Эрик Перрен - Маршал Ней
— Вдумайтесь, господа, вы только что обвинили маршала Нея в государственной измене. Значит, он предал свою страну и государство, а вы рекомендуете обратиться к милости короля. Я бы сказал, что речь идёт о самом отвратительном и мерзком предателе, а вы настаиваете, что он достоин королевского и вашего снисхождения. Из-за предателя вы обращаетесь к доброте королевского сердца, которое, к сожалению, слишком чувствительно, вы пытаетесь воспользоваться его бесконечной добротой. Но нет! Смею заявить вам о своем глубоком убеждении, что милосердие суверена, к которому нам предлагают обратиться, в данном случае представляет огромную и даже смертельную опасность для нации. В столь важный момент я посчитал бы самого себя предателем моей страны, если бы поддался ничтожному состраданию и позволил бы себе разделить это мнение, на первый взгляд весьма гуманное, но по сути — жестокое и бесчеловечное.{432}
Приговор выносится в половине двенадцатого ночи. Применяя правила военного суда, пэры Франции заслушают вердикт в отсутствии обвиняемого и защитников. Маршал Ней приговорён к смерти 139 голосами при 5 воздержавшихся. 17 человек голосовали за его депортацию. Совесть голосовавших чиста, сердца исполнены сожаления. «Смерть» — это слово в устах некоторых персонажей способствует созданию мифа о герое, позорно принесённом в жертву. За смертный приговор, что, конечно, не делает им чести, проголосовали маршалы Мармон, Серюрье, Келлерман, Периньон и Виктор, а также семнадцать бывших офицеров Революции и Империи, среди которых генералы Дюпон, Латур-Мобур, Лористон, Дессоль, которые служили под его командованием в Испании и генерал Мэг зон, завершавший с Неем вывод войск из России. Напротив, герцог Шуазёль заметил, что он сам, приговорённый когда-то к смерти, видевший смерть вблизи и сохранивший к ней отвращение, не может приговаривать другого. Что касается герцога Монморанси,[123] то он заявил, что не будет голосовать за смерть, потому что маршал и он — соседи-землевладельцы, они часто вместе охотились, поэтому он не может решиться поддержать казнь своего соседа.{433}
Твёрдость духа, с которой маршал сопротивлялся казни, не смогла проявиться публично при объявлении приговора. После ужина Ней спокойно заснул и проснулся в 3 часа утра, это было уже 7 декабря 1815 года. Дрожащим голосом служащий зачитал ему приговор. Как отмечено в рукописном журнале охранников, лицо Нея от злости налилось кровью.
— Подобные приёмы подошли бы царствованию Калигулы, — не раздумывая, комментирует маршал, — хватают человека, тот намерен защищаться, но ему затыкают глотку и отправляют на казнь!
Узнав, что казнь состоится в тот же день, в 9 часов, он теперь уже совершенно спокойно отвечает:
— Когда угодно, я готов.
Незадолго до 5 часов в Люксембургском дворце раздаётся крик, полный боли и отчаяния. Супруга маршала бросается в его объятия и теряет сознание. Её сопровождают дети и сестра, мадам Гамо. Ней ходит взад-вперед по камере и доверительно говорит Эгле:
— Я пожертвовал собой, чтобы избежать гражданской войны. Я, как Курций,[124] бросился в пропасть.
Обняв и поцеловав детей, он спешит отослать их, опасаясь, что сцена станет ещё более драматичной, если приказ идти на казнь застанет их в объятиях отца. Супруга намерена ехать в Тюильри, чтобы попытаться ещё раз вымолить помилование у Людовика XVIII. Желая удалить и её, Ней просит Эгле поспешить с этой последней попыткой. При расставании супруги целуются, Ней прекрасно понимает, что это их последний поцелуй.
Перед нами снова Храбрейший из храбрых, который показывает Истории, что такое маршал Империи, который знает, как положено встретить смерть. Если военная жизнь и не сделала его умнее, то она выковала характер. Его лицо, до сих пор выражавшее неразумную решительность, теперь побледнело и отражает чувства смелого и отчаявшегося человека в решающий момент. Приняв последнее причастие, около 9 часов Ней твёрдым шагом идёт к месту казни, выбранному в нескольких сотнях метров от ограды Люксембургского дворца. Проходя мимо бюста Генриха IV, маршал вздыхает:
— Он был храбр и умел прощать.{434}
В тот миг, когда Ней снова становится военным героем перед ружьями выстроившихся солдат, заплаканная Эгле Ней ожидает Людовика XVIII внизу у лестницы павильона Флоры. Король отказывается её принять. В половине десятого герцог Дюра, первый камергер, приближается к ней, чтобы сказать с сочувствием:
— Мадам, аудиенция, которую вы ожидаете, уже не имеет смысла. Несчастная женщина падает в обморок.
Тело маршала доставлено в маленькое тёмное помещение богадельни, расположенной вблизи Люксембургского дворца. Некто по имени Пеллетье, гренадер национальной гвардии, в одиночестве следовал за носилками, на которые были уложены останки. Два человека в белых фартуках, как у мясников, несли их. Пеллетье, который не спускал глаз с тела, проводил его до богадельни, где остался один на один с телом князя Москворецкого, которого он всегда уважал. Пеллетье откинул простыню и увидел грудь казнённого, пробитую пулями. «Благородная голова маршала из уважения не была затронута, выражение лица не изменилось, в нем виделась неизменное хладнокровие, отсутствие какого-либо намёка на страх. Это было значительное лицо воина и героя, столь знакомое всем, кто его знал. Одна пуля задела правую сторону нижней челюсти, но это никак не сказалось на выражении лица. Тело маршала вызывало трепет и уважение».{435}
После смерти Ней снова стал первым солдатом Наполеона, который, не раздумывая, без колебаний бросается на вражеское каре.
Париж, апрель 1990 г. — март 1993 г.
* * *Благодарность автора
Закончив эту работу хочу поблагодарить за ценные советы, поддержку и помощь Доминика Огарда, Сильвин Байи, Мари-Элен Буркен, Андре Кастело, Изабель Шантер, Сесиль д Юмьер, Люси Маро, Жан-Нере Ронфор.
ПОТОМКИ МАРШАЛА НЕЯ
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
РУКОПИСНЫЕ ИСТОЧНИКИ
Archives Nationales (A. N.)
Archives du maréchal Ney et de sa famille, 137 AP/1 à 30. Поступил в Национальный архив в 1955 году. Список фонда, составленный Шанталь де Туртье и Симоной де Сент-Экзюпери, был опубликован в 1962 году. Список представляет большую научную ценность. Фонд до сих пор не был полностью исследован. В 1910 году генерал Бонналь использовал данные архивные материалы исключительно с точки зрения военной тактики.
