Сара Корбетт - Дом в небе
Глава 40. Как быть женой
– Может быть, тебе сейчас тяжело, – сказал как-то раз Ромео, – но жизнь – это… – он щелкнул пальцами, показывая, насколько она коротка, – а рай – навсегда.
Наверное, он хотел меня ободрить. Мы все, дескать, должны терпеть ради будущего вознаграждения. Мои тюремщики были уверены, что так повелел Аллах. В моем представлении неволя была мигом, длинным мигом, который рано или поздно закончится. Мы все ждали другой жизни. Но только я планировала остаться в живых.
Мы снова переехали, все более отдаляясь от Могадишо. Новое место было в районе порта Кисмайо, недалеко от границы с Кенией. Я не должна была знать об этом, но знала. Мы ехали туда двенадцать часов на внедорожнике, за рулем которого сидел Ахмед. Мы пробирались по каким-то колеям в пустыне, но чаще всего по бездорожью среди песка, избегая выезжать на шоссе. Мальчики занимали передние сиденья, а мы с Найджелом, боясь обменяться хоть словом, лежали в багажнике, зажатые между Ромео, который почему-то вызвался ехать сам, и огромной канистрой бензина. Я слышала, как мальчики восторженно бормочут: «Кисмайо, Кисмайо», невольно разглашая тайну. Они радовались, точно школьники на экскурсии. Наверное, так далеко от дома они еще не забирались.
В Кисмайо я сразу почувствовала вкус Индийского океана, хотя не видела его. Мои кандалы поржавели во влажном воздухе, окрасив кожу у меня на лодыжках в оранжевый цвет. Пусть океан оставался для меня невидимым, но ничто не мешало мне его представлять. Он раскинулся широкой блестящей гладью отсюда до Австралии. Там были яхты, танкеры, острова, полные людей, занятых своими делами. Ночью на берег обрушивались штормы, и тогда выпадал дождь.
Ромео и Ахмед давно угрожали продать нас Аль-Шабаб, и я была уверена, что они привезли нас сюда для совершения сделки, поскольку Кисмайо был известен как один из опорных пунктов Аль-Шабаб. Одна мысль о том, что нас ждут новые хозяева с новыми, более жестокими правилами, нагоняла на меня ужас. Однако вскоре я поняла, что мы всего лишь бежали сюда от войны. Две ночи мы провели в городской квартире на втором этаже, а потом перебрались в необитаемый офис. Это место было вдали от шумного центра – позже мы назвали его Пляжный Дом. Скорее всего, наши похитители платили Аль-Шабаб, чтобы те позволили им тут остановиться. Несколько раз во время поездки Ахмед останавливал машину, и Скидс выходил и отдавал наличные за проезд по территории, контролируемой той или иной бандой.
Найджела поселили в комнате напротив. Мальчики расположились в приемной, свалив свои Кораны кучей на секретарскую стойку в углу. На всех был один грязный, заплеванный туалет. Воду мы брали из канистры высотой в метр, где сновали личинки москитов.
За старшего теперь был Ромео. В течение десяти месяцев лица в нашем окружении менялись. Исчез Али, подвигший нас принять ислам, исчез четырнадцатилетний Измаил, который отчего-то боялся нас как огня, Яхья-младший, жена которого недавно родила ребенка, пробыл с неделю в Пляжном Доме и уехал навсегда. Capo, мою молчаливую соратницу по несчастью, вообще не взяли в Кисмайо.
Я имела довольно смутное представлении о том, что связывает наших похитителей. Я знала, допустим, что Измаил сирота и работает на банду за еду и крышу над головой. Еще когда мы с Найджелом жили в одной комнате, Абдулла рассказывал, что вся семья Измаила погибла под минометным обстрелом, а сам Измаил был тяжело ранен. Ему снесло мышцу на левой икре – так что теперь его левая нога выглядела как обглоданная куриная ножка – и осколками изрыло весь торс. Когда Измаил исчез, я спросила Ромео, куда он подевался, и тот в первый момент даже не понял, о ком я говорю. Потом пожал плечами и ответил, что, наверное, Измаила передали в один из отрядов ополчения. Словом, сунули в другую колоду карт.
Я никогда не понимала, как организована банда – кто дергает за ниточки, кто набирает мальчиков, кормит их, кто принимает решение о переезде. Кто решает убить нас или освободить? И кто, в конце концов, рассчитывает обогатиться за счет выкупа? Много позже я познакомилась с расследованием одного журналиста, который писал о пиратах в Аденском заливе. Оказывается, существуют целые хорошо организованные пиратские корпорации – у них есть инвесторы, бухгалтеры и чуть ли не фонды заработной платы с тарифными ставками. Журналист изучал случай захвата корабля, за который похитителям был выплачен выкуп в 1,8 миллиона долларов. Половина суммы досталась инвесторам, менеджеры среднего звена (такие как Адам, Дональд Трамп и Ромео) получили около шестидесяти тысяч каждый, а солдаты около двенадцати тысяч. В стране, где средний годовой доход составляет двести двадцать шесть долларов на человека, это очень неплохие деньги. Конечно, если все пройдет без сучка без задоринки.
Однажды днем явился Ромео и с порога объявил, что его приняли в аспирантуру по специальности «информационные технологии». Через несколько месяцев он уезжает в Нью-Йорк, где будет учиться в университете, и у него ко мне много вопросов. Была ли я в Нью-Йорке? Холодно ли там? Поймут ли американцы его акцент? Он планирует остановиться у родственников, которые давно перебрались в Америку. А мой выкуп поможет ему оплатить обучение. Иншалла, прибавил он, если будет на то воля Аллаха.
Ромео принялся за мое мусульманское образование. Взяв у Найджела Коран, он приходил и читал мне длинные проповеди о набожности и судьбе. Я была рада любой книге, даже Корану, и снова превратилась в усердную студентку. В присутствии Ромео мне разрешалось сидеть и разговаривать. Я чувствовала себя человеком. Кроме того, Ромео охранял меня от Абдуллы и остальных. Раз или два он показывал в Коране строки о «тех, кем владеет твоя десница», которые, по его мнению, имели прямое отношение ко мне. Ему было известно, что его подельники насилуют меня, но даже если он сам не опускался до подобной низости, то считал, что мне не стоит жаловаться на мальчиков. Такова, дескать, судьба невольницы, а моя судьба, как и у всех людей, была записана в моей душе, когда я еще находилась в чреве матери.
– Аллах решит, когда этому настанет конец, – объяснял Ромео. А пока Аллах, видимо, решил направить его на обучение в Нью-Йорк.
– Почему, – спросила я его, – ты хочешь учиться в стране неверных? – Я много раз слышала, как он высказывается о США в подобном духе.
Если Ромео и смутился, почувствовав лицемерие своей позиции, то лишь на миг.
– Аллах позволяет нам ездить в эти страны, если мы едем туда с целью принести пользу нашей исламской стране, – отвечал он своим обычным ровным тоном.
Иногда Ромео отваживался на что-то вроде кокетства.
