Валентин Бадрак - Стратегии гениальных женщин
Мог ли политический союз заключиться без интимной печати, поставленной на соглашении Клеопатры и Антония? В этом нет никакого сомнения, принимая во внимание ситуативные выгоды. Также не стоит сомневаться, что постель как логическое завершение переговоров было делом рук Клеопатры. Ей, женщине, более чем переборчивой в отношениях с мужчинами, Антоний был нужен гораздо больше, чем она сама триумвиру, для которого не было никаких преград и проблем в заведении бесчисленных романов за пределами семьи. Для Антония интимная связь с Клеопатрой была лишь действием в рамках существующей идеологии современного ему общества, прологом любого романа. Так поступали Юлий Цезарь, любовницы были и у Октавиана, и у многих других знатных римлян. Но это была мужская идеология, непозволительная для женщины. Поэтому для царицы Египта Антоний был зацепкой для более длительных отношений, создания некоего подобия семейной ячейки. Клеопатра постаралась сделать все, чтобы приковать к себе полководца, и в конце концов ей это удалось. Несмотря на то что окончательному успеху, выраженному в существенном влиянии (но конечно, не полном) на своего мужчину, предшествовала трехлетняя разлука, убедившая Клеопатру в слабости и непоследовательности ее избранника.
Клеопатра сумела использовать свое женское обаяние и необычное искусство дипломатии для эксплуатации лучших мужчин своего времени, и в этом заключен самый важный штрих восприятия ее образа последующими поколениями. Хотя кажется, что в мотивации Клеопатры-царицы разобраться довольно легко, мотивация Клеопатры-женщины представляет гораздо более сложную формулу. Вполне возможно, что как в отношениях Клеопатры с Цезарем, так и в ее отношениях с Антонием произошли наложения двух ключевых стремлений – выжить в роли правительницы Египта и создать моногамную ячейку. В конце концов она была женщиной и ей, пусть где-то глубоко внутри естества, хотелось обычного человеческого счастья, выраженного в желании созерцать своих подрастающих детей рядом с надежным и сильным спутником. Хотя эти желания были глубоко подавлены необходимостью вести образ жизни царственной особы, балансируя между низвержением и величием. Поиск адекватного мужчины для организации семейного уклада в той или иной степени можно считать стандартным желанием каждой женщины, в отношении же царицы это утверждение вряд ли может быть тождественным. С одной стороны, Клеопатре хотелось, чтобы рядом с ней находился уверенный в себе мужчина, почитаемый элитой общества, – мужчина, подходящий ее положению. С другой – вопрос собственного дома – Египта – неизменно имел несоизмеримо большее значение, чем такие эфемерные для властителей понятия, как любовь, брак и семья. Наличие этой дилеммы необходимо учитывать, чтобы до конца осознать природу мотивации отношений Клеопатры с двумя наиболее влиятельными мужчинами своего времени. Ключевым штрихом выбора царицы Египта был тот неизменный факт, что усиление трона означало жизнь, а его ослабление немедленно приближало владычицу к краю свежевырытой могилы, которую многочисленные недруги всегда держали наготове. Но поскольку идеальных людей не бывает, оба знаменитых римлянина подходили Клеопатре лишь частично. Цезарь был ослеплен жаждой великих побед, идеей написания собственной рукой исторической летописи, потому он мало подходил для семейной жизни. Кроме того, Рим, поскольку был объектом власти, имел для него значение, не сравнимое со всеми женщинами на свете. Но он позволял себе увлечься, и царица сумела извлечь из этих увлечений максимальную пользу. Антоний не подходил ей по другой причине: в отличие от Цезаря он был не так целеустремлен; он не обладал такой сильной волей и психически был слабее самой Клеопатры. Антоний был наиболее реальной фигурой, на которой можно было остановить выбор, и Клеопатра старалась, как могла, вырастить из него могучего полководца. Но ей не удалось сделать из своего мужчины то, что сделала Ливия из слабого и во всем сомневающегося Октавина. Явление миру великого императора Рима Октавиана Августа – дело рук его жены Ливии, тогда как гибель Клеопатры и Марка Антония – это результат слабости последнего. Клеопатра осознавала эту проблему задолго до решающей битвы при Акции, заставившей их обоих наложить на себя руки. Не случайно историки упоминают, что Клеопатра всякий раз ободряла Антония, стимулировала его военные походы, не говоря уже о том, что она обеспечивала эти походы всем необходимым. Плутарх приводит замечательную историю, которая символизирует отношения этой пары и роль Клеопатры в этом союзе. Когда Антоний как-то занялся рыбалкой, Клеопатра приказала одному из своих приближенных тайно нанизать на крючок соленую черноморскую рыбу. Полководец вытащил рыбу и был поднят на смех. Но Клеопатра совершенно серьезно сказала ему: «Император, лучше оставь удочки нам, бедным правителям Фароса и Канопа. Твое дело охотиться за городами и царствами». Кстати, знаковым является и то, что она называла его императором, а ведь он был лишь триумвиром, соправителем. И если, согласно Тациту, в слово «император» иногда вкладывалось значение «полководец, ведущий военные действия от имени Рима», то и тут такое обращение Клеопатры можно расценить как стимул действовать. Она искусно возбуждала его психику, подготавливая более весомую роль, нежели он играл.
Именно вследствие названных причин интимные отношения с Цезарем и Антонием для Клеопатры были вторичными. Более того, искусство обольщения и могучая сила женственности служили лишь оружием в борьбе за жизнь и власть. Но в этом было мало двусмысленности, потому что побудительными мотивами действий Цезаря и Антония в отношении Клеопатры являлись честолюбие и тщеславие, а отнюдь не любовь и нежность. Заслуга же Клеопатры состоит в том, что она сумела заставить этих, несомненно, выдающихся мужчин обратить на себя внимание не только как на женщину, но и как на талантливого политика, поверить в ее способности управлять государством, вести важную политическую и межличностную игру. Речь фактически идет о том, что Клеопатра, оставаясь женщиной, оказалась способной выполнять и мужскую функцию. Эта ее социальная двуликость и умение играть в обществе роль то обольстительной женщины, то могучего правителя и политического игрока античного мира и оказались для современников и историков тем козырем, который резко выделял ее из сообщества женщин. И не только женщин Древнего мира.
Наиболее интересным в образе Клеопатры является то, что в отличие от женщин-политиков более поздних эпох ей для своего возвышения не пришлось подменять полоролевую функцию, другими словами, не пришлось становиться мужчиной в женских одеждах. Она слыла заботливой матерью и нежной любовницей, и это было так же естественно, как и управление крупным государством, с укрощением мятежей и заговоров, подготовками к войнам и сложными политическими манипуляциями. Строго говоря, среди современниц Клеопатры были и царицы, и воительницы. К примеру, жена Марка Антония Фульвия едва ли не взяла на себя роль римского полководца. Но при этом ее образ моментально лишился женственности в глазах подавляющего большинства римлян. Тогда как Клеопатра оставалась прежде всего женщиной и именно как женщина, как искусительница и охотница за сердцами самых сильных мужчин представляла главную угрозу в глазах всемогущего Рима.
