Майя Никулина - Камень. Пещера. Гора
Может быть, самым удивительным аргументом в пользу таинственной природы камня является отношение к нему художественной литературы, точнее, великой поэзии.
Ученые литературоведы, рассуждая о принципах художественной убедительности, говорят об аллитерациях, синонимах и паронимах; сами поэты — о тяжести и легкости, кристаллических структурах и движении слоев — в конце концов, о геологии. А. Блок отмечает безусловное сходство актов творения стиха и камня: «катятся звуковые волны. Там идут ритмические колебания, подобные процессам, образующим горы, ветры, морские течения…» И если верить Блоку (а как ему не верить?), явление поэзии похоже на пейзажную яшму, необъяснимым образом запечатлевшую собой лик Земли во время ее (яшмы) творения. Не случайно они, и стихи, и камни, живут одинаково: разом во всех временах.
Практически то же самое говорит О. Э. Мандельштам: «Структура дантовского монолога, построенного на органной регистровке, может быть хорошо понята при помощи аналогии с горными породами, чистота которых нарушена вкрапленными инородными телами. Зернистые примеси и лавовые прожилки указывают на единый сдвиг или катастрофу, как на общий источник формообразования».
Интересно, что даже поэты, выполняющие социальный заказ (не боги, но работники), вскрывая технологию своей работы, прибегали все-таки к геологическим аналогиям: «Поэзия — та же добыча радия: в грамм добыча, в год труды, изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды». Пристальное внимание Гете к геологии (и конкретно к кристаллографии) было для него, поэта, абсолютно профессиональным. А пылкое восклицание О. Э. Мандельштама: «Поэзия, завидуй кристаллографии, кусай ногти в гневе и бессилии! Ведь признано же, что математические комбинации, необходимые для кристаллообразования, невыводимы из пространства трех измерений. Тебе же отказывают в элементарном уважении, которым пользуется любой кусок горного хрусталя!» — давно пора признать руководством к действию, ибо наука о строении камня действительно похожа на всеобщую поэтику.
Что же касается куска горного хрусталя, то его прекрасные достоинства по справедливости должны быть названы поэтическими: с древнейших времен он считался камнем магов, открывающим «третий глаз», способствующим ясновидению и выявлению скрытой информации, и, кроме того, проводником, с одной стороны — для энергии космоса, с другой — для энергии ушедших предков. Шаман австралийского племени Упраджери и сегодня говорит, что в состоянии озарения он словно «набит отвердевшим светом, то есть кристаллами кварца». Несерьезное отношение к магическим свойствам хрусталя уже исключено: пластинки из монокристаллов горного хрусталя используются в современных приемо-передающих устройствах, действительно предназначенных для космической связи…
Но еще за много веков до того, как наука открыла эти замечательные и полезные свойства, жители Мадагаскара устанавливали на дорогих могилах чистые кристаллы хрусталя, обеспечивая тем самым связь умершего с космосом, и сами подключались к этой связи. В Средневековой Европе с горным хрусталем связывали возможность чтения мыслей на расстоянии; в многочисленных сказках разных времен и народов многочисленные колдуны и волшебники в хрустальных шарах разглядывали прошлое и будущее; в древних захоронениях на Южном Урале находят кристаллы хрусталя, ясным острием направленные в то место, где под лобной костью находится всевидящий «третий глаз». Кстати, до самых последних лет на Урале хрусталь в кольцах не носили: это считалось неправильным…
Сама форма кристалла считалась всесильной.
В конце XIX века, когда прокладка телеграфного трансатлантического кабеля вызвала бурный интерес к Атлантиде и разом возникла целая литература о ней (исследования, гипотезы, романы, поэмы), очень популярным был сюжет о Большом энергетическом кристалле, якобы концентрирующем энергию космоса. Согласно этой легенде энергонасыщенность кристалла была настолько велика, что все малые кристаллы во всех частях света показывали направление на Большой: поэтому мореходы Атлантиды никогда не сбивались с курса, капитаны имели при себе указующий кристалл.
Неустрашимые викинги знали про ведущие кристаллы, в исландских сагах говорится о камнях-водителях; молва утверждает, что в некоторых северных семействах подобные камни до сих пор сохраняются в качестве родовых талисманов.
Некоторые исследователи всерьез полагают, что на вершине Великой пирамиды когда-то находился огромный кристалл, безусловно связанный с космосом…
Свойства кристаллов используются все шире и на рубеже тысячелетий слава о них, как говорится, перешагнула земные пределы. На конференции Европейского космического агентства, прошедшей в 2001 году в Мадриде, было заявлено о создании новой науки — астроминералогии. Начало ей положило открытие кристаллов силикатов (самого распространенного минерала на земле) в больших количествах вокруг старых звезд и планетарных дисков. И если кристаллическая звездная пыль действительно является сырьем, из которого создаются планеты, то все наши магические хрустали, цветные кварцы и глазковые шпаты являются исполненными поистине неземной силой.
Особое внимание Бажова к кристаллам нельзя не заметить: ключ-камень, медные изумруды в мертвой степановой руке (слезы Хозяйки), камушки, падающие на стол в пророческом видении Басенки, Синюшкин клад, самоцветы, летящие в снег из-под серебряного копытца, — все не простые, но указующие камни.
Камень, где бы он ни стоял: в центре святилища или храма, на развилке дорог или у входа в пещеру, на вершине холма или на могиле — всегда находится на границе дозволенного, на стыке миров и энергий: небесной и земной, земной и подземной; он и представляет собой разом замок и ключ, преграду и ворота, дверь, открываемую с помощью тайного кода, диктуемого из-под камня.
Камень, носимый в кольце, исключением не является. Существует легенда, объясняющая, что кольцо — это звено цепи, которой титан Прометей, укравший у богов огонь и подаривший его людям, по приказу обиженных богов был прикован к горе, к камню. Со временем боги смягчились, цепи стали чисто символическими, гора уменьшилась до размеров камня, но мы все равно скованы навеки.
Камень-вход так часто упоминается в сказках, что уже не удивляет: стоит произнести заветное «Сезам, откройся», как он (камень) отодвигается и пропускает нас в гору. В преданиях и бывальщинах камни закрывают входы в пещеры и горы, скрывая в них клады и приставленных к ним богатырей. На Урале таких историй много. Много и кладов. Впрочем, это общее положение: уж если «Камень лежит у дороги», то непременно «Под этим камнем клад».
О кладах существует целая наука: чаще всего он связан с темными силами, положен на определенного хозяина и с определенным зароком, потому их и охраняют страхи и привидения — сторожа, следящие за тем, чтобы клад не ушел к чужому. Хотя любому, позарившемуся на клад, все равно не поздоровится: либо он сразу умрет, либо потом — сопьется, зачахнет, но пропадет непременно.
По преданию, тайные знания: мудрость атлантов, древних египетских, шумерских и прочих жрецов — тоже закляты, укрыты в земле (в горе, пещере, подземелье) и тоже под камнем. Самый известный кладезь древних знаний находится в Египте, возле великих пирамид, в подземной камере, скрытой под лапой Большого сфинкса, как известно, высеченного из цельного монолита. Научные изыскания уже подтвердили наличие камеры и подземного тоннеля, ведущего к пирамиде… А есть еще Анкгор, Стоунхендж, Теотиуакан, и всюду тайны и камни. К ним без особой духовной подготовки, без разрешения, без наставника подступаться нельзя.
Тем не менее, их давно ищут. По приказанию Наполеона ученые исследовали египетские пирамиды и определенные горные районы Италии и Испании; Сталин и Гитлер посылали тайные экспедиции в Тибет; Н. Рерих, ни от кого не скрываясь, искал Шамбалу и не сомневался в ее существовании.
О тайных знаниях говорят все чаще и громче: вспоминают Платона, Нострадамуса, Данте… Его современники полагали, что он был в преисподней и собственными глазами видел все, что описал в своей поэме. О. Э. Мандельштам видел в «Божественной комедии» «строжайшее стереометрическое тело, одно сплошное развитие кристаллографической темы»… Так что мнения итальянских обывателей XIII–XIV вв. и величайшего поэта XX в. переплетаются корнями в общей геологической темноте.
B. C. Соловьев, русский историк и писатель, в свое время записал рассказ знаменитого графа Калиостро, тоже причастного к тайным знаниям: «В сопровождении старого иерофанта среди глубокой ночи мы отправились из древнего Мемфиса…
Иерофант ударил молотом в один из древних камней… и камень поддался, перед нами оказалась маленькая дверца. Мне завязали глаза и повели меня. Я знаю, что мы спустились вниз по ступеням лестницы и спускались долго. Когда мне развязали глаза, я был в обширном зале, ярко освещенном откуда-то сверху». Потом ему снова завязали глаза и снова повели вниз по ступеням.
