Виктор Гюго - Том 14. Критические статьи, очерки, письма
Благодарю вас за то, что у вас такая великая душа.
Виктор Гюго.
Госпоже Симбозель
3 февраля 1876
Я получил ваше письмо, сударыня. Оно меня очень взволновало. К несчастью, палаты соберутся только 8 марта. Предполагаю добиваться амнистии. Сделаю все возможное, чтобы гнусная отправка 1 марта не состоялась. Буду счастлив, если мне удастся избавить от этого горя вас и еще много других несчастных семейств.
С чувством глубочайшего уважения
Виктор Гюго.
Господину президенту Республики [302]
Господин президент Республики!
Как я уже имел честь писать вам 7 февраля, Комиссия по помилованию, в которую вы решили направить дело Симбозель, на время распущена, и председатель этой Комиссии, достопочтенный г-н Мартель, находится в Сент-Омере. Он пишет мне, что пересмотр этого дела «неминуемо сильно затянется».
Отсюда следует, что тем временем отправка политических, назначенная на 1 марта, уже произойдет.
Разрешите мне напомнить, что я уже имел честь писать вам, прося отложить отправку.
Приведение приговора в исполнение — дело чисто административное. Отсрочить его зависит от правительства. Ввиду ожидаемой амнистии я настоятельно прошу правительство приостановить эту отправку.
Представляю на ваше усмотрение еще одно ходатайство от имени восьми несчастных женщин, мужья которых включены в списки отправляемых 1 марта. Это письмо тронет вас, я в этом не сомневаюсь и не теряю надежды, что вы из чувства гуманности не откажете отдать распоряжение об отсрочке.
Виктор Гюго.
Членам франкмасонской ассоциации Лиона
Париж, 15 апреля 1877
Вы обратились ко мне с красноречивым призывом. Отвечаю на него.
Мои друзья — лионские франкмасоны — правы, рассчитывая на меня. Философ — это борец, мыслитель — это воин; но борец этот борется во имя братства, но этот воин сражается за мир. Что касается меня, то если я перестану бороться, это будет означать, что я перестал жить.
Правительства, в наши дни почти всюду монархические, привели нас, народы, к следующему положению: внутри страны — нищета, вне ее — война. С одной стороны рабочий, у которого нет работы, с другой — солдат, которого отправляют в поход. Отсюда — та великая задача, которая стоит перед мыслителем, задача, от решения которой зависит все будущее цивилизации: рабочий должен работать, солдат — прекратить свою работу, другими словами — смертоносное дело должно быть заменено делом животворящим.
Бесчисленные вопросы, трагически встающие перед нами, являются по существу одним и тем же вопросом. Кажется, будто в воздухе витает какая-то таинственная потребность взаимного прощения. Хочется воскликнуть: простим же друг друга! Прощать — это любить. Правительства, которые воюют, и правительства, которые отказывают в помиловании, совершают тот же дурной поступок; отсутствие милосердия — своего рода война. Сражения — это смертная казнь. Заключение мира — это помилование матерей; помилование — это водворение мира между гражданами. Среди неистовства и бурь будем же твердой рукой высоко держать двустороннее знамя: вовне — Республика, внутри страны — Амнистия.
Дорогие соотечественники, жму ваши дружеские руки.
Виктор Гюго.
Альфреду Теннисону
Париж, июнь 1877
С волнением читаю я ваши восхитительные стихи. Отблеск вашей славы озарил и меня. Как не любить мне Англии, породившей таких людей, как вы, Англии Уилберфорса, Англии Мильтона и Ньютона! Англии Шекспира!
Франция и Англия для меня единый народ, так же как правда и свобода — единый светоч. Я верю в единство людей, как верю в божественное единство.
Генералу Делиньи
Париж, 7 сентября 1877
Генерал!
Судьба талантливого человека, которого ожидает большое будущее, теперь в ваших руках.
Г-н Морис Кост — видный писатель; он приобрел уже известность своими выступлениями в литературных собраниях, где занял одно из первых мест.
Г-н Морис Кост состоит в запасе. Недавно, находясь при исполнении воинских обязанностей, он потерял самообладание. От вас, генерал, зависит не допустить роковых последствий, ваше авторитетное вмешательство было бы решающим. Разрешите мне просить вас о нем.
Тому, что г-н Морис Кост вышел из себя, служит объяснением и до некоторой степени извинением глубокое горе, которое он сейчас переживает. Он только что потерял мать, и не прошло еще года, как на его глазах погибла самым неожиданным и роковым образом его молодая жена с новорожденным ребенком. Сам он весьма слабого здоровья.
Я очень прошу вас, генерал, отнестись к г-ну Морису Косту с присущей вам благожелательностью. Мне известно, сколь возвышенны ваша душа и ваш ум. Заранее благодарю вас во имя литературы за все то, что вы сделаете для этого молодого писателя, достойного уважения и сочувствия.
Примите, генерал, заверения в глубочайшем к вам почтении.
Виктор Гюго.
Леону Кладелю
16 октября 1877
Мой дорогой и милый моему сердцу собрат, вы написали о моей книге одну из тех обоснованных и полных глубокого смысла страниц, которыми вы оказываете, благодаря вашему ясному уму, огромное воздействие на умы толпы. Вы представляете факты в их естественном освещении, а идеи в свете философии. Благодарю вас, дорогой мой мыслитель.
Я хотел бы пожать вашу руку. Был бы очень рад, если бы вы и г-жа Кладель не отказались отобедать у нас в следующий вторник, 23-го.
Передайте вашей очаровательной супруге уверения в моей преданности и глубоком к ней уважении.
Ваш
Виктор Гюго.
Генералу Бордону
5 февраля 1878, Париж
Мой дорогой и доблестный соотечественник, я согласен с вами. Расскажите о великих подвигах, совершенных Гарибальди ради Франции, когда она была в опасности. Рассказать об этих великих подвигах — значит объединить великие души. Все непоколебимые и благородные умы встали теперь под знамя Республики, и лучшее свидетельство единства, которое способно успокоить народы, это — братское сближение Франции и Италии.
Глубоко тронут вашим посвящением. От всей души желаю вам успеха.
Виктор Гюго.
Господину Бенуа-Леви,
председателю инициативного комитета по проведению
подписки в школах в связи со столетием со дня
смерти Вольтера
21 марта 1878
Вы совершенно правы, милостивый государь, я обращусь с призывом к молодежи. Имя Вольтера означает Свет и Свободу. Молодость — это годы светозарные и свободные, светозарные в своем стремлении к прогрессу, свободные в своей нетерпимости к предрассудкам.
Я тронут вашим благородным и теплым письмом.
Виктор Гюго.
Основателям газеты «Gavroche» [303]
Я — отец Гавроша. Вам угодно было вспомнить об этом. Вы сделали больше того — вы усыновили этого ребенка, в лице которого я хотел создать образ мальчугана-героя. Я попытался воплотить гигантский Париж в малыше Гавроше. Эту мечту вы претворяете теперь в жизнь. Народ будет рукоплескать вам, я же посылаю самые горячие пожелания успеха и пожимаю ваши дружеские руки.
Виктор Гюго.
Председателю Интернациональной лиги Мира и Свободы
22 сентября 1878, Гернсей
Дорогой собрат и дорогой председатель!
К великому моему сожалению, я вынужден отказаться от вашего весьма почетного предложения председательствовать на собрании лиги. Мне приходится задержаться на Гернсее, но вы прекрасно знаете, что я всей душой солидарен с великим делом Свободы и Мира. Монархи ополчаются против Свободы, духовенство против Мира, но тем не менее наш успех предопределен; народы хотят объединиться. У нашей эпохи двойная обязанность: подавить волю монархов и выполнить волю народов.
Таково будущее — одновременно и миролюбивое и славное.
Крепко жму ваши руки.
Виктор Гюго.
Полю Мерису
От.-Х., 25 октября 1878
Дорогой друг, вы, право, слишком добры ко мне. Вы взвалили на себя невероятно трудное дело и сообщаете мне теперь о результатах ваших хлопот. Я просто смущен, но все превосходно, все замечательно, — я очень доволен. Рассчитывал сегодня получить дополнение, но английская почта «дала осечку»: ни одного письма, ни одной газеты. Лакруа уехал сегодня утром. Завтра он будет у вас. Я приеду на будущей неделе. Мы с ним непосредственно следуем друг за другом. Хочу голосовать в сенате и в Академии, чтобы помешать парижскому архиепископу попасть в сенат, а г-ну Тэну — в Академию. У нас нынешней зимой будет достаточно дела, не считая «Всей лиры».
