Жан-Франсуа Солнон - Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов
Радость Елизаветы от того, что на нее обратил внимание симпатичный монарх, тут же накрыла волна тревоги. «Я так люблю императора, — шептала она, — вот только не был бы он императором». Сиси хотелось жить в романтической любви, простой и поэтичной, под сенью внешнего мира, в свободе от условностей. Характером она напоминала своего отца Максимилиана, герцога Баварии[242], страстного путешественника, жизнелюбца, интересующегося почти всем за исключением политики. Он был равнодушен к жене, которая все же родила ему восьмерых детей. Сиси, выросла, не зная притеснения, как и отец она любила свободу и природу. Приехав к венскому двору, девушка словно угодила в тюрьму.
Молодая женщина была далека от этикета; она не понимала его секретов, не знала, что и как. Она показала себя упрямицей, сначала по незнанию, затем из эпатажа. В Вене действительно порядок, имевший испанское происхождение, ставил слишком много рамок. Видимо, он показался нестерпимым бременем для молодой женщины, которая доселе росла, не зная излишней дисциплины. Елизавета с первых же дней получила суровый опыт. Принцесса, а затем императрица не подбирала сама себе свиту: все решал протокол, а в Хофбурге у протокола было суровое лицо эрцгерцогини Софии, матери императора. У этикета и императорского авторитета не было большей почитательницы и защитницы.
Матери Франц Иосиф был обязан престолом: именно она убедила мужа, который должен был получить корону, отказаться от нее в его пользу в 1848 г. Полный признательности юный 18-летний монарх, имевший пока мало опыта, но осознававший свой долг, был почтительным сыном. Эрцгерцогиня, прозванная в народе «нашей настоящей императрицей», совершенно свободно руководила Францем Иосифом. Она была целиком и полностью на стороне абсолютной власти и не принимала парламентской системы или полного либерализма. Когда Елизавета приехала в Вену, свекровь не только не утратила рычаги влияния, но и поняла, как со временем «довести до совершенства» императрицу.
До настоящего момента Сиси наслаждалась свободой во всем, а тут обнаружила, что ее жизнь должна была быть навсегда подчинена жесткой программе. «Маленькая дикарка из Поссенхофена» любила простой уклад и невинные развлечения? Отныне ей пришлось привыкнуть к требованиям имперского звания. Ей были чужды показные обычаи. Они составляли суть венского двора и оттого считались непреложными. Эрцгерцогиня София, привыкшая, что все ей подчинялись, обращалась с юной императрицей как с несмышленышем. Сиси была обязана подчиняться здешнему укладу жизни и не преминула обнаружить, что ее первая фрейлина, чопорная графиня Эстергази, урожденная принцесса Лихтенштейн, служила доносчицей у ее свекрови.
Одеяния императрицы были очень тяжелы, титул налагал массу ограничений, за девушкой неустанно следили. «Эрцгерцогиня София, — написала Сиси о свекрови, — без сомнения, вооружена лучшими намерениями, но у нее очень утомительные привычки, резкие манеры… до того она желает всем руководить». Мать императора, изо всех сил заботившаяся об императорском престиже, злилась, когда она видела, что сноха не достаточно ревностно относилась к обязанностям правительницы, и возмущалась оттого, что та считала их тяжелой ношей.
У этих двух женщин разногласия превращались в ссоры, поначалу тихие, но потом они переросли в конфликты, которые вскоре стали дикими, особенно после рождения у императорской четы первых двух детей, Софии (1855) и Гизелы (1856), которых эрцгерцогиня тут же забрала у матери и поселила в апартаментах по соседству с ее собственными. Она в одиночку решала, кого взять в гувернантки. Например, внуку Рудольфу, родившемуся в 1858 г., она навязала воспитателя, которому дала инструкции применять к наследному принцу самые суровые и даже самые жестокие методы. «Я этого больше не потерплю. Или Гондрекурт [так звали воспитателя-тирана] или я», — поставила Елизавета ультиматум мужу. Франц Иосиф уступил лишь однажды, отдав предпочтение воле жены, а не матери.
У Сиси, разлученной с родными, лишенной ежедневного общества собственных детей, с болью наблюдающей, как муж чрезмерно погружен в дела, не было никого, с кем можно было поделиться своей горечью. Она была постоянно вынуждена показываться на публике, ненавидела официальные приемы, а придворный жизненный уклад и общество внушали ей ужас. К политике Сиси была равнодушна, и императору даже не приходило в голову попробовать ее заинтересовать. Когда Крымская война (1853–1856) затронула Австрию, Франц Иосиф обсуждал ее с матерью, а не с женой. В другой раз, уехав на север Италии, чтобы сражаться с французскими войсками в Мадженте и Сольферино (1859), перед ним ни на секунду не встал вопрос о том, чтобы передать бразды правления императрице: правила эрцгерцогиня. Сиси в первые годы была кроткая и неуверенная в себе. Страдала она поначалу молча. А потом осмелилась взбунтоваться против свекрови.
Со временем отношения между супругами охладели, а здоровье Елизаветы ухудшилось — постоянный кашель, приступы лихорадки, анемия, нервозность, — но продолжительный отдых на Мадейре в ноябре 1860 г. ее словно излечил. Так начались бесконечные скитания, которые отрывали императрицу от Венского двора, от Франца Иосифа и все больше и больше отдаляли ее от детей. Сиси бежала в места с хорошим климатом, вроде Корфу или Лазурного берега или на курорты, например, Бад-Киссинген или Зандворт в Голландии, чередуя такие поездки с возвращениями в Вену, где к ней возвращался кашель. Поездки в Поссенхофен напоминали Сиси о детстве и теплоте семейного очага. Путешествуя в Англию, Нормандию или Ирландию, она развлекалась рискованной охотой и конным спортом. Ее азарт выматывал даже самых опытных наездников.
В этих забавах Сиси совершенно не знала меры. Плевать она хотела на усталость и опасность, когда сказочной амазонкой самозабвенно перепрыгивала через опасные препятствия или отправлялась на шестичасовые прогулки. Кроме того, она целыми днями занималась фехтованием и гимнастикой, купалась в море. Императрица всем увлекалась слишком сильно. Любовь к одиночеству и неприятие придворной жизни увлекали ее в бесконечное бегство. «Елизавете хотелось все путешествовать да путешествовать, — написала королева Румынии, — мир не утолит ее жажду новых горизонтов». При этом «императрица-паровоз», как прозвали Сиси, практически полностью игнорировала свои обязанности жены правителя. Франц Иосиф был вынужден самостоятельно исполнять представительские функции, поскольку Сиси все больше от них отдалялась. В итоге простые жители Вены, долгое время проявлявшие большую терпимость, нежели аристократия, стали упрекать ее не только в уходе из общества, но и в том, что она круглый год старалась держаться подальше от Империи. Наконец, с возрастом императрицей овладели печаль и разочарование — их временами подслащивало новое увлечение, столь же пылкое, сколь проходящее. Подобное существование, где царили вечное бегство и правила бал депрессия, оставляло мало места для желания выйти на политическую сцену. Неужели императрица, которой владели такие бурные страсти, ни разу не захотела вмешаться в государственные дела? «Я питаю слишком мало уважения к политике, — заявила она в конце жизни. — Политики думают, что они управляют событиями, но на самом деле события застигают их врасплох».
