Владислав Лебедько - Хpоники российской Саньясы. Том 1
— Все, устала. Ни с места. К тебе обращаться я до сих пор не решалась, но никто мне не может помочь. Ты для меня единственный оставшийся авторитет в этой области. Если ты не поможешь, то не знаю, что буду делать. Сможешь со мной поработать?
— Ладно. Денежков принесешь, так и поработаем:
— Сколько сеансов потребуется?
— Два.
— ???
Только уселись в кресла, Ирина начала свой длинный отчет, который я уже частично слышал, но теперь — со всеми подробностями. Некоторое время слушаю. Потом встаю и начинаю прогуливаться по комнате, разглядывая различные предметы и уже не проявляя видимого интереса к ее рассказу. Ирина столь же методично продолжает свое повествование. Я беру с полок разнообразные предметы и начинаю вкладывать ей в руки: игрушки, будильник, ручки, даже пачку презервативов: Она механически принимает, иногда даже разглядывает, но все продолжает и продолжает излагать историю своей нелегкой жизни и попыток ее облегчить. Скоро на коленях и в руках ее скапливается внушительная горка из разных предметов. Она так и сидит с ними, а я укладываюсь на диван и впадаю в дремоту, оживляясь и приоткрывая глаза лишь тогда, когда в словах Ирины появляется хотя бы отдаленный намек на что-то живое и осмысленное. Проходит полтора часа — время, оговоренное нами для сеанса. Я просыпаюсь, потягиваюсь, потираю лицо и говорю как бы чуть в сторону, позевывая:
— Ты тут какую-то хуйню говорила: (Зеваю). Ну ладно, на сегодня сеанс закончен. Следующий раз встретимся послезавтра. Единственная просьба: реши к этому времени такой вопрос, — что ты хочешь изменить в себе. Какой ты хочешь стать?
Гора предметов летит на пол, что, кстати, весьма символично…
Через день — уже совсем другой человек: живая речь и глаза светиться стали. А все очень просто. Единственный авторитетный для Ирины человек одним словом обесценил все навороты, с которыми она носилась пять лет:
Подобных историй было достаточно много. В некоторых случаях мое разгильдяйское поведение приводило к интересным результатам, в других — это было просто пустое выпендривание, не дававшее ничего, кроме рисовки, особенно, если были зрители.
Но присутствовала во всем этом и очевидная польза, по крайней мере, для меня: накапливая опыт таких действий, я научился различать, — какие из них реализуют чистую интуитивную информацию, а какие приходят, как говорится, «от ума» и, соответственно, совершенно бесполезны…
4. Однажды в сновидении…
Экспериментами со сновидением мы (я и мои друзья — соученики) занимались достаточно много. Иногда эта тема была в фокусе внимания группы или индивидуального внимания: когда эти эксперименты использовались как часть ежедневной специальной практики; в другое время они были эпизодическими или фоновыми: засыпаем и просыпаемся мы каждый день, и для эксперимента такого рода необходима лишь специальная позиция внимания. Хотя, наиболее интересные опыты были тогда, когда для подготовки к ним выстраивается специальная индивидуальная практика.
Сразу же отмечу, что наши интересы в этой области направлены несколько в другую сторону, чем то, что описано у различных авторов. Задача состоит не в том, чтобы проникать в разные миры и что-то там совершать, а в том, чтобы осознанно, без каких-либо промежуточных действий, сразу стараться войти во сне в переживание предельной Абстракции. Или же, что наиболее эффективно, подготовить себя специальной индивидуальной практикой к тому, чтобы максимально чисто, без внутренних шумов (внутреннего диалога и множества иных помех, которые, кстати почти не упоминаются в литературе, как будто внутренний диалог — это единственное препятствие, создающее личностную окраску) Обратиться к Абстракции и, если она снизойдет и ты станешь ею, — войти в этом качестве в сон. Вернее, даже не войти в сон, а удерживаться на границе сна и бодрствования: на жаргоне это называется «войти в просоночное состояние». Чтобы было яснее: для физических органов чувств наиболее приближенным к Абстракции переживанием является, например, переживание бескрайнего безоблачного голубого неба; более глубокие переживания: Пустота, Тишина и тому подобные не имеют представительства в физических органах чувств, тем не менее, могут быть пережиты. Естественно, такие эксперименты проводились через несколько лет подготовки, заполненных другими многочисленными аспектами Практики:
Так вот, подобные эксперименты даже назывались не сновидением, а работой с просоночным состоянием. Хотя, иногда, как частный случай, делались эксперименты и со сновидением: осознанием себя во сне, и исследованием тех миров, в которые там попадаешь. И, конечно же, даже тогда, когда ставилась задача работать с просоночным состоянием, искушение «соскочить» с Абстракции и отправиться в какое-нибудь путешествие по своему сознанию было весьма велико. Да и «дотянуться» до Абстракции не так-то просто, так что часто приходилось «плавать» в каком-то «промежуточном мире».
Кстати, именно то, что я поддавался подобным искушениям, здорово расшатало самую основу моего мировосприятия. Даже занимаясь Практикой уже несколько лет, я продолжал оставаться скептиком по отношению к запредельным мистическим переживаниям, воспринимая то, что описано у того же Кастанеды, да и то, что говорил мне Петр, часто как метафору. Долгое время Практику я воспринимал как Путь к зрелости, ответственности и самоактуализации, игнорируя основной ее смысл: мистическое (внечувственное) Постижение. Эксперименты со сновидением помогли «вынуть» очень глубоко сидящего во мне «атеистического червяка». После этого и Абстракция перестала для меня ассоциироваться только лишь с физическими эквивалентами, типа образа голубого неба…
Так как описывать Абстракцию невозможно, да и бесполезно, я расскажу несколько более конкретных эпизодов, случившихся при попытках попасть в просоночное состояние. Естественно, что даже более-менее конкретные ситуации, которые происходят при таких экспериментах, почти неописуемы в привычной логике восприятия согласованной реальности, так что рассказы мои волей-неволей будут значительно искажены и загрублены…
Вот одна забавная ситуация, которая произошла летом девяносто шестого года. В это время мне удавалось попадать в просоночное не только лежа, но и сидя с прямым позвоночником. Дело было летом, на загородной базе под Тихвином. В комнату, где вместе со мной жили еще три методиста Школы, я возвратился с прогулки далеко заполночь. Ребята уже спали. Выполнив вечерний блок практики, я сел с прямым позвоночником и затих. Достаточно быстро удалось попасть в просоночное, но внимание поначалу было не очень устойчивым, и я периодически соскакивал в сон, в котором меня окружало нагромождение довольно странных предметов. Некоторым усилием удалось-таки выровнять внимание и осознать себя в этом сне. Но, кроме этого, случилось так, что параллельно со сном я осознавал себя и в той реальности, где я заснул. Я отчетливо воспринимал пространство комнаты, дыхание и похрапывание спящих и ощущение своего неподвижно сидящего тела. И, в то же время, я передвигался в пространстве сна, так же отчетливо различая те странные предметы, которые меня там окружали. Через некоторое время внимание стало еще более уравновешенным и четким: я одномоментно ощущал, что я сижу в комнате и стою в окружении странных предметов. Я решил попробовать какой-либо предмет в пространстве сна на ощупь: будет ли телесное ощущение контакта отчетливым? И тут же взялся за предмет, напоминающий металлический поручень. Эффект был поразительным: интенсивное ощущение прикосновения к холодной стали и, одновременно, теплых коленей, на которых лежали мои руки в комнате, где я сидел! Воодушевившись, я начал активно перемещаться во сне, но вскоре яркость внимания исчезла, а потом я и вовсе вернулся к обычному восприятию…
