Максимилиан Волошин - Аполлон и мышь
Священное царство Аполлона заключено вовсе не в золотом, а в простом яичке.
Пусть сны оканчиваются, пусть золотые яички ломаются, несокрушимая власть Аполлона таится в той творческой силе, что всегда дает новый росток; силе, которая клокочет и бьется в стройном согласии девяти муз.
«О, творческое присутствие! ничто не могло бы возникнуть, если бы вас не было девять!».
Нет сомнения, что золотое яичко, снесенное рябою курочкой, – это чудо, это божественный дар. Оно прекрасно, но мертво и бесплодно. Новая жизнь из него возникнуть не может. Оно должно быть разбито хвостиком пробегающей мышки для того, чтобы превратиться в безвозвратное воспоминание, в творческую грусть, лежащую на дне аполлинийского искусства.
Между тем простое яичко – это вечное возвращение жизни, неиссякаемый источник возрождений, преходящий знак того яйца, из которого довременно возникает все сущее.
Старая русская присказка иносказательно учит тому же, чему учил Рескин: не храните произведений искусства; на площади выносите Тицианов и Рафаэлей. Пусть погибают и разрушаются бессмертные создания гениев. Бессмертие не в отдельных произведениях искусства, а в силе, их создающей. Гениальность не достояние смертного человека, она откровение солнечного бога.
Произведение искусства – золотой сон, который всегда может быть разбит и утрачен. Поэтому не бойтесь его утратить. Произведение искусства – всегда
ТОЛЬКО ЧУДО.Но в Аполлоновом мире[23] закон выше чуда.
Ритм смерти и возрождения священнее золотого сна.
«Прислушайся… прислушайся… Есть кто-то, кто говорит устами эхо, кто один стоит среди мировой жизни и держит двойной лук и двойной факел, тот, кто божественно есть мы сами».
Так говорит Ренье о тайне простого яичка.
А вот что говорит он о золотых яичках:
«Лик Невидимый! Я чеканил тебя в медалях из серебра, из золота, из меди, из всех металлов, что звенят ясно, как радость, что звучат глухо, как слава, как любовь, как смерть. Но самые лучшие сделал я из глины сухой и хрупкой.
И весь великий сон земли жил во мне, чтобы ожить в них».
Так Анри де Ренье и рябая курочка говорят одно и то же: не старайся охранять свои сны. Пусть разбиваются золотые яички, они тем прекраснее, чем хрупче.
Твое «я» – это тот, кто один стоит среди мировой жизни.
Аполлинийское сознание находится вне сферы бытия, опустошаемой временем, корни его погружены в текучую влагу мгновений.
Внизу – отчаявшиеся люди, бесноватый отрок и ученики, пораженные ужасом. Наверху – Христос, явивший истинный лик свой.
Внизу – зрелище изначальной скорби, борьбы противоречий, составляющих механическую основу жизни. Наверху – вечная гармония бытия, реальнейшая из реальностей – преображенный истинный лик божества.
Статуя Скопаса, изображающая Аполлона, пятой наступившего на мышь, являет то же самое архитектурное и символическое расположение частей, что и Рафаэлево «Преображение».
Что целым рядом фигур подробно изъяснено Рафаэлем, здесь сжато в двух лаконических символах Аполлона и мыши. Вверху солнечный бог, ниспосылатель пророческих снов – внизу под пятой у него «жизни мышья беготня».
Так мы видели мышь в целом ряде символических картин:
Мышка-пророчица пела тоненьким голоском на ладони юного Бальмонта. Белые мыши копошились под алтарем Аполлона в Троаде. На острове Тенедосе бог истреблял их солнечными стрелами. Мышь являлась для нас то тонкой трещиной, нарушающей аполлинийское сновидение, то символом убегающего мгновения, то сосредоточием загадочного и священного страха; гора вечности потрясалась, чтобы родить сметную мышь; вильнув хвостиком, мышь разбивала золотое яичко, и мудрая рябая курочка произносила вещие и утешительные слова о том, что простое яичко лучше золотого. Потом французский поэт показал нам загадочные хрустальные чаши и женщину у лесного ключа, и грустного владельца Карноэта, созерцающего платья своих убитых жен, и милую пастушку Гелиаду, и невидимый лик бога с двойным луком и двойным факелом.
Так слова поэта – «Жизни мышья беготня» – выяснились перед нами как зрелище изначальной скорби и вечной борьбы, составляющей основу жизни.
И теперь становится понятно, что мышь вовсе не презренный зверек, которого бог попирает своей победительной пятой, а пьедестал, на который опирается Аполлон, извечно связанный с ней древним союзом борьбы, теснейшим из союзов.[24]
Примечания
1
Когда Бальмонту было двенадцать лет – долго не мог утешиться. – 13 февраля 1914 г. К. Д. Бальмонт писал Волошину из Парижа о «Ликах творчества»: «Я получил и книгу твою, в которой многое мне нравится своей четкостью, силой и своеобразием. „Аполлон и Мышь“, быть может, наилучшее в „Ликах творчества“, и я радуюсь, что в эту тонкосплетенную беседку слов забежала и моя белая мышка. Да напишем памяти этого зверька, оба, по сонету! Я свой посвящу тебе, а ты свой мне. Хочешь?» (ИРЛИ, ф. 562, он. 3, ед. хр. 231).
2
В первых строках Илиады – воззвание к Аполлону Сминфею… – Имеется в виду обращение Хриза к Аполлону (песнь 1, ст. 37–42).
3
…статуя Аполлона работы Скопаса, где солнечный бог изображен наступившим пятой на мышь. – Имеется в виду статуя, находившаяся в малоазиатском городе Хризе, известная по изображениям на монетах. Ср. Сумцов Н. Мышь в народной словесности. – Этнограф, обозрение, 1891, Э 1, с. 90–91.
4
…обе эллинские области, над которыми для нас глубже всего разверзалось время под кирками Шлимана и Эванса. – Самым значительным достижением немецкого археолога Генриха Шлимана (1822–1890) было то, что ему удалось доказать существование фактической основы гомеровского эпоса (он установил, что легендарная Троя находилась на холме Гиссарлык в Малой Азии) и открыть «догомеровскую» эгейскую культуру. Английский археолог Артур Эванс (1851–1941) в течение нескольких десятилетий (1893–1930) вел раскопки на Крите и открыл неизвестную ранее доэллинскую культуру, которая получила название микенской.
5
«Парки бабье лепетанье, жизни мышья беготня…». – Строки из «Стихов, сочиненных ночью во время бессонницы» (1830) А. С. Пушкина.
6
У Бальмонта со мы читаем… – Далее неточно цитируется стихотворение «Дождь» (1901).
7
Здесь и далее кроме особо оговоренного – перевод с французского).
У Верлэна есть стих: «La Dame-souris trotte dans le bleu crepuscule du soir». – Неточно цитируются первые два стиха из стихотворения П. Верлена «Impression fausse» («Наваждение», 1873), написанного поэтом в брюссельской тюрьме. У Верлена:
«Dame souris trotte Noire dans le gris du soir…» (буквально: «Госпожа мышь скребется Черная в серости вечера…»). Ср. перевод И. Ф. Анненского: Анненский Иннокентий. Стихотворения и трагедии. Л., 1959, с. 277.
8
… В аполлинийских образах со не показалась нам грубой действительностью. – Фраза из первой главы книги Ф. Ницше «Рождение трагедии из духа музыки». Ср.: Ницше Фридрих. Происхождение трагедии. (Метафизика искусства) / Пер. Н. Н. Полилова. СПб., 1899, с. 9–10.
9
Это сон – миелит спящий. – Цитата из Ницше (там же, с. 8–9).
10
Венецианская Догана – таможня в Венеции.
11
«Пусть твое Я стремится по воле мгновения – ныне живу и умираю». – Фрагменты из первой части («Слова Монэль») повести М. Швоба «Книга Монэль», вошедшей в сборник «Лампа Психеи», хранящийся в библиотеке Волошина (см.: Schwob Marcel. La lampe de Psyche. Paris, 1903, p. 160–162; ср.: Швоб Марсель. Книга Мональ / Пер. с французского К. Бальмонта и Елены Ц «ветковской». СПб., 1909, с. 13–14; Швоб Марсель. Собр. соч. СПб., 1910, т. 1. Лампа Психеи/Пер. Л. Троповского, с. 19–20).
12
«Horomedon» – «Вождь времени». – Ср. статью Волошина «Horomedon» (Золотое руно, 1909, Э 11–12, с. 55–60), где он утверждал, что Аполлону более подобает наименование Мойрагета (предводителя Мойр – богинь судьбы, ведавших настоящим, прошлым и будущим) или Хоромедона (вождя времени). 15 августа 1909 г. Волошин писал С. К. Маковскому: «Я вижу свою (и нашу) задачу не в том, чтобы исследовать древние культы Аполлона, а в том, чтобы создать новый – наш культ Аполлона, взявши семенами все символы, которые мы можем найти в древности. И для нас они, конечно, получат новое содержание. Соединение идей Аполлона Мойрагета с идеей Аполлона – вождя времени я, конечно, не считаю античным. Но для современной мысли, полагаю, это сопоставление может сказать много» (см.: Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1976 год. Л., 1978, с. 251).
13
Поль Клодель – к движению ее век. – Перевод Волошина; см.: Аполлон, 1910, Э 9, отд. «Литературный альманах», с. 30–31.
14
… у Плиния – указание на то, что греки называли мышь – самым пророчестеенным из всех зверей. – Имеется в виду сообщение Плиния Младшего в «Естественной истории» (VIII, 57, 82) о том, что мыши предсказали Марсийскую войну. Ср.: Сумцов Н. Мышь в народной словесности. – Этнографическое обозрение, 1891,Э 1, с. 82.
