Федор Ошевнев - Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии
— Нам офицеры-ученые не нужны! Нам нужны офицеры-солдаты! — дважды изрек он, высказав также большое «фу» в адрес командования роты, которое «абсолютно утратило контроль за потерявшим совесть офицером, лишь обозначающим службу, но вовсе не исполняющим ее».
Капитан Равчук, как выяснилось позднее, тоже зря времени не терял. Он скрупулезно выискивал в представленных конспектах пропущенные или недописанные лекции, посторонние записи (аж три неоконченных письма «отрыл», причем одно из них — густо сдобренное ненормативной лексикой), непронумерованные и вырванные листы, неотчеркнутые поля…
И так далее, вплоть до фиксирования орфографических ошибок в текстах Государственного гимна России и Военной присяги, записанных в тетрадях по общественно-государственной подготовке. Под одну описку офицеру-красавцу даже удалось подвести политическую платформу: все тот же «самовольщик», дубоватый рядовой Яичницын, умудрился в первом слове строки припева «братских народов союз вековой» вместо «р» написать «л», следующая же буква у него определенно напоминала «я», а не «а». Это же явное неуважение или даже — страшно сказать! — осквернение атрибута государства! Да еще и в письменном виде! А почему командир взвода не проверил, не обнаружил, не устранил, не пресек?
Итог грандиозной всесторонней проверки состояния дел во взводе Киндинова вскоре был объявлен в приказе по части: ему самому — предупреждение о неполном служебном соответствии, Пекарину — строгий выговор, Ляльеву и Плешкову — по обычному, комбату-два — «строго указать».
Крайне разозленный Булак воинственно наорал на Пекарина:
— Ты можешь по-русски разъяснить этому недозрелому ученому фрукту, что Чердак от своего не отступит?! Один хрен, доведет он его до расторжения контракта по негативу! Лучше пусть сам по-хорошему увольняется! Говоришь, несправедливо?! А не высовывайся! Напротив, язык в ж…, и на полную длину, засунь! Не ты первый, не ты последний! Да когда я сам лейтенантские погоны носил, и не такое сносил! В смысле, от руководства! Короче, пусть валит в народное хозяйство, пока самостоятельная возможность такая есть!
Комбат перевел дух и продолжил разнос:
— И еще вдолби этому туполобому: я из-за него со вторым лицом части ссориться не собираюсь! Тем паче — при его мощных родственных связях! Живо хребет подслушивателю переломят! Вот же недоумок: за слабую половину — ур-ра и с мобильником наперевес! Экий герой с любимой женой — «пиджачная» пара! Да гнать его из части к такой-то матери!
— Гнать, получается, только за то, что Чердаков его супругу обматерил громогласно? И потом повел себя трусливо, недостойно старшего офицера: изолгался, как поймался, причем вся часть в курсе? Иже не ври же, его же не пригоже! — завелся тут и ротный. — А подло и мелочно мстить, корыстно используя служебное положение? Я сам ни про зимние оконные рамы, ни про особую постовую форму одежды, ни про такие элементы знамени, как подток и знаменные гвозди, тоже не знал! Сильно сомневаюсь, чтобы и вы в курсе этого были! К конспектам опять же придирки были чрезмерные: хотите, с любым другим взводом сравним? Надо же, и политику еще притянуть! Ошибся солдат-тормоз в одной букве, так вторую ошибку проверяющие лично домыслили, и гляди какой поворот: «осквернение атрибута государства»! Про тепловоз и потерянный «журнал — лицо подразделения» вообще вспоминать стыдно! А про недостатки в казарме скажу так: их и после нашего ухода на пенсию с тем же переменным успехом выявлять и устранять еще лет тысячу будут! Аз да увяз, да не выдрахся!
— А не подслушивай! А не записывай! А не жалобись всенародно! А не строчи кляузы на начальство! — проигнорировал Булак все доводы майора. — В армии виноватых… — и приговаривающе рубанул перед собой воздух ладонью: — назначают!!!
Пришлось Пекарину пожелание комбата, разумеется, в более корректной форме, но Киндинову передать. А тот вдруг неожиданно спокойно пообещал над ним крепко подумать и в самое ближайшее время…
Действительно, всего лишь через сутки лейтенант задержался в канцелярии уже после того, как ротный отпустил всех офицеров по домам. Сам он в тот день по графику был «безответственным ответственным» — то есть лицом, контролирующим соблюдение порядка в подразделении от подъема до отбоя, и дежурным мальчиком для битья — в случае выявления каких-то серьезных нарушений за это время.
— Поговорить надо, Виталий Тимофеевич, — без официоза попросил лейтенант.
— Надо — значит надо. Ты, похоже, что-то надумал? — поинтересовался командир роты.
— Вроде да, — кивнул подчиненный.
— Ну и конкретно?
— А можно я это чуть позднее скажу? Просто кое в чем с вами хочу посоветоваться, прежде чем окончательное решение принять.
— Ты гляди, какой совестливый вдруг стал, — не удержался от подковырки майор. — Раньше-то все больше личным умом пробавлялся. А издревле известно: сам в своем деле никто не судья. Ну-к что ж: милости прошу к нашему грошу со своим пятаком.
— У вас на любую ситуацию в ответ «особ статья» припасена.
— Посмотри, какой, однако, сам докомысленный! Ладно, ближе к телу.
— Ага. Короче, мне тут ситуацию рассказали похожую, но не совсем мою. Хочу, чтоб вы сравнили и свое мнение озвучили.
— Давай, излагай.
— В общем, на совещании, типа нашего субботнего, стал командир части одного офицера ругать: в целом оно и было за что. Только увлекся полковник непечатной бранью. Ну, подчиненный терпел-терпел да и психанул: ушел с совещания. Командир в крик: «Стой, назад!» Куда там… А в итоге получилось, что об инциденте начальник гарнизона узнал. Так он словесно-то матерщиннику попенял за унижение чести и достоинства подчиненного, а того самого наказал круто — «за нарушение порядка взаимоотношений между начальником и подчиненным». Еще и заявил, что командир «заботился об единоначалии».
— В теории — неверно, по жизни — всегда будет именно так, — прокомментировал Пекарин. — Дальше-то что?
— Дальше я задумался: что же это за штука такая — единоначалие, ради которой закон попирается запросто? Полез в УВС — статья тридцать… Вот, я выписал. Единоначалие «заключается в наделении командира… всей полнотой распорядительной власти по отношению к подчиненным и возложении на него персональной ответственности перед государством за все стороны жизни и деятельности воинской части, подразделения и каждого военнослужащего».
— Мог бы и не читать: это я уж лет двадцать, как глубоко уяснил.
— Тогда объясните другое. Никто не подвергает сомнению право командира единолично принимать решения и отдавать приказы — но только соответствующие требованиям законов и уставов. А как быть в тех случаях, когда командир отдает заведомо незаконный приказ?
