Сказки. Фантастика и вымысел в мировом кинематографе - Долин Антон
«Ванда/Вижн». Шабаш
Фильмы Marvel совершили революцию в игровом кино – и в конкретном его сегменте, блокбастерах. Глава студии Кевин Файги отучил миллионы зрителей от представлений о комиксах как о чем-то детском, нишевом, опасно далеком от областей «хорошего вкуса» и «подлинного искусства», создавая сложные, очень разные, подчас экспериментальные коммерческие картины и привлекая для их создания режиссеров независимого и фестивального кино (Кеннет Брана, Тайка Вайтити, Райан Куглер, Хлоя Чжао).
Спор о том, усовершенствовали ли продюсеры Marvel голливудский кинематограф или обеспечили его деградацию, бесконечен и вряд ли будет завершен в обозримом будущем. Но именно на его фоне «Ванда/Вижн» обретает особое значение.
С первых кадров первого эпизода авторы отчетливо, чуть ли не агрессивно заявляют: «Это не кино». Опровергая тезис о том, что лучшие сериалы – те, которые «вырастают» до уровня настоящего кинематографа, создатели «Ванда/Вижн» шокируют преувеличенным, гипертрофированным использованием приемов американских ситкомов в широком диапазоне от 1950-х до 1990-х. Черно-белое изображение в двух первых эпизодах, закадровый смех и умиленные вздохи невидимой аудитории, подчеркнуто грошовый бюджет, дешевые трюки и простейшие гэги – все это концептуально и художественно противоположно как визуальному канону Marvel, так и представлениям о «прогрессивном» сериале XXI века.
Вместе с тем зачин «Ванда/Вижн» обманчив. Его эклектичность сформирована осознанно (у разных серий разные сценаристы, но их создавали один шоураннер, Жаклин Шеффер, и один режиссер Мэтт Шекман). Телевидение – не только его форма, но и главный предмет рефлексии. «Ванда/Вижн» – сериал о том, что такое телевидение. И это поразителным образом не мешает ему быть сентиментальной и психологически убедительной историей о Ванде и Вижне.
В противоположность «праздничному» кинематографу зрелищ, требующему покинуть дом и выйти за пределы будничного пространства в ритуальное пространство кинотеатра, телевидение приковывает тебя к четырем стенам (как станет ясно впоследствии, призрачным) и твоему собственному дивану.
«Ванда/Вижн» – сериал о доме и для домашнего просмотра. Единство формы и содержания поразительно органично и гармонично. Дом для колдуньи Ванды и робота Вижна – в прямом смысле слова крепость, в которой они могут скрывать от внешнего мира свои странности, упиваться той формой любви, которая им понятнее и ближе, и рассчитывать на единственных верных союзников – зрителей, присоединяющихся к ним в их домах.
Большое зрелищное кино вырывает тебя из твоей реальности, заставляет покинуть дом и отправиться на поиски приключений (так в одних из «Мстителей» команда супергероев вынуждает Соколиного Глаза оставить семью и помочь им спасти мир). «Ванда/Вижн» помогает спрятаться дома от опасностей, грозящих извне.
Во вселенной Marvel нет места историям любви. Намеки на них встречаются практически в каждом фильме, но везде и всегда романтика и лирика обязаны отступить перед эпосом: так повелось со времен «Илиады» и «Песни о Роланде», и даже Тристан совершал свои подвиги при дворе короля Артура, на время забыв об Изольде.
«Ванда/Вижн» – первая марвеловская история, главным двигателем которой становится любовь двух заглавных персонажей. Второстепенные в густонаселенных «Мстителях», Ванда Максимофф и Вижн удаляются от подвигов и уединяются в крохотном городишке Вествью, штат Нью-Джерси, чтобы вести обыденную до анекдотичности жизнь: он – клерк в конторе, она – идеальная домохозяйка, накрывающая на стол и впоследствии растящая детей.
Здесь быт не убивает любовь, и даже наоборот: он становится единственной средой, в которой любовь еще возможна. Домашний очаг укрывает от политики и глобальной ответственности перед социумом. «Ванда/Вижн» – сериал об осознанном умалении (поэтому и мог состояться только на малом экране, а не в IMAX) во имя близости и любви.
Союз Ванды Максимофф с Вижном знаменателен. Оба они – изгои в мире людей, способные лишь спрятать от них свою природу (как прячет ее притворяющийся человеком Супермен, согласно знаменитому монологу из тарантиновского «Убить Билла»), но не изменить ее.
Он – всемогущий и всепонимающий искусственный человек, созданный компьютером Альтроном: то есть чудовище Франкенштейна в квадрате. Она – ведьма, еще и из Восточной Европы, чужеземка и изгой априори.
«Ванда/Вижн» – мучительная и драматичная, лишь более неуютная из-за закадрового смеха и прочих атрибутов ситкома история адаптации аудсайдеров под правила вселенной, где им нет места. С нечеловеческими, в прямом смысле слова, усилиями два раненых и причудливых существа пытаются стать «как все»; отчасти это переосмысление «Человека-слона» или «Эдварда Руки-Ножницы» – и прямая антитеза большинству марвеловских блокбастеров, в которых, напротив, человек проходит ницшеанское перевоплощение в уберменша. Еще одна уместная аналогия – с «Суперсемейкой» Pixar, где супергерои пытаются быть «как все» (сходство усиливает коллизия с двумя детьми-супергероями, близнецами Томми и Билли).
Отчетливым этот конфликт становится в финальной серии, где оба персонажа сталкиваются со своими двойниками и темными альтер эго: Вижн сражается в небесах с другим «негативным» (и потому девственно-белым) андроидом-убийцей Вижном, Ванда вступает в схватку с другой ведьмой, не чурающейся своей ведьминской природы, – Агатой Харкнесс. Оба обнажают свою нечеловеческую натуру с единственной целью: защитить право на человеческую жизнь.
Коллизия не могла бы сработать, если бы роли играли актеры с меньшей харизмой и способностями к перевоплощению. Недаром Элизабет Олсен начинала с мощной работы в инди-драме «Марта, Марси Мэй, Марлин», где играла нечто весьма схожее – травмированную девушку, сбежавшую из секты (содружество Мстителей – чем не секта?) к нормальной жизни, а Пол Беттани, среди прочего, претерпевал невероятное преображение в «Догвилле» – таком же искусственном городе, как Вествью.
В противоположность фильмам Marvel, где непременным условием является вера зрителя в происходящее и его вовлеченность, «Ванда/Вижн» с самого начала отстраняет публику и устанавливает дистанцию: «…вы всего лишь смотрите стилизованное телешоу, внутри которого существует другое телешоу».
Этой цели служат и рекламные ролики-вставки в первых сериях. У многих зрителей они вызвали недоумение: недостаточно остроумны для пародии, недостаточно содержательны для «пасхалок». И правда, современное кабельное или интернет-телевидение не нуждается в разбивке серий рекламой. Но если зрители сериала «старой школы» раздражались на рекламные перебивки, мешающие погрузиться в зрелище с головой, то зрителям «Ванда/Вижн» осознанно напоминают: вы смотрите телешоу, не вздумайте принять его за реальность.
Вествью – условный сконструированный город, где у каждого обитателя есть своя сюжетная функция: «болтливая соседка», «ворчливый начальник», «смешливый коллега» и т. д. Как выясняется впоследствии, эти роли навязаны исполнителям насильно. Если Вествью и сравнивают с Твин Пиксом (здесь тоже все «не то, чем кажется»), то «режиссером» пространства становятся не авторы «Ванда/Вижн», а его главная героиня.
Здесь понятие «дом» относится не только к жилищу Ванды и Вижна, но и ко всему Вествью, а значит, ко всей Америке, идеализированные представления о которой скрывают фрустрацию, насилие и травму. Диснейленд Вествью сродни концлагерю, окруженному стеной неслучайно-красного цвета. Обозначение границ тоталитарного пространства телешоу и их разрушение напрямую наследует «Шоу Трумана». Но и уничтожение искусственно возведенных границ равноценно концу идиллии и смерти персонажей, не существующих вне этого аквариума.
