Женевьева Шастенэ - Лукреция Борджа
Одним из первых было его решение устроить внутренний переход из парадных залов в личные покои Лукреции. Эркуле Строцци дал понять молодой женщине, что лучшее средство сохранить доверие Альфонсо — это распрощаться с некоторыми испанками и римлянками из ее свиты и окружить себя одними феррарками.
Осознавая, какие усилия прилагает его супруга, чтобы достойно играть свою роль, Альфонсо склонился к мысли о необходимости дать приют первому ребенку Лукреции, римскому инфанту, но не в Ферраре, а в Карпи близ Модены, у Альберто Пио. Последний племянник знаменитого Пико делла Мирандола, обвиненный в том, что оказал гостеприимство Джулио, и по этой причине изгнанный, желал вернуть милость своих государей. Поэтому он принял у себя «мнимого сына Валентинуа».
Любовь Лукреции к Бембо пострадала от ее восшествия на престол, несмотря на то, что поэт писал ей: «Помните о том, что кроме вас я не думаю ни о чем, никем не восхищаюсь и ни перед кем не преклоняюсь. И если после смерти мой дух мог бы витать подле вас, я не хотел бы больше жить. Я должен пробыть месяц в Риме, а потом я приеду в Феррару». Бенедетто Калипули сообщает Франческо Мантуанскому, что 6 апреля мессир Пьетро Бембо покинул Венецию и направился в Ватикан, чтобы обсудить там судьбу городов Романьи, которые находятся под защитой Светлейшей республики после изгнания Чезаре Борджа, но на них претендует также святой отец. Итак, Бембо должен был отчитаться о своей миссии Совету Десяти, прежде чем вернуться в Феррару, где с первого дня Альфонсо установил за ним пристальное наблюдение. Лукреция не могла найти ни минуты, чтобы увидеться с Бембо наедине. Любовники поняли, что теперь их страсти суждено постепенно превращаться в нежность. Отныне в их письмах уже не будет букв «F.F.».
Помимо обязанностей, связанных с ее общественным положением, две заботы тяготили Лукрецию: ребенок, который должен был родиться в сентябре, а также — отныне и впредь — Чезаре.
Находясь в заключении в крепости Шиншилла, он попытался сбросить с башни своего стражника Габриэля Гусмана, и его перевели в Медина дель Кампо — одну из самых страшных крепостей. Там умерла Изабелла Кастильская, а ее дочь Хуана Безумная, супруга Филиппа Красивого, обитавшая там же, с каждым днем все больше погружалась в меланхолию. Что касается Чезаре Борджа, то его охватило безумие другого рода. Он превратился в живого мертвеца, но мечтающего, сидя в тюремном застенке, отвоевать свою свободу. Фаусто Эванджелизо писал: «Он сказал: «Я стану Цезарем или ничем». Он стал и тем и другим». Ему вторил Сан-надзаро: «Ты побеждал все и вся, ты надеялся получить все, у тебя нет ничего: ты начинаешь превращаться в ничто».
В это время на Феррару обрушились два бедствия: землетрясение и эпидемия чумы. Четыре тысячи жителей вынуждены были бежать из города. Тито Веспазиано (ему было около девяноста лет) пострадал одним из первых. Что касается Лукреции, то она удалилась в Реджо, где придворные дамы нашли ее «потухшей и печальной».
19 сентября 1505 года Лукреция рожает сына, который получит имя своего деда Александра VI, но вскоре на нее вновь обрушится горе: ребенок умрет месяц спустя. Новый удар судьбы приводит Лукрецию в отчаяние, и даже трогательное послание Бембо не может ее успокоить; она решает покинуть Реджо и уехать в Бельригуардо, в городок Борго-форте, который принадлежит маркизу Мантуанскому. Судно причаливает в маленькой бухте, украшенной флагами с гербами д'Эсте и Борджа. Так Франческо Гонзага напомнил о том, что десятью годами ранее Александр VI вручил ему Золотую Розу и велел дочери принять в своем дворце того, кого после битвы при Форни называли «освободителем Италии». В Боргофорте Лукреция стала, как прежде, скромной и деликатной. Ее тронуло то, что хозяин поинтересовался судьбой Чезаре. Ведь он предложил ей отправить лучшего из своих послов к испанскому двору. Обещание свое маркиз сдержал и в награду получил письмо, датированное 6 ноября, где каждое слово выражало искреннюю признательность. Так они провели два дня наедине, пока правила этикета не заставили их расстаться. Лукреция получила приглашение поехать в Мантую к Изабелле. «Хотя единственное мое желание — увидеться с вами, — писала Лукреция Альфонсо, — я завтра отправлюсь с визитом к светлейшей маркизе, поскольку, несмотря на мои возражения, мне следует подчиниться».
Красота Мантуи очаровала Лукрецию, все вокруг напоминало ей о Вергилии, родившемся в одной из соседних деревушек. Изабелла в Мантуе, она принимает Лукрецию в герцогском дворце и показывает ей знаменитые camerini[47], украшенные картинами, фресками, античными статуями и эмблемами семейства семьи Гонзага, свою camera del Sol[48], camera degli Sposi[49], расписанную Мантеньей, а также свой легендарный потайной сад la Grotta, уединенное место вдали от мирской суеты, где, окруженная близкими людьми, Изабелла наслаждается работами Рафаэля и Мантеньи, которые прославляют ее в облике Венеры, царицы любви. Склонная к самолюбованию, маркиза Мантуанская любит роскошь и мечтает сделать свой город таким же прекрасным, каким Лоренцо Медичи сделал Флоренцию.
Когда несколько дней спустя Лукреция покидает гостеприимных хозяев, чтобы отправиться дальше, она еще не знает, что этот мирный дом скоро станет ареной братоубийственной войны.
Глава XIX
ВРЕМЯ УБИЙЦ
Словно в подтверждение того, что насилие существовало на итальянской земле испокон веков, 16 января 1506 года крестьяне извлекли из земли в одном римском винограднике, неподалеку от Золотого дома Нерона, скульптурную группу из мрамора, созданную в эпоху правления Августа и изображавшую историю Лаокоона, отговаривавшего троянцев вносить в их город деревянного коня и приговоренного богами к смерти: он был задушен двумя змеями. Сразу же с нее были сделаны многочисленные бронзовые копии, они появились во многих дворцах, в том числе и в Ферраре, которая, в свою очередь, готовилась пережить трагедию, достойную античности.
Высокомерием и жестокостью, надменностью и доблестью и в особенности преступлениями младшие сыновья Эркуле д'Эсте вполне могли соперничать с Атридами. Самым ужасающим из них представляется Ипполито; воспитанный как духовное лицо и блестяще образованный, он обладал воинственным характером, плохо сочетавшимся с его обязанностями. Находясь в тени, он довольствовался тайной властью, которую дополняло его распутство. Этот Янус-разрушитель любил охотиться на дичь, как, впрочем, и на людей, но своему другу Бальдассаре Кастильоне он казался совсем иным. Тот писал о нем:
Посмотрите на сеньора Ипполито д 'Эсте, кардинала Феррары, родившегося под такой счастливой звездой, что его личные качества, внешность, речь и поведение исполнены совершенной гармонии и грации и что в кругу старейших прелатов, несмотря на свою молодость, он пользуется столь великим авторитетом, что, похоже, ему более подобает учить, нежели слушать наставления.
