Александр Боханов - Григорий Распутин. Авантюрист или святой старец
Журналист хотел «взять на память» эту икону, но капитан Климов воспротивился, заявив, что он ее «должен передать коменданту Царского Села подполковнику Мацневу». Через несколько недель в прессе промелькнуло сообщение, что эта мемориальная реликвия была продана неким инженером Беляевым иностранцу.
Известная столичная газета «Новое время» сообщала 10 марта: «На станции Царское Село Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги стоит под охраной караула товарный вагон с телом Распутина. В ночь на 9 марта тело Г. Распутина по распоряжению правительства было выкопано из могилы склепа церкви во имя Серафима Саровского, что в деревне Александровской вблизи Царскосельского Александровского дворца. Гроб с телом Распутина на грузовике был доставлен в городскую ратушу, металлическая крышка была вскрыта, и труп подвергся осмотру». Корреспонденция заканчивалась информацией, что «о месте похорон Распутина пока распоряжений не сделано».
Подробные отчеты о «сенсационном событии» поместило и большинство других ежедневных изданий. Самое тиражное — «Русское слово» — привело новые подробности. «Металлический цинковый гроб был настолько тяжел, что целый взвод солдат с трудом извлек его на поверхность. На грузовом автомобиле гроб был доставлен в Царское Село, в ратушу. Его внесли в здание, где гроб был вскрыт. Тело Распутина оказалось завернуто в тонкую кисею и затем зашито в полотно. Голова покоилась на шелковой кружевной подушке. Руки скрещены на груди, левая сторона головы разбита и изуродована. Тело почернело. В это время к ратуше собралась огромная толпа любопытных, проникшая в самую ратушу. Цинковую крышку гроба разломали на куски. Каждый хотел себе оставить на память кусок крышки: “Это на счастье, как веревка от повешенного”, - заявляли в толпе. Составив протокол осмотра, тело вновь уложили в гроб и отвезли на Царскосельский вокзал. Здесь гроб был оставлен в товарном вагоне, двери которого, по распоряжению коменданта, были закрыты и опечатаны».
Вскоре после разрытия могилы появилось сообщение, что тело будет предано земле «на одном из кладбищ Петрограда». Здесь может возникнуть вполне уместный вопрос: для чего правительству (сиречь Керенскому) понадобилось отдавать распоряжение об извлечении гроба, захороненного в безлюдном месте столичного пригорода, чтобы затем предавать его земле в столице?
Но в то время подобный вопрос ни у кого не возник. Власти же откровенно лукавили. Намерения «хоронить в Петрограде» у них не существовало из опасения, что эта могила станет местом паломничества «распутинцев» и просто любопытных. В силу этого Керенский все никак не мог решить, что же делать с гробом.
Верховного «стража свободы и закона» никоим образом не смущало, что все эти непристойные манипуляции с мертвецом происходили в дни Великого Поста! Он давно уже не верил в Бога, не боялся никакого Судного дня. Опасался он совсем другого: что кто-то может его заподозрить в недостаточной преданности «делу революции». Он не мог быть мягкосердечным, не мог быть снисходительным даже к трупам врагов, пресловутые «исторические обстоятельства» требовали решительных действий. И они последовали.
Тело Распутина было тайно перевезено в «революционную столицу», где его под охраной поместили в укромном месте в придворных конюшнях, в самом центре Петрограда, на Конюшенной площади. Оскверненный гроб здесь находился в деревянном ящике из-под рояля.
Вообще во всей этой истории очень много неясного. Важные ее эпизоды можно восстановить лишь по скудным и противоречивым сообщениям газет. Официальных документов практически нет, хотя к ней имели отношение и высшие должностные лица, и местные административные власти.
Сами главные «герои Февраля» (всем им удалось благополучно покинуть пределы России) потом десятилетия обретались в различных странах в качестве эмигрантов. Превратившись, по существу, в «макулатуру истории», они не могли с этим смириться. Политическое банкротство свое не признавали. Постоянно говорили и говорили о «великой роли», которую они сыграли в «деле освобождения народа». Некоторые, например П.Н. Милюков и А.Ф. Керенский, написали тома воспоминаний и исторических трактатов, где в самых выигрышных красках рисовали свои политические портреты «в историческом интерьере».
Эти многостраничные опусы невольно поражают читателя. Мемуаристы восстанавливали в мельчайших подробностях события и картины, виденные многие десятилетия назад (к примеру, Милюков живописал цвет облаков над Везувием, когда оказался в Италии еще студентом), но странным образом наступал «провал памяти», когда надо было говорить о нежелательном и исторически для себя невыигрышном. Особенно это касалось двух тем.
Первая важнейшая и больная: участь Царской Семьи. У Милюкова по этому поводу «полный склероз». Обсуждений этого вопроса во Временном правительстве он «категорически» не помнил.
Хотя, как Министр иностранных дел, вел по этому поводу переговоры с английским послом, обменивался телеграммами с британским МИДом, но — как отшибло. Запамятовал все! Действительно, это ведь не цвет облаков над Везувием, а «сущая безделица»!
Цепкая память Керенского тоже удержала лишь то, что надо было сохранить для скрижалей истории! Царскую тему он тоже готов был забыть, но тут ничего не получалось. Ему со всех сторон эмигранты напоминали, приводили документы, обвиняли, проклинали, выставляя виновником гибели. Не раз оправдывался, перекладывал ответственность на других. Уверял, что если бы не бяки-англичане, которые отказались пустить Царя к себе, то все бы мирно и обошлось. Он же со своей стороны только и думал, как обеспечить Его безопасность. Эти подтасовки мало кого убеждали, но сам он себя убедил, что в той страшной истории неповинен.
Вторая тема, которая тоже выветрилась из памяти мемуаристов, хоть и не была столь же масштабной, как первая, но тоже была не менее щекотливой. Она касалась той самой распутинской «могильной истории». Никто из «вспоминателей» о ней не обмолвился ни полусловом.
Между тем такие разговоры среди Министров по этому поводу велись, хотя бы потому, что все публиковавшиеся распоряжения подавались как решения именно правительства. Если и можно предположить, что «чистый европеец» Милюков оказался в стороне, то Керенский-то как раз находился в центре. Однако он тоже даже не упомянул об этом при подробном описании «славных дней» февраля и марта 1917 года. Наверное, по прошествии лет было просто стыдно вспоминать тот непристойный скандал.
Точно не известно, кто отдал приказ вывезти тело Распутина, не ясно, где точно его собирались предать земле (если действительно собирались), но ясно другое: Керенскому, как и прочим «этуалям Февраля», очень хотелось поскорее навсегда покончить с останками. Ненавистный мертвец мешал победителям жить и творить радостную историческую эпопею.
