Виктория Колобова - Григорий Явлинский
Обзор книги Виктория Колобова - Григорий Явлинский
Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В. В. Колобова
ГРИГОРИЙ ЯВЛИНСКИЙ
Предисловие
Человек — вечная проблема, которая вечно решается и которая никогда не будет решена. Да, она никогда не будет решена. А зачем окончательное решение? Чтобы перестать стремиться? Да, проблема человека никогда не будет решена. Разве мало того, что даже правильная постановка проблемы есть начало решения этой проблемы?
А. Ф. ЛосевЯвлинский родился во Львове 10 апреля 1952 года. Это была обыкновенная советская семья: мама, папа и двое детей (через пять лет родился младший брат Миша). Машины и дачи не было. Мама всю жизнь работала в Лесотехническом институте — преподавала химию. Папа возглавлял приемник-распределитель. Он и сам, рано лишившись родителей, познал горький вкус жизни беспризорника. Судьба хранила его. Он попал к А. С. Макаренко. Антон Семенович писал об Алексее Явлинском, что из него «все равно ничего не выйдет», уж очень он был свободолюбивый и испорченный. Но в данном случае великий педагог ошибся. Алексей Григорьевич — единственный из его воспитанников, который пошел по его стопам и всю свою жизнь посвятил работе с беспризорниками. В музее А. С. Макаренко в Москве есть стенд, посвященный Алексею Григорьевичу Явлинскому. Пожалуй, о нем можно было бы написать отдельную книгу, а здесь только краткая биографическая справка, данная его сыном Григорием Алексеевичем. «Отец пошел на войну рядовым горнострелковой артиллерии. Участвовал в Керченском десанте, воевал в Крыму, дошел до Праги. Закончилась война и старший лейтенант Алексей Явлинский поселился во Львове. Здесь он познакомился с мамой. Мама закончила университет с красным дипломом. Когда мама собиралась за отца замуж, ей говорили: «Как ты на это решаешься? Ведь он едва не по слогам читает, не умеет толком писать». А она отвечала: «Да, он не очень грамотный, но это очень благородный человек. Мужчина должен быть благородным». Отец пошел учиться. После вечерней школы закончил два факультета: исторический и юридический, получил диплом Высшей школы МВД. В первое время по поводу учебы мама на него «давила», а потом он сам разохотился: историю древнего мира знал и рассказывал так, как будто жил в Шумерах и в Греции. Его во Львове знали все. Тридцать пять лет, до самой смерти в 1981 году, он проработал с беспризорниками»[1]. «Когда в 1980 году решением Политбюро все эти учреждения были отданы МВД, в его жизни наступил очень тяжелый год, который закончился тем, что после очередного разговора с министром внутренних дел Украины отец умер. Он десятилетиями собирал учителей, которые могут работать с беспризорниками, а вместо них пришли солдаты с автоматами»[2].
Отец имел очень большое влияние на Григория. Григорий Алексеевич боготворил его. Невольно вспоминаются слова, сказанные маленьким Моцартом о том, что вначале был Бог, а потом — папа. Григорий во всем старался быть похожим на отца. Вспоминая о нем, он говорил, что отец был человеком бесстрашным, он никогда и ничего не боялся. Все, чего он добился в жизни, он добился своим трудом.
Есть ли общее в характере отца и характере старшего сына? Наверное, все же есть. Особенно, что касается свободолюбия. Григорий очень хорошо учился в одной из престижных школ города. Но после восьмого класса, несмотря на отчаянные возражения всех своих родных и друзей, вдруг ушел из школы. И так всегда. Он долго обдумывает, советуется, но решение принимает сам и уже никто не может изменить принятое решение.
Однако судьба — это не только характер, но и случай. Одной из причин того, что он оставил школу, послужил случай, произошедший с ним, когда ему было десять лет. Впоследствии он часто вспоминал об этом, как о случае, во многом определившем его судьбу: «Когда мне было лет десять, мама мне дала деньги на футбольный мяч. Держу в кулаке две трешки, ищу мяч и вижу цену: восемь рублей тридцать копеек. Можете представить, как я расстроился! Шел домой и думал: ну почему мяч стоит не шесть рублей, не пять, а именно восемь тридцать? И вдруг этот вопрос вытеснил из головы неудачу с покупкой. Остановился у одной витрины, у другой… Почему велосипед стоит двадцать семь рублей, коляска — восемнадцать, а буханка хлеба — 12 копеек. Почему? Кто-то знает настоящую цену или просто сам взял и придумал?
Я прибежал с этими вопросами к деду, но даже он не смог мне на них ответить: «Какая разница, кто это придумал. Ты лучше подумай, как эти деньги заработать». Позже я узнал, что вопрос о цене во всех экономических теориях и системах самый главный. И тот, кто знает на него ответ, становится великим ученым, либо великим финансистом»[3].
Долго не мог устроиться на работу. Наконец стал экспедитором — сопровождал почту. Потом учеником слесаря. Получил разряд. Сейчас вообще-то трудновато совместить образ кандидата экономических наук, лидера думской фракции и образ слесаря. Недаром говорится, пути господни неисповедимы. Параллельно со «слесарным» обучением он закончил вечернюю школу и поехал в Москву — поступать в институт народного хозяйства имени Плеханова. Поступил. Начал исследовать полюбившийся с детства вопрос о ценах под руководством мудрых педагогов. Однако учеба не мешала ему, как и в беззаботные школьные годы, ходить на танцы, увлекаться, любить. Результатом чего явилась женитьба на самой красивой девушке по имени Елена. Сейчас у них два сына: старший уже закончил МГУ (физик-ядерщик), младший — учится в школе. Они живут примерно так же, как жили его родители: машины и дачи не имеют.
Как он воспитывает детей? Судя по его высказываниям, интервью, идеалы, на которых воспитывался, он сам, сосредоточились на понятиях «отечество», «воля к культуре»… Они — его дети — живут уже совсем в другом мире и даже в другой стране: не в СССР, а в России. У Григория Алексеевича очень болезненное чувство вызвал распад Союза: «Мы должны это знать про себя, мы должны знать, почему нам так плохо. Я не хочу, чтобы мои дети, русские мои дети, опять столкнулись с проблемой потери родины. Я это сам пережил. В прошлом году меня лишили родины, не больше не меньше (причем не в том смысле, что выслали, это был бы пустяк), мне просто сказали: а матери у тебя и не было. Это вообще было имперское чудище. И когда меня пугают моей матерью, я говорю: тебе ли меня учить? Я-то знаю, какое это было чудище. Ты не знаешь, ты в книжках прочитал, в газетах, а я знаю. Я ее все равно люблю. Но мне объясняют, что у меня вообще не было никакой родины в СССР. А я мужчина, я должен знать, где мои корни и что — в случае необходимости — я должен защищать»[4].
