Вениамин Фильштинский - Открытая педагогика
Другой аспект проблемы физических действий. И еще один пример из занятий второго курса. Мы работали над отрывком из «Подростка» Достоевского. С того момента, когда Аркадий вбегает в квартиру князя, вбегает возбужденный, оскорбленный, взволнованный. Дело в том, что он находится к этому времени в странных отношениях с князем — в отношениях дружбы-соперничества, дружбы-подозрения. А тут еще его вывалили из саней, и ему пришлось гнаться за князем на другом извозчике. Оскорбленный пренебрежением князя, через несколько минут после того, как князь вошел в квартиру, к нему вбегает Аркадий. У Достоевского подробно описано, как он взбегает но лестнице, как он вспотел в своей тяжелой шубе, как тяжело дышит и т. д.
И вот на уроке завязался такой разговор. Студент спрашивает: «Можно мне перед выходом взбежать по реальной институтской лестнице, чтобы «нагнать ритм»?» Видимо, он имел в виду, что если он взбежит но лестнице, то верное физическое самочувствие поможет внутренней жизни. На это А.И. сказал: «Нет, взбегайте дома, чтобы исследовать и запомнить это самочувствие, а здесь это было бы пошло. Тут нужно сосредоточиться на содержании и начать отрывок». Я заметил: «Аркадий Иосифович, не знаю, прав я или нет, но мне кажется, что можно взбежать и сейчас. К тому же, и дома нужно не просто взбегать. Взбегать, конечно, нужно, физику возбудить нужно, но обязательно одновременно подключать и воображение. Взбегать и, грубо говоря, успевать при этом думать. Пусть отрывочно, пусть спазматически, но думать о чем-то, связанном с ситуацией: об оскорблении, о том, что сейчас скажу князю и т. д. И таким образом в результате «взять» и взбеганье, и оскорбленность подростка. То есть, мне кажется, сразу нужно атаковать и свою физику, и свою психику, то есть воображение. Ибо, мне кажется, что физика все же автоматически не включает психику. Надо заниматься и тем, и другим… Мне кажется, что метод физических действий как раз и изобретен, чтобы все время чувствовать, подчеркивать и, если так можно сказать, радоваться этой связи между физическим самочувствием и психическими процессами». А.И. тогда со мной не согласился. Однако разговор продолжался…
Вернусь к рассказу о первом курсе. Середина первого семестра особенно запоминалась лекциями А.И. Он одно время раз в неделю читал лекции для студентов, как бы специально вооружая их теорией. Можно по-разному на это смотреть: нужна студентам отдельно теория или не нужна, когда ее давать — на первом курсе или на старших? Тем не менее, ряд лекций А.И. был очень хорош, отличался продуманной точностью формулировок, стройностью изложения. Вот, к примеру, фрагменты его лекции, прочитанной И ноября 1987 года.
Он рассматривал проблему: как актеру подманить чувство? Сперва он привел классическую, Станиславскому принадлежащую мысль о трех полководцах нашей жизни — мысль, чувство и действие… Потом он пришел к важному выводу: «Действие — это рычаг нашего искусства… Чувству нельзя приказать — оно неуправляемо… И мысль неуправляема… Управляемо только действие. Театр исследует действующих людей, только действующих… Не нужно путать движение и действие… Не нужно путать действие и деяние. Действие — это волевая акция. Действие — это процесс. Действие не может быть без цели… Действие — это структурная единица человеческого поведения… Действие — всегда акция психофизическая. Действие всегда определяется обстоятельствами…»
Наконец, он продиктовал студентам знаменитую формулировку, которую они потом должны были знать (и знали!) наизусть. Эта формулировка была выработана совместно с Г. А. Товстоноговым. Она звучит так: «Действие — это единый психофизический процесс достижения цели в борьбе с предлагаемыми обстоятельствами малого круга, каким-то образом выраженный во времени и в пространстве». Отлично сформулировано. Хотя мне кажутся уязвимыми здесь последние слова «выраженный во времени и в пространстве». Мне кажется, что если бы мы говорили «сценическое действие», тогда можно было бы говорить о выраженности. Ведь в жизни участники действия или «действующие лица» о выраженности во времени и в пространстве, естественно, не думают.
Одна из лекций была посвящена теме «Событие».
«Событие, — говорил А.И., — это сумма обстоятельств с одним действием. Событие — структура жизненного и сценического процесса. Событие называется отглагольным существительным. Событие — всегда процесс. Событие — это то, что происходит здесь, сейчас, на наших глазах… Пока действие не поменялось, событие прежнее.
Событие меняется, когда появляются новые обстоятельства, которые «убивают» старые цели и рождают новые… или когда наша цель исчерпана…»
Дальше он подошел к оценке… Вообще, об оценке А.И. всегда очень пекся, и что такое оценка, студенты знали хорошо: «Процесс перехода из одного события в другое называется оценкой».
Об обстоятельствах малого круга: «Все обстоятельства делятся на три круга; обстоятельства, которые непосредственно на нас воздействуют, физически определяют наше действие, называются обстоятельствами малого круга. Любое обстоятельство вызывает у человека определенную реакцию, она зависит от опыта, воспитания, культуры, национальности и т. д. Реакция человека переходит в определенное отношение, отношение — это уже эмоциональная реакция на воздействие малого круга обстоятельств. Реакция зависит от психической установки».
О сценической оценке: «Оценка состоит из следующих этапов: первый — смена объекта внимания, второй — собирание признаков от низшего к высшему, третий — в момент установления высшего признака рождается повое отношение к этому обстоятельству, зависящее от установки, здесь закапчивается воздействие обстоятельств малого круга, возникает новый ритм, происходит рождение новой цели».
О событии: «Событие — это реальность действия, выраженность его во времени и пространстве. Событие — это то, что я вижу, что на моих глазах происходит».
И еще некоторые «постулаты», которые были важны для А. И. Кацмана:
«Нельзя говорить о действии внутреннем и внешнем, ибо действие — это единый психофизический процесс».
«Все выражается в актерском теле. Тело — проводник всего, поэтому мы начинаем с воспитания тела».
«Любые элементы системы Станиславского связаны с воображением».
«В системе Станиславского сформулированы законы сценической жизни: закон внимания к объекту, закон мышечной энергии, закон темпоритма и др…Ритм актера — это интенсивность процесса его действия».
«У актера в единицу времени есть один объект. Ведущее предлагаемое обстоятельство определяет главный объект. В событии не может не быть ведущего предлагаемого обстоятельства. Ведущее предлагаемое обстоятельство — обстоятельство малого круга — воздействует на актера физически. Обстоятельства большого и среднего круга нужны, в том числе для того, чтобы выверить логику поведения в малом круге — в событии. Ведущее обстоятельство малого круга, зачастую, определяет цель, остальные обстоятельства, в основном, мешают достижению этой цели».
«При анализе отрывка или пьесы нужно обязательно ставить вопрос: сколько здесь событий?»
«Препятствие и цель — закон театра». «Оценка — идеологический центр искусства». Я привел фрагменты лекций А.И., чтобы дать представление о том, сколь точны и выверены были его формулировки, каковы теоретические основы профессии. Вернемся к воспоминаниям о первом курсе.
Наступило время первого зачета. Учебный семестр завершался у нас, как, впрочем, и раньше это бывало, этюдами, с использованием упражнений на память физических действий и ощущений. Они чередовались с этюдами или, вернее сказать, сценами из жизни животных. Начну с первого вида этюдов. Готовя зачет, А.И. проявил много таланта и фантазии в сочинении этих этюдов. Тут было очень много интересного. Как правило, сочинялись драматургически законченные стройные новеллы. А.И. проявлял острое чувство правды, прекрасное чувство композиции, чувство пространства, чувство развития этюда во времени, зрелищное чувство и т. д. Другое дело, какова была творческая полезность для студентов этой формы отчетности за первый семестр. И нужно ли сочинять этюды, нужно ли иметь на зачете во что бы то ни стало зрелищно эффектные этюды-пьески? Или нужно показывать, в первую очередь, этюды, выращенные студентом, или, по крайней мере, выращенные совместно со студентом? Можно ли вообще этюд демонстрировать, доводя до «товарной» завершенности, можно ли считать этюд произведением драматургическим? Это вопрос дискуссионный… Тем не менее, в жанре, как говорят, «выстроенного этюда» (т. е. сочиненного) А.И. был очень силен. Например, отличный был этюд «Возвращение»… (Фигуристка вместе с тренером работали над элементами фигурного катания на катке, она повредила ногу, по потом, превозмогая боль, вернулась на каток… Получилась прелестная маленькая мелодрама.) Или «На крыше»… (Парень красит крышу. Это опасно, и он привязал себя к кирпичной трубе веревкой.) Или «На археологических раскопках», «Дембельский суп» — тоже интересные маленькие этюды-пьески…
