Владимир Набоков - Комментарий к роману "Евгений Онегин"
XIII
И долго, будто сквозь тумана,
Она глядела им вослед…
И вот одна, одна Татьяна!
4 Увы! подруга стольких лет,
Ее голубка молодая,
Ее наперсница родная,
Судьбою вдаль занесена,
8 С ней навсегда разлучена.
Как тень она без цели бродит,
То смотрит в опустелый сад…
Нигде, ни в чем ей нет отрад,
12 И облегченья не находит
Она подавленным слезам,
И сердце рвется пополам.
Строфа XIII (2371, л. 5–5 об.) датирована 19 февраля [1828 г.], о чем свидетельствует надпись в верху черновика (л. 5; год дан согласно Томашевскому, Акад. 1937, с. 661).
6 …родная… — Здесь есть легкая двусмысленность, поскольку родная может означать «дорогая», но основное значение — «родная по крови», а Ольга и была Татьяне родной.
Кстати, эта страстная привязанность к младшей сестре в новинку читателю, который, дойдя до восьмой главы, будет удивляться, почему же Татьяна больше не вспоминает об Ольге.
XIV
И в одиночестве жестоком
Сильнее страсть ее горит,
И об Онегине далеком
4 Ей сердце громче говорит.
Она его не будет видеть;
Она должна в нем ненавидеть
Убийцу брата своего;
8 Поэт погиб… но уж его
Никто не помнит, уж другому
Его невеста отдалась.
Поэта память пронеслась,
12 Как дым по небу голубому,
О нем два сердца, может быть,
Еще грустят… На что грустить?..
XV
Был вечер. Небо меркло. Воды
Струились тихо. Жук жужжал.
Уж расходились хороводы;
4 Уж за рекой, дымясь, пылал
Огонь рыбачий. В поле чистом,
Луны при свете серебристом
В свои мечты погружена,
8 Татьяна долго шла одна.
Шла, шла. И вдруг перед собою
С холма господский видит дом,
Селенье, рощу под холмом
12 И сад над светлою рекою.
Она глядит – и сердце в ней
Забилось чаще и сильней.
1—2 Пушкин в одной заметке пишет (Болдино, 1830; черновик в МБ 2387 А — тетрадь, сшитая из отдельных листов полицией после смерти поэта, — л. 22; впервые опубликована в 1841 г.){154}:
«Критику 7-й песни в „Северной пчеле“[749] пробежал я в гостях и в такую минуту, как было мне не до Онегина… Я заметил только очень хорошо написанные стихи и довольно смешную шутку о жуке. У меня сказано:
Был вечер. Небо меркло. Воды
Струились тихо. Жук жужжал.
Критик [Фаддей Булгарин] радовался появлению сего нового лица и ожидал от него характера, лучше выдержанного прочих».
2 Жук жужжал. — Имеется в виду хрущ — жук из семейства скарабеид, европейский майский жук, один из двух видов Melolontha, летающий в сумерках с настойчивым жужжанием и тупой целеустремленностью над деревенскими тропинками в мае и июне. Некоторые поэты путают его жужжание, или гудение, с шорохом бражников, на закате дня глухо шумящих над цветами; Шекспир же описывал навозного жука (Geotrupes sp.), как видно из цитаты, приведенной ниже. Но почему госпожа Дейч сочла целесообразным превратить жесткокрылое насекомое в прямокрылое (перевожу обратно на русский: «Был слышен стройный хор сверчков»), остается непостижимым, особенно если учесть, что хрущ — непременный спутник сумерек в английской поэзии. Когда Булгарин иронически приветствовал пушкинского жука как нового героя, он был не прав, — на самом деле это герой очень старый.
Уильям Шекспир, «Макбет» (1623), III, II, 42–43:
…и навозный жук
Еще с жужжаньем сонным не помчится…[750]
Уильям Коллинз, «Ода к вечеру» («Ode to Evening», 1746), стихи 11–14:
Иль там, где Жук гудит
В печальный свой Рожок,
Когда летит над сумеречной тропой,
Мимо Пилигрима, привычного к беззаботному шуму.
Томас Грэй, «Элегия, написанная на сельском кладбище» («An Elegy Wrote in a Country Church Yard», 1751), стих 7:
…жук вершит гудящий свой полет…
Джеймс Макферсон, «Песни в Сельме» («королевская резиденция» Фингала; 1765):
Вечерние мошки на слабых крылах носятся, жужжа, над полями.[751]
Роберт Саути, «К размышлению» («То Contemplation», написано в Бристоле в 1792 г., опубликовано в 1797), стихи 26–28, 31:
Иль уведи меня туда, где средь долины тихой
Извилистый ручей течет в сребристом свете;
И я присяду…
……………………………………………………………………
И стану внимать монотонному жужжанию летящего жука…
Крабб (Crabbe) ошибочно переносит «жужжание жука» в «свет и тень» осеннего вечера («The Cathedral-Walk», в кн. «Tales of the Hall», 1819).
Юный Жуковский в своем знаменитом, восхитительно инструментованном переложении элегии Грэя, первом, написанном ямбом (1802), постарался на славу:
Лишь изредка, жужжа, вечерний жук мелькает…
Вторая версия перевода (1839) написана дактилическим гекзаметром и не рифмована:
Жук с усыпительно-тяжким жужжаньем…
(Здесь Жуковский явно попадает под влияние Саути.)
Но в переложении Шатобрианом этой элегии, «Сельские могилы» («Les Tombeaux champêtres», London, 1796), Melolontha grayi претерпевает следующее изменение:
On n'entend que le bruit de l'insecte incertain[752]
Конечно, абсолютно неизвестное насекомое; однако в эпоху хорошего вкуса запрещено было употреблять точное, но грубое слово «hanneton»[753]. Спустя сорок лет этот великий французский писатель искупил своим великолепным переводом «Paradise Lost»[754] эту уступку требованиям времени.
8—14; XVI, 1–7 Все это бесстыдно списано с «Княгини Натальи Долгорукой» Козлова (известной уже в 1827 г. и опубликованной в 1828), часть I, стихи 11–32; Пушкин лишь слегка подправил описанную слепым поэтом сцену посещения Натальей ее бывшего дома (стихи 11–13, 24–26, 28–32):
Она идет, и сердце бьется;
Поляна с рощей перед ней;
И вот в село тропинка вьется
…………………………………………
Но, чем-то вдруг поражена,
Стоит уныла и бледна;
В ее очах недоуменье,
……………………………………………
Нейдет в него [в селение], иейдет назад,
«О, если там!.. А мне таиться
Велит судьба… быть может нет!
Кому узнать?..»
Поэма Козлова, в двух песнях, написана четырехстопным ямбом с вольной рифмовкой и строфами разной длины; в ней рассказывается о несчастьях, скорее готического, нежели славянского толка, преследовавших дочь графа Бориса Шереметева, петровского фельдмаршала. В одной из сцен героине является дух ее супруга, который, объясняя, что он был обезглавлен, снимает, как шляпу, собственную голову.
См. также коммент. к гл. 7, XXIX, 5–7 и XXXII, 13–14.
Как сказано в моих «Заметках о просодии» (см. Приложение II), в строфе XVI, 2–6 наблюдается самая длинная во всем романе череда стихов без скадов (в пределах одной строфы) — очевидно, следствие нечистой совести автора.
13 …сердце в ней… — Поскольку ударение в слове «сердце» падает на первый слог, а в словах его и её — на второй, «его (её) сердце» не укладывается в русский ямбический или хореический стих. Отсюда неуклюжие сердце в нем или сердце в ней, которые нередки в ЕО.
XVI
Ее сомнения смущают:
«Пойду ль вперед, пойду ль назад?..
Его здесь нет. Меня не знают…
4 Взгляну на дом, на этот сад».
И вот с холма Татьяна сходит,
Едва дыша; кругом обводит
Недоуменья полный взор…
8 И входит на пустынный двор.
К ней, лая, кинулись собаки.
На крик испуганный ея
Ребят дворовая семья
12 Сбежалась шумно. Не без драки
Мальчишки разогнали псов,
Взяв барыню под свой покров.
14 …барыню… — Я подозреваю здесь опечатку: вместо «барыню» должно быть «барышню», англ. miss, фр. la demoiselle{155}.
XVII
«Увидеть барский дом нельзя ли?» —
Спросила Таня. Поскорей
К Анисье дети побежали
4 У ней ключи взять от сеней;
Анисья тотчас к ней явилась,
И дверь пред ними отворилась,
И Таня входит в дом пустой,
8 Где жил недавно наш герой.
Она глядит: забытый в зале
Кий на бильярде отдыхал,
На смятом канапе лежал
12 Манежный хлыстик. Таня дале;
Старушка ей: «А вот камин;
Здесь барин сиживал один.
XVIII
