Стейси Шифф - Клеопатра
Клеопатра Селена продолжила дело матери, на которую, если судить по монетам, была удивительно похожа (на монетах с портретом Клеопатры чеканили надписи на греческом, а с портретом Юбы — на латыни). Молодые супруги превратили свою столицу в центр искусств и собрали великолепную библиотеку. Многие египетские скульптуры — включая одну, датированную тридцать первым июля тридцатого года, то есть завершенную за день до входа Октавиана в Александрию — были перевезены в Мавританию. Клеопатра Селена собирала бюсты своих предков и держала священных крокодилов. Единственный известный внук Клеопатры Птолемей Мавританский наследовал престол в двадцать третьем году н. э. Семнадцать лет спустя он посетил Рим по приглашению императора Калигулы. Они оба были потомками Марка Антония, то есть троюродными братьями. Римский император вел себя как радушный хозяин, пока африканский царь не появился на гладиаторских боях в роскошной пурпурной тоге. Калигула пришел в ярость и приказал казнить Птолемея. Таков был конец династии, все представители которой любили носить густо-лиловое[59].
Октавиан уничтожил память об Антонии в Риме и Александрии. Четырнадцатое января, его день рождения, было объявлено несчастливым числом. Сенат издал указ, согласно которому имена Марк и Антоний отныне нельзя было использовать вместе. Проигравшего забыли, словно историческое недоразумение. В своем описании битвы при Акции Октавиан не называет по имени ни Антония, ни Клеопатру. Многие из близких сподвижников Марка Антония были казнены, включая Канидия и римского сенатора, который управлял текстильными мануфактурами Клеопатры. Влиятельный верховный жрец Мемфиса, родившийся в один год с Цезарионом и безгранично преданный Клеопатре, умер при таинственных обстоятельствах за несколько дней до нее. Никого, кто мог бы объединить вокруг себя египтян, нельзя было оставить в живых. Люди Октавиана вывезли из Александрии груды золота и драгоценностей Птолемеев и установили новые драконовские налоги. Там, где не хватало фантазии придумать причину, имущество попросту реквизировали. Это был цивилизованный грабеж, сделавший грабителей сказочно богатыми. Октавиан забрал из Александрии произведения искусства, свезенные в город Антонием и Клеопатрой со всей Азии, частично вернув их туда, откуда они были украдены. Самые ценные предметы перевезли в Рим, по традиции, сложившейся еще со времен разорения Коринфа во втором веке. Через семнадцать лет послед смерти Клеопатры Октавиан закончил строительство Цезариума и объявил его появление исключительно своей заслугой.
У Клеопатры было много сторонников, таких же преданных, как служанки, о верности которых говорила вся Александрия. Сказать по правде, рабы редко умирали за своих господ. Народ любил свою царицу: в годы ее правления в Египте не было восстаний. Когда весть о смерти Клеопатры облетела Александрию, город погрузился в траур. Жрецы обратились к Октавиану с просьбой не трогать многочисленные статуи Клеопатры, пообещав взамен две тысячи талантов. Это было выгодное предложение, которое, к тому же, освобождало Октавиана от неприятной необходимости связываться с Исидой. Статуи Клеопатры часто бывали неотличимы от изображений богини. В городе было неспокойно, и в таких условиях вряд ли стоило заниматься осквернением святилищ. Статуи Клеопатры, как и ее культ, продержались еще несколько столетий, не в последнюю очередь благодаря ее сопротивлению римлянам.
Октавиан не стал задерживаться в Египте, который сделался римской провинцией и его личным владением, куда никто не мог приехать без разрешения. Октавиан, один из немногих завоевателей в истории, который не мнил себя новым Александром Великим (если бы это было так, то для Клеопатры все бы сложилось совсем по-другому), был более заинтересован во власти как таковой, чем в ее атрибутах. Его мало интересовала египетская история. Когда Октавиану хотели показать мумии Птолемеев, он дал понять, что не питает особого интереса к мертвецам. Диктатор поклонился лишь останкам Александра Великого, которые по такому случаю вынули из саркофага. Согласно легенде, Октавиан случайно задел тело, когда покрывал его цветами, отколов у мумии кусочек носа.
Учитывая, что Октавиан плохо переносил солнце — у него всегда была с собой широкополая шляпа — вряд ли ему нравилось в жаркой и влажной Александрии в августе. Осенью римлянин отбыл в Азию, где его вновь ждал радушный прием у Ирода. Никто не радовался смерти Клеопатры так сильно, как его давний враг. Октавиан вернул ему пальмовые и висячие сады, а также портовые города, которые Антоний отдал Клеопатре, и добавил еще земель. Наконец царство Ирода сделалось соразмерным его заслугам. В качестве дополнительного поощрения новый римский фаворит получил в свое распоряжение телохранителей-галлов, прежде служивших египтянке. Николай Дамасский стал его близким сподвижником и написал историю Ирода и его двора. Эти записи впоследствии легли в основу сочинений Иосифа Флавия. Назначенный префектом Египта Корнелий Галл очень скоро обнаружил, что управлять этой провинцией непросто. В двадцать девятом году он покорил Фивы, «ужас всех царей», но богатства священного города вскружили ему голову. Галл превысил свои полномочия, воздвиг слишком много статуй в собственную честь, запечатлел свои деяния в надписях на пирамидах и после того как Сенат предъявил ему обвинения покончил с собой.
Почти ровно через год после смерти Клеопатры ее чучело пронесли по улицам Рима во время последнего и самого роскошного трехдневного триумфа Октавиана. За ней по Виа-Сакра на Форум текла река золота, серебра и слоновой кости. Дион сообщает, что египетская процессия превосходила все прочие «роскошью и величием». За сундуками, набитыми золотом и серебром, шли повозки, груженные драгоценностями, оружием и предметами искусства, несли яркие знамена, вели пленных солдат и наиболее знатных невольников, включая закованных в цепи десятилетних двойняшек и шестилетнего Птолемея Филадельфия. Гипсовая Клеопатра была изображена на смертном одре с той самой змеей. Октавиан, одетый в пурпурную тогу, шел сзади в окружении своих командиров. Царица ошиблась в одном: о Марке Антонии во время триумфа никто не вспомнил. Зато она оказалась права в другом: единственный монарх, принявший участие в шествии, бывший союзник Антония, вскоре был казнен. Город ломился от египетских трофеев: Октавиан вывез с собой тонны драгоценных металлов, доспехи и столовые приборы, короны и щиты, инкрустированную мебель, картины и статуи и даже несколько крокодилов. Есть свидетельства, что во время триумфа по улицам провезли бегемота и носорога. Октавиан наконец мог позволить себе быть расточительным, и подарки лились рекой. Египетская победа праздновалась с особым размахом, и не только из-за невиданных трофеев. Она помогла забыть о гражданской войне.
