убедить себя! Жить так хочется! Жизнь так хороша! И все-таки надо умирать! А что мой воздушный корабль?! В сохранности?»
Такие силы погубил террор.
3 апреля 1881 года на Семеновском плацу повесили Андрея Желябова, Николая Кибальчича, Софью Перовскую, Тимофея Михайлова и Николая Рысакова.
Когда их вешали, повторилась история с повешенными декабристами. Огромный, грузный Тимофей Михайлов сорвался из петли... И во весь рост распластался на помосте. Его подняли. «Михайлов оказался еще живым и даже в сознании, так как сам начал переставлять ноги и пошел по помосту», — вспоминал очевидец. Его вновь повесили и еще раз не выдержала отечественная петля, и он рухнул на землю... Три раза вешали несчастного! И, когда вешали в третий раз, веревка опять начала перетираться и уже знакомый нам палач Фролов набросил на него вторую петлю. И потом для верности повис на ногах несчастного.
После казни целых 20 минут они висели на переполненной войсками и народом площади — в белых саванах, в башлыках, закрывавших лица, страшными бесформенными мешками...
Александр Михайлов, Александр Баранников, Николай Клеточников, приговоренные к бессрочному одиночному заключению, недолго прожили в камерах Петропавловской крепости. Содержание заключенных в крепости при Александре Третьем сильно изменилось...
Умрет в 1882 году в крепости опухший от водянки Нечаев, совсем немного переживший ненавистного императора. Недолго гулял на свободе и Степан Халтурин. В том же 1882 году его повесили — за участие в убийстве одесского военного прокурора. Повесили под чужим именем, так и не узнав, что на виселице качался автор взрыва в Зимнем дворце.
Писатель-террорист Степняк-Кравчинский даже в благополучной Англии не сумел избежать насильственной смерти. Нашел ужасную гибель — под колесами поезда.
Из знаменитостей выживут в одиночке только приговоренные к вечной каторге: Вера Фигнер (просидела в Петропавловской крепости 20 лет) и Николай Морозов — просидел 23 года. У них будет другое наказание. Они доживут до сороковых годов XX века. Так что увидят и «роскошное дерево свободы», и «светлое время» победы революции в России, о котором писал, идя на смерть убийца царя Гриневицкий. Увидят, как под «роскошным деревом» погибнет в сталинских лагерях вся партия социалистов-революционеров — любимых наследников «Народной воли». И как в «светлом времени» пойдут к расстрельной стенке знаменитые революционеры. И как будет погибать в сталинской коллективизации русское крестьянство.
Но «сладкую парочку» Сталин не тронет. Они будут выполнять обязанности живых музейных экспонатов.
На пороге 40-х годов умрет и Александра Корба. Она скончалась в возрасте 90 лет в 1939 году, также приговоренная наблюдать все прелести сталинского террора.
НОВОЕ ЦАРСТВОВАНИЕ
Вступивший на престол новый император Александр III не обманул надежд партии Аничкова дворца. На первом же обсуждении проекта реформы, подписанного 1 марта его отцом, состоялся триумф ретроградной партии.
С громовой речью выступил Константин Победоносцев. «Нимфа Эгерия» сказал: «Ваше Величество, по долгу присяги и совести, я обязан высказать вам все, что у меня на душе. Я нахожусь не только в смущении, но и в отчаянии. Как в прежние времена перед гибелью Польши говорили: «Finis Роlоniaе», так теперь едва ли не приходится сказать: «Finis Russiae»... При соображении проекта, предлагаемое на утверждение Ваше, сжимается сердце. В этом проекте слышится фальшь, скажу более: он дышит фальшью... В России хотят ввести Конституцию, и если не сразу, то, по крайней мере, сделать к ней первый шаг. (Верно оценил реформу покойного императора! — Э.Р.) А что такое Конституция? Ответ на этот вопрос дает нам Западная Европа. Конституции, там существующие, — орудие всякой неправды, орудие всяких интриг».
