Круг Ландау - Горобец Борис Соломонович
Единственная общая работа Ландау и Гинзбурга — это макроскопическая теория сверхпроводимости и одноименное уравнение Гинзбурга — Ландау. Но зато это Нобелевская работа! Выше, в параграфе «Скрижали Ландау» уже приведены популярные пояснения указанной теории. А сейчас давайте посмотрим на то, как она создавалась. Наверное, многим будет интересно узнать, каково в ней было распределение ролей и относительное участие обоих знаменитых соавторов. В приводимой истории есть замечательные и поучительные моменты. Вот, что пишет о ней сам Гинзбург.
«<…> когда лет 20–25 назад ко мне обратились из библиографического журнала «Current Comments» с просьбой осветить историю появления работы [29] [61] я ответил отказом. Мотивировал отказ тем, что мое изложение могло бы рассматриваться как попытка преувеличить свою роль. Да и вообще не хотелось доказывать, что я действительно полноценный соавтор, а не студент или аспирант, которому Ландау “дал тему”, а по существу все сделал сам <…>. Нашу работу часто цитировали (и цитируют) как работу Ландау и Гинзбурга, хотя в качестве авторов в заглавии статьи указаны Гинзбург и Ландау. Разумеется, я никогда и никому не делал “представлений” на этот счет, да и вообще это мелочь, но все же считаю подобное цитирование с перестановкой фамилий авторов некорректным. И, конечно, оно было бы некорректным и в том случае, если бы моя роль и в самом деле была второстепенной. Но я так не считаю, не считал так и Ландау, что было хорошо известно в его окружении и вообще в СССР».
Здесь, возможно, В.Л. Гинзбург даже несколько преувеличивает вклад Ландау. Судите сами. Гинзбург пишет: «<…> может сложиться впечатление, что моя роль в создании Ψ-теории <так он именует теорию Гинзбурга — Ландау. — Прим. Б.Г.>, была даже больше роли Ландау. Но это не так, ибо не следует забывать, что в основе всего лежала общая теория фазовых переходов второго рода, развитая Ландау еще в 1937 г.».
Далее. Ядром всей теории является Ψ-функция, играющая в ней роль «параметра порядка». В книге Гинзбурга поясняется: в теорию фазовых переходов Н-го рода «всегда входит некоторый параметр (параметр порядка η), в равновесии отличный от нуля в упорядоченной <сверхпроводящей> фазе и равный нулю в неупорядоченной фазе» <с обычной проводимостью>. «Идею ввести в качестве параметра порядка некоторую “эффективную волновую функцию сверхпроводящих электронов” Ψ Ландау одобрил».
Далее начинается главное. Гинзбург подробно обсуждает природу принципиального коэффициента е/с при члене AΨ с векторным потенциалом, входящем в основное уравнение теории. Если бы они с Ландау тогда догадались, что в этом коэффициенте должна быть еще двойка! Это означало бы, что в сверхпроводимости участвуют спаренные электроны. Но во время «<…> идея о спаривании и, главное, о реальности такого спаривания была далеко не тривиальной». Гинзбург и Ландау оценили численный коэффициент как величину, скорее всего, от 2 до 3. И лишь разработанная в США 6 лет спустя теория БКШ показала, что электроны в сверхпроводящем состоянии, действительно, могут соединяться в куперовские пары, преодолевая силы кулоновского отталкивания.
Поясним еще смысл основного параметра к (каппа), который рассчитывают по теории Гинзбурга-Ландау путем численного интегрирования. Принципиальный момент состоит в том, что для чистых металлов-сверхпроводников I рода: к < 1/√2 тогда как для сплавов-сверхпроводников II рода: к > 1/√2. При этом Гинзбург подчеркивает, что «теория поведения сверхпроводников II рода на основе Ψ-теории была построена в 1957 г. Абрикосовым».
И, наконец, еще один любопытный момент истории сверхпроводимости, с одной стороны, весьма тонкий с точки зрения психологии авторского приоритета, а с другой — типичный в ученом мире. Приведем обширную цитату (с некоторыми пропусками) из книги самого В.Л.
«В 1964 г. я ехал из Кисловодска на поезде, был один в купе, скучища, и я начал “атаковать” — перебирал возможности для сверхтекучести и сверхпроводимости в нейтронных звездах. <…> По приезде посоветовался с Д.А. Киржницем, мы занялись этим вопросом и опубликовали заметку. Я считаю, что она и была первым ясным указателем в этой области, коснулись мы и вопроса о вихревых нитях при вращении звезды. Когда я докладывал эту работу в Новосибирске, А.Б. Мигдал сказал, что “он уже обращал внимание” на сверхтекучесть нейтронных звезд и дал мне ссылку. В действительности, в одной его статье 1959 г. есть фраза о том, что сверхтекучесть ядерной материи может проявиться внутри звезд <…>. О нейтронных звездах нет ни слова <выделено мной, — Б.Г.>. В каком-то смысле ясно, что А.Б.М. просмотрел эту возможность, о сверхтекучести же ядерной материи и до него говорили. Но Мигдал — “приоритетчик”, и “сшил из этого шубу”. О сверхтекучести и сверхпроводимости (для протонов) в нейтронных звездах стали много писать, и, смотрю, появились ссылки на Мигдала, а нас и забыли. [62] В общем, я плевал на это <…>. Но, встретив как-то Д.Пайнса, я сказал ему <…>. И что же выяснилось? Пайне статьи Мигдала явно даже не видел, а (это я уже догадываюсь) по просьбе Мигдала стал на него ссылаться и, как часто бывает, приоритет Мигдала был “adopted by repetition” <принят благодаря последующим повторениям. — Б.Г.>). Вообще многие борются за приоритет, добиваются цитирования и т. п. Я, если и борюсь, то, как правило, только тем, что сам на себя ссылаюсь, но агитировать, просить, упрекать считаю постыдным» [Гинзбург, 2003. С. 398].
В.Л. Гинзбург организовал свой семинар по теоретической физике в 1952 г. Семинар проводил заседания в ФИАНе еженедельно по средам, приблизительно 40 семинаров в год. За полвека прошло ровно 1700 заседаний семинара. В 2001 г. В.Л. закрыл свой семинар, сказав, что ему пора завершить эту форму работы в физике из-за преклонного возраста. Семинар Гинзбурга в целом был чрезвычайно популярен в СССР (и России). На него приходили не только теоретики. Бывали даже вовсе не физики, когда на семинаре ставились на обсуждение какие-либо общенаучные проблемы. Например, помню доклад Е.Л. Фейнберга на тему о двух путях научного поиска — дедуктивном и индуктивном. Евгений Львович в нем доказывал, что несхоластический индуктивный метод научных умозаключений имеет право на жизнь в точных науках не меньшее, чем формально-логический дедуктивный метод, столь любимый математиками. (О полезности указанной работы [Фейнберг, 1981], могу судить по личному опыту человека, далекого от теоретической физики, но уже не раз ссылавшегося на выводы ЕЛ. Фейнберга в своих научных работах по минералогии и в одном случае — по лингвистике.)
Вероятно, будет интересным узнать мнение о семинаре и его руководителе от человека, в течение многих лет близко знавшего В.Л. Гинзбурга и тесно с ним сотрудничавшего, даже опубликовавшего в соавторстве с В.Л. монографию по теории плазмы. Я имею в виду одного из крупнейших физиков-теоретиков из ФИАН-ИОФАН, профессора физфака МГУ А.А. Рухадзе [63].
«Прежде всего я хочу отметить, что 1952 году В.Л. Гинзбург основал свой семинар… <который> очень скоро перерос в городской многолюдный семинар. В теоротделе <ФИАНа> были и другие семинары, в частности, семинар И.Е. Тамма, работал тогда и знаменитый семинар Л.Д. Ландау. Но они были парадными, на них рассказывались завершенные работы, семинар Ландау к тому же был “злым”. Семинар же В.Л. Гинзбурга, во-первых, был очень доброжелательным и таковым остался до сих пор, а во-вторых, в то время он был рабочим, на нем рассказывались незавершенные работы, поэтому после этих семинаров люди уходили с зарядом новой активности, особенно докладчики. На этих семинарах часто формулировались задачи и даже определялось, кто и как их должен решать».
