Вячеслав Кондратьев - Сашка
От дыма, что глотал густо, кружило в голове, и хотелось ему сейчас только одного - поскорей бы с немцем все кончилось и отпустили бы его обратно в роту. На то, что в штаб бригады направят, уже не надеялся - не та обстановка сложилась.
- Может, идти мне можно? Разберетесь тут с немцем без меня, - спросил он у Толика.
- Разобраться-то разберемся, будь спок, - насмешливо осклабясь, ответил тот. - Но не отпускал тебя капитан. Жди. Возможно, какие приказания твоему ротному с тобой отправит.
- Муторно что-то, - вздохнул Сашка.
Из блиндажа слышался только комбатов голос, а немца словно и не было. Молчит, зараза! А чего молчит? Рассказал бы все, выложил начистоту, и отпустил бы его капитан. Упрямый немец. Зло на него поднялось у Сашки - все задумки из-за него, гада, пошли прахом. И вообще неурядь вышла - и дивчину эту убило, и комбат из-за этого не в себе, и в штабе никого, и немец не раскалывается... Все к одному.
Наконец затихло в блиндаже и потянулась тишина... Сашка уж полцигарки искурить успел, а оттуда ни слова. Думает комбат чего-то...
- Ко мне! - расколол тишину капитанов голос.
И Сашка с ординарцем, слетев мигом с лестницы, оказались опять в полутьме блиндажа.
Желтый свет керосиновой лампы освещал капитана сбоку, резко обозначая морщины у губ и прямую складку у переносицы. На столе лежал русско-немецкий разговорник и зловеще поблескивал вороненым металлом капитанов пистолет. Немец стоял в тени, и когда Сашка, проходя вперед, коснулся его плеча, то почувствовал, как бьет немца дрожь.
У капитана ходили желваки на скулах и играли руки. Он стоял - большой, в свалившейся с одного плеча шинели и оттого какой-то скособоченный, странно непохожий на себя прежнего, прямого и собранного. Он грузно опустился на табуретку, вытирая пот со лба и откидывая одновременно назад волосы, и тихо, словно бы через силу, выдавил:
- Немца - в расход.
У Сашки потемнело в глазах и поплыло все вокруг - и стены блиндажа, и лампа, и лицо комбата, даже качнулся Сашка... Но потом, придя в себя, бросился к немцу, схватил того за грудки и закричал:
- Да говори ты, гад! Говори! Убивать же будут! Понимаешь? Говори, чего капитан спрашивает! Говори, зараза!
Немец, обмякший, недвижный, только мотнул головой и закусил губу.
- Не понимаешь? Шиссен будут! Тебя шиссен! Говори...
- Прекратить! Не ломайте комедии! - крикнул капитан и, размяв чуть дрожащими пальцами папиросу, уже спокойно добавил: - Выполняйте приказание.
- Вы мне, товарищ капитан? - упавшим голосом спросил Сашка, отпуская немца.
- Вам, - негромко сказал капитан, а Сашке показалось, будто гром с неба. По исполнении доложить. Толик, пойдешь с ними, проверишь.
- Есть проверить! - вытянулся тот.
- Товарищ капитан... - начал заикаться Сашка. - Товарищ капитан... Я ж обещался ему... Я листовку нашу ему показывал, где все сказано... Где у тебя листовка? - подался он опять к немцу. - Где папир, которую тебе дал? Покажи капитану!
Немец, возможно, и понял, но даже рукой не шелохнул, чтоб достать листовку. Тогда Сашка рванул карман его мундира, выхватил оттуда сложенную аккуратно бумажку и ринулся к комбату:
- Вот она, товарищ капитан! Там сказано... Вы ж по-немецки читаете... Вот она!
Комбат листовку не взял, отстранил ее от себя будто брезгливо, и обескураженный, растерянный Сашка сунул ее опять в карман немцу.
- Сколько у вас в роте было человек? - спросил капитан, упершись в Сашку тяжелым взглядом.
- Сто пятьдесят, товарищ капитан.
- Сколько осталось?
- Шестнадцать...
- И ты гада этого жалеешь? - гаркнул капитан, переходя на "ты".
- Я... я... не жалею... - У Сашки сметало рот, занемели губы, и он еле-еле выдавливал слова.
И сказал он неправду. Жалел он немца. Может, не столько жалел, сколько не представлял, как будет вести его куда-то... К стенке, наверно, надо (читал он в повестях о гражданской войне, что к стенке всегда водили расстреливать), и безоружного, беспомощного стрелять будет... Много, очень много видал Сашка смертей за это время - проживи до ста лет, столько не увидишь, - но цена человеческой жизни не умалилась от этого в его сознании, и он пролепетал:
- Не могу я, товарищ капитан... Ну, не могу... Слово я ему давал, - уже понимая, что ни к чему его слова, что все равно заставит его капитан свой приказ исполнить, потому как на войне они, на передовой и приказ начальника закон.
- Какое право имел обещать что-то? И кому - фашисту!
- Он не фашист, - вырвалось у Сашки.
- Выпить бы ему, товарищ капитан, перед этим, - осторожно вмешался Толик, чуть побледневший и наглость свою малость утративший.
Но капитан оставил это без внимания - и Сашкин возглас, и предложение Толика. Глядя на Сашку в упор, отчеканил:
- Повторите приказание!
Сашка утер рукавом липкий пот со лба... Он видел, пошло дело на принцип, и капитан от своего не отступится, придется покориться. Но повторить приказание просто физически не мог, не раскрывался рот, залип язык...
- Повторите приказание! - уже раздраженно и повысив голос, сказал комбат и потянулся к пистолету.
Толик дернул Сашку за полу ватника - не валяй дурака, дескать, а то плохо будет. Так понял его жест Сашка.
- Я жду! - прикрикнул капитан и положил ладонь на ручку ТТ.
Ординарец дернул Сашку еще сильнее, и Сашка, уже обессиленный этим неравным поединком, прошептал чуть слышно:
- Есть немца - в расход...
- Не слышу! - перебил капитан.
- Есть немца - в расход, - погромче повторил Сашка.
- О выполнении доложить!
- О выполнении доложить...
- Теперь сначала и как следует!
- Есть немца - в расход. О выполнении доложить.
- Выполняйте! - Капитан отвернулся от Сашки и сел.
- Есть выполнять. - Сашка попытался повернуться по-строевому, но не получилось, не было силы в ногах, и услышал вслед:
- Отставить!
Пришлось еще раз. Старался Сашка прищелкнуть каблуками, но заляпанные грязью ботинки звука не давали, и ожидал он опять "отставить", но комбат сказал только:
- Выполняйте.
Сказал тихо, каким-то усталым, без прежнего напора голосом.
Когда Сашка повернулся, немец, понявший все, без Сашкиной команды пошел к выходу, тяжело топая ногами по лестнице. За ними вышел и Толик.
- Ты чего ломался? - бросился он на Сашку. - Из-за этого гада жизни лишиться хотел? Видишь же, не в себе капитан. Такой он все может...
- Ладно, не суети... - Сашка неверной рукой стал выбивать искру и прижег свой чинарик. - Обещал я жизнь немцу. Понимаешь?
- Чокнутый ты, что ли? Обещал он! Тоже мне, командующий нашелся! Кто мы с тобой? Рядовые! Наше дело телячье... Приказали - исполнил! А ты...
- Не суети, говорю. - Сашка глубоко втянул в себя дым, даже раскашлялся и сказал немцу: Кури тоже...
