Том Бауэр - Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна
Однако субботним утром пробелы в образовании Экклстоуна никого не волновали. Он предстал перед публикой антисемитом, который восхищается Гитлером.
Уже с первыми лучами солнца он понял свою ошибку. Сенсационные высказывания цитировали по телевидению и радио. Мнение большинства выразил Мартин Соррелл из правления «Си-ви-си», который назвал откровения Экклстоуна «омерзительными». Ему вторил глава BMW Марио Тайссен. Соррелл сообщил «Дейли мейл», что Экклстоун будет уволен ещё до начала следующей гонки, которая, по странному совпадению, должна была пройти в Нюрнберге.
Экклстоуна не беспокоили истерические выкрики Соррелла. Его вообще мало волновало всё, что не имеет прямого отношения к делу. На выходных ему звонили многие видные иудеи — в их числе Филип Грин и Ричард Десмонд — и советовали публично опровергнуть обвинения в антисемитизме. Десмонд предлагал Экклстоуну пожертвовать 250 миллионов фунтов на благотворительность, а за это обещал предоставить ему целый разворот в «Дейли экспресс», но тот отказался. Он и так много жертвовал на благотворительность и даже на развитие искусств, хоть и заявлял: «Ненавижу театр».
Больше всего его порадовал звонок Питера Мандельсона.
— Я думал, они хотят поговорить о «Формуле-1», — пожаловался Экклстоун этому видному лейбористу.
— Надо было мне позвонить. Я бы предупредил, что все твои слова переврут, — сказал Мандельсон.
Экклстоун думал иначе. Он-то отлично знал, что интервью верно от первого до последнего слова.
В понедельник утром он позвонил Сильвестр.
— Кажется, интервью переполошило моих еврейских друзей, — робко начал он.
— Может быть, вам стоит прислать в газету свой комментарий? — предложила Сильвестр, полагая, что его объяснения несколько смягчат реакцию аудитории.
Экклстоун и сотрудники «Таймс» вместе соорудили покаянную статью. Он отрицал, что сочувствует гитлеровскому режиму, и, несмотря на всеобщее возмущение, вылетел на Гран-при Германии.
Втайне от боссов «Формулы-1» самолёт Экклстоуна миновал Кёльн и приземлился в Риме. Вместе с Маккензи он отправился на виллу, принадлежащую матери Марко Пиччинини. Пожилые слуги повели их по коридорам в столовую, где дожидался Монтеземоло.
— Это тебе, — сказал Экклстоун и протянул тому свёрток.
Монтеземоло не стал открывать подарок, а отложил его в сторону и два часа полностью игнорировал Экклстоуна. Он обратился к Маккензи напрямую:
— Макс должен уйти, и Берни вместе с ним.
— Это будет решать «Си-ви-си», — ответил Маккензи.
Этот странный обед прервал лишь Монтеземоло, который позвонил Мосли и долго требовал от того подать в отставку. Затем Экклстоун с Маккензи вылетели в Кёльн.
Бриаторе ждал их в обшарпанном мотеле. Там, в подвальном зале с багровыми стенами, Маккензи и Саше Вудвард-Хилл пришлось выслушивать брань Бриаторе и Хауэтта в адрес Экклстоуна. «От тебя уже ничего не зависит!» — кричали они.
В паддоке «Нюрбургринга» события развивались столь же безрадостно. Два старика запятнали репутацию «Формулы-1» своей симпатией к нацистам, и ни один, ни второй даже и не думали извиняться. Экклстоун с Циммерманом у себя в моторхоуме приветствовали друг друга возгласами «зиг хайль», а когда к ним заглянул пропустить по стаканчику Ники Лауда, Циммерман включил видеозапись его аварии на этой самой трассе в 1976 году.
— Австрийская бестолочь! — кричал он. — Ну что же ты не вылез побыстрее?
Мосли у себя в Монако пребывал в раздумьях: «Всё это очень некстати. Сразу вспомнят про статью в „Ньюс оф де уорлд“». В разговорах с Экклстоуном он даже не упомянул о том, какая разразилась буря. Мосли думал лишь о собственном спасении и о мести.
Вскоре после Гран-при Германии Мосли встретился в своём любимом ресторане «Рампольди» с Нельсоном Пике-старшим. Экс-чемпион мира, чуть не плача, ещё раз выложил историю злоключений Нельсона-младшего в команде Бриаторе. Пике утверждал, что итальянец не обеспечивал его сыну должной поддержки. На «Нюрбургринге» тот пришёл тринадцатым — и это оказался едва не лучший результат в сезоне. Неудивительно, что разговор в итоге вернулся к подстроенной аварии в Сингапуре.
— Нужно, чтобы Нелсиньо сам об этом рассказал, иначе мы бессильны, — объяснил Мосли.
— Он тут поблизости. Могу позвать, — сказал Пике.
— Нет, не надо. Пусть пойдёт к юристу и оформит всё как полагается, — возразил Мосли и добавил: — Да, и не говори Берни — Флавио тут же узнает.
— Уже рассказал, — отозвался Пике.
Два месяца назад в Монако он выложил всё бывшему боссу. Экклстоун был поражён. «Я и подумать не мог, что кто-то станет рисковать жизнью Пике, — говорил он позднее. — Сначала я не поверил. Никаких доказательств не было, а выглядело всё это как-то глуповато». Пике он дал очень простой совет:
— Если веришь в это, расскажи Максу.
Экклстоун отлично знал, что команды неоднократно манипулировали результатами гонок. Кен Тиррел просил Джеки Стюарта не выигрывать его последнюю, сотую, гонку в 1973 году, а пропустить на финише своего напарника Франсуа Севера. Действующий чемпион ответил: «Я подумаю». Стюарт пропустил бы, однако в той самой гонке Север погиб.
Экклстоун понимал, что случай с Пике куда серьёзней, однако до 26 июля — дня гонки в Венгрии — всё было тихо. Пике-младший финишировал там двенадцатым, и Бриаторе, к ужасу его отца, расторг с бразильцем контракт. Пике-старший направился прямиком в моторхоум Экклстоуна и заявил:
— Сначала Флавио сажал Нельсона на убогую машину, а теперь просто вышвырнул вон. Я его уничтожу.
— Нечего грозиться, — ответил Экклстоун. — Собрался делать — делай.
Бриаторе возглавил «восставшие» команды, и Экклстоун больше не сочувствовал старому другу. «Я всегда ему помогал, а он меня в благодарность раком ставит», — подумал он. Между тем, по словам Маккензи, Бриаторе постоянно названивал ему после той малоприятной встречи в кёльнском мотеле, рассчитывая занять место Экклстоуна.
Экклстоун с Мосли уже три года тянули с подписанием «Договора согласия», но через пять дней наконец уступили нажиму Маккензи и команд. Весь июль Мосли потратил на обсуждение условий. Новый документ сильно изменился по сравнению с версией 2007 года и занимал теперь 253 страницы.
1 августа Мосли и Экклстоун поставили свои подписи под новым «Договором согласия» сроком до 2012 года. Бриаторе праздновал победу: власть ФИА была серьёзно урезана, а расходы команд ограничены достаточно символической цифрой 200 миллионов долларов. Теперь «Рено» и остальные наконец могли получить причитающиеся им деньги от «Си-ви-си», а с уходом Мосли появлялась возможность обсудить и статус Экклстоуна. Довольный Бриаторе не обращал внимания на гнев Мосли и неспособность Экклстоуна защитить его от возмездия ФИА.
Мосли держал Бриаторе на мушке. Нельсон Пике-младший изложил всё произошедшее юристу, а затем, по настоянию Мосли, ещё и бывшему полицейскому из детективного агентства «Квест». Оба раза Пике утверждал, что за махинациями в Сингапуре стоял именно Бриаторе. С учётом недавних драматических событий Мосли был особенно заинтересован в новом противостоянии, которое обещало стать для него последним. Поразительно, но Экклстоун соблюдал нейтралитет и чуть ли не с сочувствием относился к афере. «Может, Флавио об этом не знал, но должен был бы знать», — говорил он.
Мосли наслаждался неловким положением, в которое угодил Бриаторе, и даже согласился поужинать со своей жертвой в «Рампольди». Итальянец категорически отрицал обвинения Пике. Подговорить на такое Пике, а потом выгнать его было бы просто нелепо, утверждал он, тем более бразилец в этом году и сам регулярно попадал в аварии. Мосли кивнул.
— Разумеется. Всё, что было этим летом, — сугубо деловые вопросы. Ничего личного.
Весь август Мосли тайно готовился к слушанию, назначенному в Спа на конец месяца. Сыщики из «Квеста» тесно сотрудничали с группой лондонских юристов. 30 августа, без всякого предупреждения, Мосли вызвал всё руководство «Рено» в Лондон на допрос. К его разочарованию, детективам так и не удалось обнаружить доказательств, которые подтверждали бы обвинения Пике и участие в этой афере Бриаторе. Все сотрудники «Рено» заявили юристу ФИА, что гонщик просто мстит за своё увольнение. Лишь главный инженер команды Пэт Симондс (по словам Пике, он был в курсе всего плана) сказал, что присутствовал при разговоре бразильца и Бриаторе. На прямой вопрос о подстроенной аварии Симондс заявил: «Я не буду отвечать».
Довольный Мосли объяснял: «Солги он, и всё дело бы рассыпалось. А такой отказ звучит как признание вины».
Вечером главный бразильский телеканал «Глобо-ТВ» первым рассказал об афере. «Формулу-1» клеймили по всему миру. Все, как один, твердили, что под руководством беспринципных мультимиллионеров «королевские автогонки» превратились в помойную яму. Когда в октябре Мосли наконец оставил свой пост, а Экклстоун ушёл в тень, Ричард Уильямс написал в «Гардиан»: «Автоспорт при них утратил честность, лишился своих исторических ценностей, променяв их на мнимое процветание, за которым всякий разглядит гнилое нутро». Воплощением принятой в «Формуле-1» беззастенчивой лжи был представлен Бриаторе. Пике называл его беспринципным и эгоистичным: «Он меня просто использовал, а потом выставил на посмешище… Моя жизнь в „Рено“ превратилась в кошмар». Бриаторе обвинил обоих Пике в клевете и подал на них в суд за «беззастенчивую ложь и шантаж».
