Яков Свет - Колумб
Жертвой фарисейских приемов королевской четы стали, таким образом, и Адмирал, и Бобадилья, и колонисты, но летом 1500 года, когда готовился лишь первый акт великой трагикомедии, финал ее был ясен только главным режиссерам — Изабелле, Фердинанду и Фонсеке.
КОРОЛЕВСКИЕ ЦЕПИ
В восьмом часу утра 23 августа 1500 года к Санто-Доминго подошли два корабля Бобадильи «Нуэстра-Сеньора-ла-Антигуа» и «Горда». В гавань они вступить не могли — дул крепкий ветер с суши. Адмирала в столице Эспаньолы не было, он находился в крепости Консепсьон в долине Вега-Реаль. «Аделантадо» Бартоломе Колумб пребывал в стране Харагуа, умиротворяя беспокойных ролдановцев. В Санто-Доминго оставался Диего Колумб. Он понятия не имел, что на «Горде» прибыл всесильный ревизор, и послал в каноэ трех своих приближенных к кораблям, чтобы узнать, какие грузы доставлены из Кастилии.
У борта «Горды» произошел обмен новостями. Посланцы Диего Колумба сообщили, что, слава богу, мятежников теперь не милуют — семерых намедни повесили, а пятерых должны вот-вот вздернуть, виселица для них уже готова.
На следующий день корабли вошли в гавань, и Бобадилья отправился в церковь. Там его встретил Диего Колумб. Первым делом приказано было отслужить мессу, а затем секретарь Бобадильи зачитал текст королевского патента, в котором изъяснялись права и полномочия судьи-ревизора. Засим Бобадилья потребовал, чтобы ему передали узников, приговоренных к смертной казни. Диего Колумб с большим достоинством ответил, что в отсутствие Адмирала он не может выполнять чья бы то ни было распоряжения. Диалог на этом закончился. Тем временем по городу распространялись радостные вести о льготах, которые даны были колонистам королевской четой, и на «Горду» потянулись местные старожилы. Многие из них тут же вручили Бобадилье доносы на Адмирала и его братьев.
Назавтра, было это 25 августа, Бобадилья явился в церковь и велел обнародовать указы их высочеств о передаче ему крепостей и кораблей. Далее он заявил, что отныне правит на острове только судья-ревизор, коему обязаны подчиняться все колонисты, включая Адмирала. Однако Диего Колумб снова отказался выдать узников, Взбешенный Бобадилья кинулся к крепости, где сидели смертники, но комендант отказался до приезда Адмирала передать ключи от нее. Тогда Бобадилья отдал своим людям приказ: крепость взять штурмом. Узников Бобадилья помиловал, а Диего Колумба взял под стражу и препроводил на «Горду»; там брат Адмирала был посажен в канатный ящик.
Между тем колонисты ликовали: судья-ревизор огласил указы о свободной добыче золота, чем привлек на свою сторону большинство кастильских переселенцев. Одновременно он воспользовался бланками и королевскими подписями и разослал грамоты, в которых Ролдану и его присным даровалось полное прощение.
Санто-Доминго за четыре года своего существования сколько-нибудь пристойными зданиями не обзавелся, единственным более или менее удобным пристанищем был дом Адмирала, владение сугубо частное. Бобадилья обосновался в этом доме, выдворил оттуда слуг Адмирала и завладел не принадлежащей ему утварью.
Адмирал, узнав о событиях в Санто-Доминго, покинул крепость Консепсьон и не спеша двинулся к столице. В селении Бонао к нему явился посланец Бобадильи и предъявил копии королевских патентов, данных судье-ревизору. Адмирал резонно ответил представителю Бобадильи, — из текста грамот следует, что ревизор наделен лишь правами вести дознания по делам, связанным с мятежом Ролдана, но что верховной властью над островом он не облечен.
Тогда 7 сентября Бобадилья направил в Бонао двух монахов-францисканцев, которые вручили Адмиралу личное послание королевской четы от 26 мая 1499 года.
Послание очень краткое и очень ясное: «Дон Христофор Колумб, наш Адмирал Моря-Океана, Мы повелели подателю сего, командору Франсиско Бобадилье, переговорить с вами от нашего имени относительно всего, что он вам сообщит. Предписываем вам оказать ему содействие и ему ввериться. В Мадриде, 26 мая 1499 года. Я, Король. Я, Королева».
Этот приказ передавал Адмирала в руки судьи-ревизора. Но до чего же ловко он был составлен! В нем не содержалось ни малейших указаний на прерогативы Бобадильи. А это дало в дальнейшем их высочествам возможность «на законном основании» объявить, что Бобадилья превысил данные ему полномочия…
Адмирал вынужден был отправиться в Санто-Доминго и, вероятно, 14 или 15 сентября прибыл в столицу острова. Тут же состоялась его встреча с Бобадильей, о ней Лас Касас говорит так: Бобадилья велел заковать Адмирала в кандалы и препроводить в крепость, и там его ни разу не посетил и ни разу с ним не переговорил, запретив всякие сношения с узником. Лас Касас сообщает, что никто не желал накладывать цепи на Адмирала, и вызвался это сделать какой-то повар по фамилии Эспиноса.
Спустя несколько дней в кандалы был закован и Бартоломе Колумб, прибывший в Санто-Доминго из Харагуа.
Лас Касас, гневно осуждая за все эти бесчинства Бобадилью, дал понять, что, накладывая цепи на человека, который открыл Новый Свет, судья-ревизор действовал в меру указаний королевской четы. Так велики и так неоправданны были полномочия Бобадильи, что он мог поднять руку на Адмирала и его братьев.
Бобадилью порой изображали неким мелодраматическим злодеем. Однако на самом деле он был лишь заурядным исполнителем велений их высочеств, чиновником среднего ранга, добросовестно исполнявшим все то, что ему приказывалось. В личной его честности не сомневался даже такой горячий защитник Адмирала, как Лас Касас. «Безусловно, — писал он, — Бобадилья как по своим качествам, так и по характеру, по-видимому, был человеком приветливым и скромным: о нем тогда каждый день много говорили, но не доводилось мне слышать про него ничего дурного, и не обвиняли его в том, что он присваивал чужое добро; да и прежде все отзывались о нем с похвалой».
Честные исполнители злой воли люди очень опасные. Они твердо убеждены, что действуют на благо своих высоких владык, совесть их безмятежна.
И такие деятели истинный клад для сильных мира сего. Надо полагать, что Фонсека намекал королевской чете: командор Бобадилья умом не блещет, потому-то он и хорош… И Католические Короли понимали: ревностный и недалекий ревизор Бобадилья неминуемо совершит всякие бестактности в Индиях и подорвет позиции Адмирала. Как раз это и нужно было их высочествам. Что же касается самого Бобадильи, то и Фонсеке, и королевской чете была знакома поговорка: «Заставь глупца богу молиться, он себе лоб расшибет». Чужого лба они не жалели… А пока суд да дело, Бобадилье положили щедрый оклад — 180 тысяч мараведи в год. Вдвое меньше, чем Адмиралу, и вдвое больше, чем капитанам кораблей адмиральских флотилий.
