Олег Куваев - Избранное. Том 3: Никогда не хочется ставить точку
Обзор книги Олег Куваев - Избранное. Том 3: Никогда не хочется ставить точку
Путевые очерки
Не споткнись о Полярный круг
Ночью в поселок пришли корабли. Их ждали уже цавно. По утрам люди говорили о льдах в проливе Лонга, о льдах в районе мыса Шмидта, о песчаных банках мыса Биллингса. Говорили о дизель-электроходах, ледоколах. Слухи накладывались на слухи, распространя лись, противоречили друг другу.: Через неделю, завтра. через два дня. уже на подходе. нынче навигации вообще не будет. И все же корабли пришли!
Возможно; мы со Стариком увидели их первыми, так как мы совсем не ложились спать в эту ночь. Не потому, что нас особенно беспокоила судьба арктической навигации. Нет! Мы решали наше сугубо личное дело.
Я не помню, с каких пор у нас повелось так, что каждый раз, перед тем как принять какое-либо важное решение, мы уходили подальше от поселка на наше особое мес-то. Это было очень удобное место на самом берегу моря, там, где береговой обрыв переходил в кочковатую россыпь тундры: Море было в десяти метрах от входа в избушку, тундра начиналась сразу за задней стенкой,
— Так что будем делать? — в двухтысячный раз спросил меня Старик.
— Подождём телеграммы, — ответил я ему в две тысячи первый. И в это время мы увидели дым. Дым вырос вначале на горизонте и был похож на крохотное заблудившееся облако.
— Корабли! —сказал я.
— Брось, они должны завтра.
— Корабли!!
Было два часа ночи. Огромный красный круг солнца цовис над островом Роутаном. Розовые руки портальных
Печатается по изд.: Куваев О. М. Зажгите костры в океане. Ма-. гадан: Кн. изд-во, 1964.
кранов бессильно висели над поселком. Вертикально вверх шел розовый дым над электростанцией. Неправдоподобная тишина усыпила даже комаров. И чаек не было слышно. Мы посмотрели на порт. Коса, на которой стоял поселок, изгибалась подковой. Мы были на одном конце подковы, порт — на другом, и теперь мы видели, как беззвучно, словно во сне, отходили от причалов зимовавшие там лихтеры.
— Освобождают причал. Корабли!
Первым прошел дизельэлектроход "Енисей". Он шел близко к острову и далеко от нас. На палубе было пусто. Потом снова с моря донеслись приветственные гудки, й через полчаса прошла так же молчаливо "Ангара", потом снова гудки и два дыма — от буксира поменьше и парохода, чей дым увидели первым. Порт молчал. Было три часа ночи, и поселок спал.
— Видишь, их льды не остановили, — сказал Старик. И добавил: — Так Что будем делать, парень?
— Давай не будем ждать телеграммы, — ответил я.
— Давай! Только ещё раз все обсудим. Идем домой.
Начинался ветер. Мертвый штиль стоял уже около недели, и вместе с кораблями весь поселок ждал "южака", который обязательно приходит вслед за штилем. Корабли пришли строго вовремя. Когда мы добрались до поселка, "южак" дул уже в полную силу. Мрачно и громко выли провода. Чёрные клубы дыма из трубы электростанции падали прямо на землю. Ветер гнал густые волны пыли между домами. Временами это в точности напоминало песчаную среднеазиатскую бурю.
— Самум, — сказал Старик, выплюнув коричневую от пыли слюну. — Самум, черт бы его побрал, на семьдесят третьей параллели!
Пыль забивала глаза, и их резало, как от ожога. На улицах не было ни души, но машины уже шли через спящий поселок одна за Другой по дороге к порту. Ветер рвал из-под колес тучи мелкого шлака. В поселке началась навигация.
И вот мы дома. Белый лист бумаги лежит перед Стариком. Разнокалиберные, понахватанные отовсоду листы карт передо мной. Пачка сторублевок на столе между нами, Значит, давай с самого начала. Куда, зачем и каким образом. Вариант номер.?
— Одиннадцать, — подсказал я, заглянув в записную книжку.
Заполярный чукотский "самум" бушевал. за стеной. Ветер дул порывами, значит, все же это был обычный летний фен — обойдется без сорванных с причалов кораблей и перевернутых машин. Через два-три дня так же внезапно начнет темнеть бешеная синева неба, исчезнет молочный пласт облаков над сопкой и внезапно наступит штиль.
Две желтые папки
Я совершенно точно помню день, когда нам пришла в голову эта идея. Работа в геологической партии свела нас со Стариком, Это было веселое и отчаянное лето.
Мы мотались вдоль берега Чаунской губы, по глинистым оврагам острова Айон рвали сапоги на хмурых вершинах сопок. Подвесной мотор, самодельная фанерная лодка, парус из одеяла да собственные ноги честно служили нам в это лето. Работа отнимала у нас все время, а то время, что оставалось, тоже уходило на работу.
Потом наступила полоса осеннего безделья, потом выпал снег. В один из дней "великого сидения" мы пошли со Стариком на охоту.
Мы убили шесть куропаток и уселись на снегу. Старик достал бутерброды. Они были завернуты в цветные фотографии из какого-то журнала. На фотографиях были пальмы, лодки-сампаны, черные большеглазые" ребятишки и очень синее море. Мы долго и молча рассматривали их. Фотографии нас растревожили.
— "А знаешь?. — сказал Старик.
— Знаю, — ответил я.
И мы заговорили о том, а чем думали целое лето.
Мы работаем в геологической партии. Для меня это профессия, для Старика — случайность, увлечение. Геологи видят мир. Но геологи не идут туда, куда хочется. Маршрут заранее жестко проложен по карте. И в конце каждого маршрута остаются синие сопки, которые манят к себе, потому что к ним нет времени идти. Кто знает, может быть, именно сегодня ты прошел мимо самого отчаянного, Самого интересного в жизни приключения? Романтика бывает разная. Самая беспокойная из них та, которая не тёрпит маршрутов, жестко проложенных по карте.
Ветер унес цветные картинки с пальмами и южным морем, куропатки уже закоченели на холоде, вечер сделал снег синим, а камень на вершинах — черным.
— Так! будет, — сказали мы тогда. — Будет отпуск, и мы обязательно пойдем туда, куда просто хочется идти без маршрутов, без аппаратуры, без пикетажных книжек. Из всех синих сопок мы выберем самые синие, из рек — самые интересные. И это будет обязательно на Чукотке!
Время шло. Мы лениво разрабатывали варианты! Можно проплыть на лодке вокруг Чукотки, можно пойти с низовьев Колымы маршрутом землепроходцев, можно просто провести гусиный сезон на побережье, можнб.
Варианты падали, как медяки из прохудившегося кармана. Нужна была цель, но цели не было. Наша идея здорово стала напоминать мыльный пузырь. Она великолепно отливала всеми цветами радуги и. висела в воздухе;
Две желтые папки попались мне на глаза случайно. Я прочел их взахлеб, и даже сейчас, когда я знаю их почти наизусть, я уверен, что их можно было бы опубликовать просто так, целиком.
На скоросшивателях было напечатано "Дело.№ ", а поперек этой канцелярщины шли надписи: Переписка с заявителем Уваровым В. Ф." на одном и "Переписка с заявителем Баскиным С. И." — на другом. Для нас в этих папках лежала цель, плоть нашей идеи.
Было бы конечно лучше, если бы вместо скоросшивателей была потемневшая от времени кожа и бронза, вместо глянцевитых листов с грифами учреждений — лохматый пергамент и даты были бы на пару-тройку столетий постарше. Неплохо бы еще, обрывок непонятной карты с нарисованными от руки человечками. К сожалению, вторая половина XX века неумолимо и трезво смотрела на нас входящими номерами писем и размашистыми загогулинами резолюций. Содержание папок, однако, искупало все.
Мы изучали их днем и ночью. Особенно приятно, было изучать их ночью, кдгда снег переставал скрипеть под шагами запоздавших пешеходов, а мыши нагло шебуршали за обоями.
Что же писал Уваров?
Папка с "делом Уварова" — старшая по возрасту и большая пб объему. Она содержит семь писем Уварова и восемь ответов на эти письма. Ответы короткие, Деловые.
Письма Уварова написаны очень неровно; они повторяют; дополняют, противоречат друг другу. Очень много наивных отступлений, очень много экзотических ссылок на туземные роды, "чукотских королей", легенды; царские имена. Суть же дела сводится к следующему.
1930 год. Вдоль берегов Чукотка почти беспрепятственно ходят контрабандистские американские шхуны, в тундре пасутся тысячные стада, принадлежащие кулакам-оленеводам. И олени и люди Чукотки затерялись где-то на перепутье между каменным веком и социализмом. В географических журналах идет спор о пальме первенства между бассейном Амазонки и бассейном Колымы, Невеселый спор о первенстве на неизведанность.
Именно в это время появился здесь новый уполномоченный АКО (Акционерное Камчатское общество) Василий Федорович Уваров. Должность у него для Чукотки звучала несколько иронически: лесозаготовитель. В погоне за редкими островными лесами Анадыря Уварову приходилось много ездить и, следовательно, постоянно сталкиваться с местным населением. Главным образом с ламутами, реже с чукчами.
