Генрих Волков - Тебя, как первую любовь (Книга о Пушкине - личность, мировоззрение, окружение)
- Знаешь, брат, ты вот все болеешь, может, скоро умрешь, так я подыскал тебе в Михайловском могилку сухую, песчаную, чтобы тебе было не сыро лежать, чтоб тебе и мертвому было хорошо, а когда умру я, меня положат рядом с тобой.
Нащокин надолго пережил Пушкина.
Кроме верных, преданных "друзей по душе", окружали Пушкина и друзья "сиюминутные" из числа бездумно веселящейся светской молодежи, офицерства. Таков был Никита Всеволожский, Алексей Вульф, Иван Beликопольский, Николай Алексеев. Пожалуй, наиболее яркий представитель этого типа приятелей Пушкина - граф Федор Иванович Толстой, по прозвищу Американец.
Лев Толстой как-то отозвался о своем дальнем родственнике (Американец двоюродный дядя великого писателя): "необыкновенный, преступный и привлекательный человек". Он был значительно старше Пушкина и ко времени их знакомства в 1818 - 1819 годах имел уже легендарную биографию. Он побывал в кругосветном плавании с экспедицией адмирала И. Ф. Крузенштерна. За буйное поведение, хулиганские выходки и строптивость его высадили на один из островов около Аляски (отсюда и прозвище - Американец), где он прожил среди местного населения несколько месяцев.
Свою подмоченную репутацию Толстой восстановил в боевых кампаниях Отечественной войны, где проявил безумную храбрость и смекалку.
После войны вышел в отставку, жил в Москве на широкую ногу, играл в карты и отчаянно дрался на дуэлях. В обоих этих занятиях бывал невероятно удачлив.
У Американца-Толстого много общего с Нащокиным, с которым он, кстати, был особенно дружен. Яркая, одаренная, недюжинная натура, человек, наделенный нечеловеческой энергией, волей, самообладанием, умом и растрачивающий себя в "удушливой пустоте и немоте русской жизни"
(А. И. Герцен)...
Герцен познакомился с Американцем уже после смерти Пушкина и так описывал его: "Один взгляд на наружность старика, на его лоб, покрытый седыми кудрями, на его сверкающие глаза и атлетическое тело показывал, сколько энергии и силы было ему дано от природы. Он развил одни буйные страсти, одни дурные наклонности, и это не удивительно:
всему порочному позволяют у нас развиваться долгое время беспрепятственно... Он буйствовал, обыгрывал, дрался, уродовал людей, разорял семейства... Женатый на цыганке, известной своим голосом и принадлежавшей к московскому табору, он превратил свой дом в игорный, проводил все время в оргиях, все ночи за картами..."16 Вместе с тем в молодости он слыл вольнодумцем и "горячей головой", громче всех "шумел" на офицерских сходках. Это о нем говорит Репетилов в "Горе от ума":
Но голова у нас, какой в России нету,
Не надо называть, узнаешь по портрету:
Ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,
И крепко на руку нечист;
Да умный человек не может быть не плутом.
Когда ж об честности высокой говорит,
Каким-то демоном внушаем:
Глаза в крови, лицо горит,
Сам плачет, и мы все рыдаем.
Американец, конечно, узнал себя в этом портрете и, встретив Грибоедова, сделал обиженную мину:
- Зачем ты обо мне написал, что я крепко на руку нечист? Подумают, что я взятки брал. Я взяток отродясь не брал.
- Но ты же играешь нечисто, - заметил Грибоедов.
- Только-то? Ну ты так бы и написал, - ответил Толстой и, собственноручно поправив строку Грибоедова на "В картишках на руку нечист", снабдил ее примечанием: "Для верности портрета сия поправка необходима, чтобы не подумали, что ворует табакерки со стола..."12 Будучи нечист на руку, Американец охотно разглагольствовал о чести, был умен, проницателен, широко образован, говорил на нескольких тзыках, любил музыку и литературу, много читал, вращался среди поэтов и артистов. Он запросто, по-приятельски общается с Пушкиным, Грибоедовым, Чаадаевым, впоследствии с Герценом. Жуковский к нему благоволит, Нащокин его любит.
Толстой - добрый малый, охотно помогает близким, не раздумывая вступается за честь друзей, рискуя собственной жизнью.
Однажды приятель Толстого попросил его быть секундантом на дуэли.
Толстой согласился, дуэль назначили на другой день в 11 часов утра.
В назначенное время дуэлянт явился к Американцу и застал его спящим.
Гот отмахнулся спросонья. Приятель напомнил:
- Разве ты забыл, что обещал быть моим секундантом?
- Это уже не нужно. Я его убил, - ответил Американец, позевывая.
Оказалось, что накануне он сам вызвал обидчика своего друга на дуэль, условился стреляться в 6 часов утра, убил его и спокойно лег спать24.
Один из многочисленных друзей Американца так отзывался о нем уже после его смерти, в разговоре с молодой дамой:
- Таких людей уж нет. Если б он вас полюбил и вам бы захотелось вставить в браслет звезду с небес, он бы ее достал. Для него не было невозможного, и все ему покорялось. Клянусь вам, что в его присутствии вы не испугались бы появления льва.
На склоне лет Федор Толстой стал суеверен. Тени убитых на дуэлях не давали ему покоя. Убитых было одиннадцать человек! Толстой аккуратно записал все их имена. У него было двенадцать детей, но одиннадцать из них умерли один за другим в младенчестве. И со смертью каждого ребенка Американец вычеркивал из своего списка фамилию убитого на дуэли и писал "квит". Когда он вычеркнул таким образом последнюю фамилию, то сказал:
- Ну, слава богу! Хоть мой курчавый цыганеночек будет жить12.
Ребенок действительно остался жив.
С таким-то человеком и столкнула судьба Пушкина накануне его ссылки.
Поэт потянулся к этой своеобразной личности, к человеку, о котором Вяземский в 1818 году написал восхитившие поэта строчки:
Под бурей рока - твердый камень!
В волненьи страсти - легкий лист...
Знакомство с Американцем чуть не стало роковым в жизни поэта.
Толстой решил посмеяться над Пушкиным и распустил по Петербургу сплетню, будто поэта вызвали в тайную канцелярию и высекли за вольнолюбивые стихи. Для чести дворянина такая сплетня была убийственной.
Можно представить себе, как потрясен был Пушкин. Ему казалось, что из этой позорной ситуации есть только два выхода: или покончить с собой, или убить императора Александра. Некоторое время он всерьез вынашивал планы на этот счет.
Имени клеветника Пушкин тогда не знал, он узнал его, будучи в кишиневской ссылке. С тех пор жажда мщения овладела его душой. В течение шести лет он усердно упражняется в стрельбе из пистолета, а чтобы натренировать руку, носит на прогулках тяжелую трость.
Вернувшись в сентябре 1826 года из ссылки, Пушкин просит С. А. Соболевского передать вызов на дуэль Толстому. Однако обида в душе поэта уже поостыла, да и Соболевский употребил все свое влияние, чтобы отговорить друга от дуэли, которая наверняка имела бы кровавый исход:
оба противника стреляли без промаха.
Короче говоря, противников помирили, и поэт снова раскрыл свою доверчивую душу Американцу. Его он через некоторое время попросил быть посредником в сватовстве к Наталье Николаевне Гончаровой.
Коварное предательство человека, которого он считал своим близким другом, все же долгое время было источником тяжелых переживаний для поэта.
Считается, что в стихотворении "Демон" Пушкин имел в виду Александра Раевского. Но сам поэт это отрицал, подразумевая собирательность образа "демона". Здесь, может быть, не только черты Раевского, но и черты Федора Толстого:
Неистощимой клеветою
Он провиденье искушал;
Он звал прекрасное мечтою;
Он вдохновенье презирал;
Не верил он любви, свободе;
На жизнь насмешливо глядел - И ничего во всей природе Благословить он не хотел.
Незадолго до создания этого стихотворения Пушкин писал Вяземскому о своем намерении "резкой обидой отплатить за тайные обиды человека, с которым расстался я приятелем и которого с жаром защищал всякий раз, как представлялся тому случай". Это намерение Пушкин реализовал в едких строчках, адресованных Толстому в послании "К Чаадаеву". И не только в них. Толстой долго еще мучил воображение поэта. Черты Американца явственно проглядывают в Зарецком - секунданте Владимира Ленского.
И не из-за таких ли "друзей", как Американец, как Александр Раевский, Пушкин, чье сердце было создано для дружбы, жило и питалось ею, пишет такие горькие, выстраданные строки:
Что дружба? Легкий пыл похмелья,
Обиды вольный разговор,
Обмен тщеславия, безделья
Иль покровительства позор.
Случайно ли, что Пушкин ни разу не изобразил в своих произведениях верной, преданной, самоотверженной дружбы (если не считать лирических обращений к лицейским товарищам), а так часто и настойчиво возвращался к теме соперничества, коварства и предательства в отношениях друзей?
Вспомним Ленского и Онегина, Моцарта и Сальери, Гринева и Швабрина...
Вспомним, например, такие строки из романа в стихах:
Я только в скобках замечаю,
Что нет презренной клеветы,
