Юрий Штеренберг - Истории, связанные одной жизнью
Большинство людей считают, что спортивные занятия укрепляют здоровье. У меня и раньше никогда в этом не было сомнений, и я практически всю жизнь занимался, конечно, не спортом, но достаточно интенсивной физкультурой. Я уже рассказывал о том, что у меня много десятилетий в коридоре висели кольца, и почти каждый день утреннюю зарядку я завершал на них комплексом определенных упражнений. Может, без больших физических перегрузок, но с большим удовольствием. Если к этому добавить еще приличную нагрузку, которую я имел последние годы на строительстве дома, то, как результат, у меня сформировалась неплохая, почти спортивная фигура, без живота, а вес 70 кг был всегда стабильным, за исключением кризисных моментов.
Единственное, на что я не мог настроиться в сравнительно молодые годы, так это на регулярные занятия бегом, лыжами и велосипедом. Тем не менее, когда в 1983 мы опять оказались в Друскининкае, и я увидел изумительные велосипедные дорожки, живописно извивающиеся по холмам среди замечательных литовских лесов, я не выдержал и помчался в пункт проката за велосипедом. Удовольствие я получал двойное: от самой езды и от ощущения, что она, оказывается, мне еще доступна. Я катался каждый день и почти всегда с одним и тем же компаньоном. Он был примерно моего возраста и моих физических возможностей, мы друг другу не мешали и даже наоборот. Он оказался большим начальником в системе лесного хозяйства СССР, а его звание было эквивалентно званию генерал-полковника. Но в этой системе ажиотажа вокруг высоких чинов почему-то не существовало, никого из обслуги или охраны я не видел, да и узнал, с кем имею дело, только где-то в середине нашего знакомства.
Серьезно бегать я себя заставил немного раньше — в конце семидесятых. Трудно описать радостное чувство, когда уже через достаточно короткое время после начала регулярных пробежек, я перестал замечать у себя отдышку или значительное учащение пульса, а наоборот, появлялось желание бежать и бежать. В городе я бегал по парку, начинавшемуся сразу же через дорогу, что проходила рядом с нашим домом, по соседним улицам и по набережной. На даче у меня был замечательный маршрут: от дома до канала, вдоль канала километра полтора-два, на обратном пути обязательное купание в канале и так же бегом домой. При этом купание я начинал в мае и заканчивал в сентябре, а бывало, и в октябре. Чувствовал я себя превосходно. Ну, что можно предложить еще более эффективное для поддержания здоровья, прежде всего сердца? И тем не менее. Сакраментальный вопрос: а полезны ли физические нагрузки? Если не вообще, то в описанном мною объеме? Ведь мне пришлось перенести очень тяжелый, можно сказать, смертельный инфаркт, а многие мои друзья, которые совершенно не занимались спортом, слава богу, обошлись. С другой стороны, мне уже стукнуло восемьдесят и, несмотря на “бурную” медицинскую историю, я до последнего времени чувствовал себя, можно сказать, удовлетворительно, да и выглядел неплохо. Отвечая на заданный вопрос, я сам себя спрашиваю: а дожил бы я до такого возраста, если бы пренебрегал всю жизнь физической активностью? Кто знает.
Итогом деятельности за это десятилетие явились восемь печатных работ и авторские свидетельства на одиннадцать изобретений. Представляет интерес формально сопоставить эти результаты с результатами моей научной деятельности в предыдущем десятилетии. В семидесятые годы мною было опубликовано шесть работ и получено шестнадцать авторских свидетельств на изобретения. Таким образом, свое шестидесятилетие я встречал без существенного снижения активности. Тем не менее, во второй половине восьмидесятых я стал замечать некоторое отстранение от текущих оперативных вопросов. Это было многозначительно и неприятно. Что ж, наверное, пришло время, однако, возможно, что здесь особое старание проявлял Андрей Гусев, начальник нашего сектора в то время. Не исключено, что он хорошо запомнил мои острые вопросы во время обсуждения его диссертации. И решил ответить по существу. За все надо платить.
Восьмидесятые годы были для Миши годами утверждения. Многие его произведения были опубликованы в самиздатских журналах. “Митин журнал” в виде приложения выпустил трехтомное собрание сочинений Миши, написанных к тому времени. Были публикации и в заграничных журналах. В начале восьмидесятых в Ленинграде был организован клуб для деятелей культуры, оппозиционных советскому режиму. Этот клуб получил название Клуб-81. Несмотря на то, что всем был известен неофициальный организатор клуба, КГБ, большинство ленинградских писателей, поэтов, художников, фотографов, изголодавшиеся по официальному признанию, стали членами Клуба-81. Стал членом клуба и Миша. Первоначально члены клуба собирались в музее Ф. М. Достоевского в Кузнечном переулке, и мне посчастливилось многократно присутствовать на этих собраниях. Было интересно слушать и смотреть на выступавших со своими произведениями авторов, молодых и не очень. В моем понимании, в понимании дилетанта, не все работы были на достаточно высоком уровне, но зато все были искренни и смелы. А в то время это было немало. Наконец, как ни странно, было объявлено, что действительно собираются материалы для первого литературного сборника клуба. Мише тоже предложили дать какую-то свою работу, кажется, рассказ. Однако от него потребовали, чтобы он убрал из рассказа некоторые “острые” места. Миша не согласился, и в сборник под названием “Круг” он не попал.
Как результат публикации в самиздатских журналах и в некоторых изданиях за рубежом, Миша оказался под серьезным вниманием КГБ. В 1980 году он был уволен с такой “ ответственной” должности, как экскурсовод, а на следующий год его попросили с еще более ответственной должности библиотекаря в общежитии завода. И Миша пошел по общеизвестной дороге диссидентов — стал оператором газовой котельной, кочегаром, причем, так получилось, что чаще всего это были котельные при банях. В этом качестве он проработал до 1989 года. Однако настроение все эти годы у него было совсем неплохое. Я бывал у него довольно часто и однажды так случилось, что прямо в котельной мы отметили его день рождения. Даже были кое-кто из гостей.
Но КГБ не просто не нравилось творчество Миши. В ленинградском журнале “Звезда” уже в девяностых годах было опубликовано дело одного из политических заключенных. Среди документов этого дела, датированного 1984 годом, был список обнаруженных у него литературных произведений, не подлежащих, по мнению цензуры, распространению на территории СССР, всего 36 наименований. Среди книг общеизвестных авторов были и рукописи трех книг Михаила Берга. Все эти книги по акту, также приведенному в журнале, были сожжены. Наконец, Пятым управлением КГБ, специализировавшемся на так называемых идеологических диверсиях, в феврале 1986 года Миша был приглашен на беседу. Беседу вел умный молодой человек, имевший высшее филологическое образование. В процессе разговора он проявил не только свою эрудицию, как филолог, но и поразительную осведомленность в делах ленинградских нонконформистов, в том числе, Мишиных. В длительной беседе он использовал и комплименты и угрозы типа: у нас имеется “достаточно материалов, чтобы предъявить вам обвинение по статье 190 прим”. Однако через несколько дней после этой очень памятной для Миши беседы открылся знаменитый партийный съезд, и началась перестройка.
