Афанасий Белобородов - Всегда в бою
- Оставляю под Шумилино два полка, - доложил генерал Васильев. - Главные силы корпуса наступают к озеру Мошно.
Решение верное! Противник надеется выиграть время. Надеется сковать нас боем под Шумилине, чтобы успеть закрепиться южнее, в межозерных дефиле. Но мы ему такой возможности не дадим. "Вперед! Только вперед - к Западной Двине. Для ликвидации окруженного противника оставлять минимум сил" - этой мыслью были пронизаны все указания, исходившие в этот день от Военного совета и штаба армии.
Ликвидация шумилинской группировки противника, находившейся уже в тылу частей 1-го корпуса, была завершена к часу дня 23 июня. Вражескую оборону накрыл меткий залп реактивных снарядов 39-го гвардейского минометного полка подполковника П. В. Шутова, с воздуха нанесли удар штурмовики 332-й авиадивизии, - Батальон майора М. Е. Волошина из 179-й стрелковой дивизии стремительной атакой ворвался в последний опорный пункт фашистов и в рукопашном бою уничтожил их.
Организованное сопротивление 56-й немецкой дивизии было сломлено. Ее командование потеряло контроль над войсками, а сами войска, превратившись в мелкие группы и группки, разрозненно отходили к Западной Двине или разбегались по окрестным лесам.
В 15.00 Военный совет армии отдал боевое распоряжение, суть которого состояла и том, чтобы, стремительно преследуя противника, с ходу форсировать Западную Двину. Распоряжение подчеркивало: "Преследовать отрядами. Танковые бригады использовать для захвата выгодных рубежей, переправ и плацдармов"{82}.
Сложившаяся к середине дня обстановка позволяла надеяться, что уже вечером наша ударная группировка выйдет к Западной Двине на широком фронте и форсирует реку. Однако мы опять-таки встретились с тяжелыми условиями местности. Особенно трудно пришлось дивизиям 1-го корпуса. Путь им преградила цепь больших озер (Добеевское, Мошно, Лесковичи) с узкими заболоченными проходами между ними. Единственно доступная для тяжелой техники дорога, к тому же минированная на многих участках, не могла в считанные часы пропустить войсковые колонны, артиллерию, танки, понтонные батальоны с их громоздким имуществом. Образовались пробки, темп продвижения снизился по сравнению с первой половиной дня.
И все же, вопреки этим трудностям, наша армия продолжала развивать наступление. К вечеру участок ее прорыва расширился до 20 км по фронту, а в глубину составил от 8 - 10 км на левом фланге и до 16 км на правом. Нас информировали, что войска 39-й армии, которой теперь командовал генерал-лейтенант И. И. Людников, также прорвали вражеский фронт юго-восточнее Витебска и продвигаются к нам навстречу.
Оба фланга витебской группировки фашистов были разгромлены, клещи вокруг нее постепенно смыкались. Однако гитлеровское командование реагировало на это весьма странно. Оно по-прежнему держало главные силы группировки в Витебском укрепленном районе, на участках, где наши войска активности не проявляли. За весь день 23 июня противник не сделал ни одной сколько-нибудь серьезной попытки предотвратить назревавшее окружение. Как это оценить? Как уверенность в своих силах? Или как ошеломление и паралич воли? А может, требование фюрера во что бы то ни стало удержать Витебск лишило гитлеровских генералов способности трезво оценить оперативную обстановку?
Подлинная причина прояснилась лишь несколько дней спустя. Мне довелось допрашивать пленного генерала - командира 246-й пехотной дивизии Мюллер-Бюлова. Он вел себя очень эмоционально, даже сам задавал вопросы.
- Как вы смогли скрытно сосредоточить массу войск в этих болотах, на открытой местности? Невероятно!
- Не ждали наступления? - спросил я.
- Ждали! Но наступление наступлению рознь. Главный удар через болота - в это я не верил...
- А как реагировало ваше командование на наступление советских войск?
- Оно обвиняло нас и только нас - меня и командира пятьдесят шестой дивизии. Оно требовало: "Задержать русских на линии Шумилино, Рыльково!... Отбросить контратаками!..." Мне твердили, что удар на Шумилине - отвлекающий, что я должен, обязан... Ну и так далее.
- Значит, ваше командование и двадцать третьего июня ожидало наш главный удар непосредственно на Витебск?
- Да, это так...
И припомнился мне казавшийся теперь уже далеким майский вечер, траншея среди бескрайних болот и рассказ генерала Баграмяна о беседе с ним Верховного Главнокомандующего: "Противник убежден, что удар на Шумилино крупными силами мы нанести не сможем. Докажите ему обратное..." И вот -доказали!
Но вернемся к событиям, предшествовавшим окружению войск противника.
Ночь на 24 июня прошла быстро, в неумолкавшем грохоте канонады на востоке, в стороне Витебска. Это перешли в наступление соединения 92-го корпуса - 204-я и 145-я стрелковые дивизии и 155-й укрепрайон. Прорывая один за другим оборонительные рубежи врага, они приближались к Витебску с севера и северо-запада.
Около четырех часов утра заговорила артиллерия и на юге - войска армейской ударной группы двинулись вперед. Два часа спустя генерал Люхтиков доложил:
- Дивизия генерала Мищенко одним полком вышла к Западной Двине в районе деревни Гринева.
Конечно же всех нас обрадовала эта обнадеживающая весть. Теперь дело за форсированием реки. Ждем доклада, а его все нет. Наконец Люхтиков опять на проводе. Спрашиваю:
- Форсировал?
- Да. Минометчики двести тридцать пятой дивизии уже на том берегу, под деревней Комли.
- А триста тридцать четвертая?.
- Командир медлит, - ответил Люхтиков. - Выеду сам, разберусь.
- Поезжайте!...
Выяснилось, что 1124-й полк 334-й стрелковой дивизии одним из первых в 43-й армии вышел к Западной Двине. И не утром, а еще ночью. Но вместо немедленной организации переправы и захвата плацдарма хотя бы ограниченными силами командир полка решил ждать рассвета. Впоследствии он оправдывался тем, что не имел связи со штабом дивизии, не знал положения дел у соседей, что на берегу нашлось лишь несколько рыбацких лодок. Не использовал командир полка и успеха соседней - минометной роты 235-й дивизии. Словом, не проявил должной инициативы.
Между тем противник успел подтянуть резервы, занял оборону по южному берегу реки, открыл сильный огонь. В результате форсирование с ходу не удалось, и 334-я дивизия генерала Н. М. Мищенко, выйдя к Западной Двине уже всеми силами, несколько часов была вынуждена вести трудный бой за переправы.
Достойным примером боевой инициативы могут служить действия минометной роты, об успехе которой я уже упоминал. Рота тоже не имела связи со своим командованием. Но, выйдя к реке, ее командир лейтенант В. П. Симон медлить не стал. Он и его подчиненные отыскали лодки, тут же переправились через реку и выбили противника из деревни Комли. Гитлеровцы предприняли несколько контратак, но минометчики их отразили, причем дважды сходились с врагом в штыки. Плацдарм был удержан, и уже в середине дня лейтенант Симон передал его частям той же 334-й дивизии. За этот боевой подвиг минометчики были отмечены правительственными наградами, причем лейтенант Василий Петрович Симон, парторг роты старший сержант Филимон Иванович Каменев и рядовой Иван Сергеевич Килюшек стали Героями Советского Союза.
