Сара Корбетт - Дом в небе
– Нет, так лучше всего, – и, как обычно, прибавил: – Ты плохая мусульманка.
Он взял свой автомат и вышел, а через минуту вернулся, неся Коран в голубой обложке, позаимствованный у Найджела. Он раскрыл книгу, полистал страницы и нашел нужные строки, после чего показал мне английский перевод: «…те, которые покупают за ближайшую жизнь жизнь будущую. Тому, кто так делает, будет одно из двух благ – или он будет убит в сражении и тогда получит великую милость от Аллаха за то, что погиб в сражении на пути истины, или он одержит победу и будут ему милости от Аллаха в ближайшей жизни. В обоих случаях Мы дадим ему награду в будущей жизни».
Эти строки были мне знакомы. Я знала, что мальчики воспринимают священную войну как верный способ обрести пропуск в рай. Каких бы жертв ни стоила эта война их голодной жаркой стране, диван в райском саду, расшитый драгоценными камнями, куда ценнее. Таково было их кредо. Абдулла напомнил мне, что и я должна в это верить.
В свои двадцать четыре года Ромео был не только старше всех мальчиков, но и, казалось, происходит из другой вселенной. Он свободно говорил по-английски – с книжным акцентом, который мне доводилось слышать в Индии, носил джинсы, красивый платок и благоухал дорогим одеколоном. Если верить ему, у него был диплом инженера одного из университетов Кении. Он приходил ко мне после полудня, усаживался по-турецки у стены и, пока говорил, пристально глядел мне в лицо, подчеркивая свою речь избитыми английскими фразами. «Ты знаешь, о чем я говорю?», «Ты понимаешь?» – твердил он через слово. Не то чтобы он был ко мне особо расположен, но, видимо, эти разговоры льстили его самолюбию.
Ромео, по его словам, был двадцать восьмым ребенком у его отца, который имел четырех жен. Когда отец умер, все дети бежали из Могадишо на север в Харгейсу, остался только он, Ромео. Он проходил курс дистанционного обучения в университете Йемена, желая получить еще один диплом – в области IT, – чтобы работать с компьютерами. И еще он хотел в аспирантуру.
– Ты выглядишь очень хорошо, – сказал он мне однажды, – как здоровая женщина. А когда мы тебя взяли, ты выглядела по-другому – очень плохо. – Ромео указал на свой лоб, затем на мой и пальцами изобразил процесс выщипывания бровей. Я знала, что выщипывать брови – это харам. В своей прежней жизни я только этим и занималась, но теперь, после восьми месяцев неволи, мои брови были прямые и жирные, как две гусеницы. – Аллах делает тебя очень красивой, – продолжал Ромео. – Когда ты выйдешь здесь замуж, твой муж будет очень счастлив.
А я самовлюбленно подумала, что мне бы сейчас хоть на часок мой маленький пинцет. Я упорствовала в своем грехе. За бровь полумесяцем я готова была сгореть в аду.
На самом деле здоровье мое оставляло желать лучшего. Я попросту превратилась в развалину. От побоев у меня крошились зубы, ребра ныли не переставая, а еще у меня появился кашель. Мои волосы выпадали клочьями, желудок страдал от скверной воды, кожный грибок захватил левую половину лица, шею и грудь. Из-под кожи сочился гной.
Но я не жалела себя – это был пройденный этап. Наоборот, я старалась внушить себе, что жизнь улучшается день ото дня. Я строила планы. Тот факт, что я пережила Темный Дом, давал мне уверенность, что переживу и все остальное. Вместо того чтобы, как раньше, надеяться, что мой желудок придет в норму, что диарея прекратится, что я наберу вес и выздоровею, я твердила себе, что со мной все в порядке. «У меня здоровый желудок, – мысленно повторяла я. – Я поправляюсь. Моя кожа гладкая и здоровая». И так ежедневно. Я сканировала все свои органы, восстанавливая их работу – это было единственно доступное мне лечение. Больше всего меня тревожила моя репродуктивная система, поскольку в неволе у меня прекратились месячные. Меня донимали боли – но где болит, я не могла определить. Я старалась не думать о них. «Мои яичники работают, – говорила я себе, – я в порядке».
Однажды утром Скидс принес мне в пакете какие-то таблетки. На упаковке были бананы и апельсины и описание на китайском. Половина таблеток отсутствовала. В пакете также лежал рецепт, выписанный от руки по-английски. Я прочитала:
Имя – Capo
Возраст – 34
Пол – женский.
Это был подарок от женщины, чей надсадный кашель я слышала каждую ночь в Темном Доме и которая служила тут кухаркой. Таблетки – это хорошо, но знать ее имя было для меня гораздо ценнее. Значит, она услышала, как я кашляю, и упросила Скидса отнести мне лекарство. Наверное, сначала он не хотел, но потом все-таки согласился. Она заботилась обо мне, вот что важно. Я стала принимать таблетки Capo по одной каждое утро. Они не помогали, но зато между нами появилась связь.
Туалет, которым я пользовалась, живя в Позитивном Доме, находился во дворе. Добираться туда надо было через весь дом. Сначала по длинному коридору, потом направо мимо комнаты Омара, где устроили кухню, и потом через дверь во двор. Мальчики выдали мне пару поношенных резиновых шлепанцев с надписью Happy 2008 и цветными воздушными шариками на подошве, наполовину стершимися от времени. Шлепанцы были на несколько размеров больше, чем требовалось.
Я брела по коридору, в кандалах и шлепанцах, опустив глаза в пол, как мне велели. Следом шел с автоматом один из мальчиков. Проходя мимо комнаты Омара, я видела только подол длинного платья в цветочек, принадлежавшего Capo, возраст тридцать четыре года. Она явно подходила, чтобы посмотреть на меня. И однажды, в порыве отваги и отчаянного желания увидеть лицо женщины, которая так добра ко мне, я подняла глаза.
Она была потрясающе красива. Гибкая, высокая, с тонкими чертами лица. У нее были темные глаза, впалые щеки и маленький подбородок. Элегантной осанкой она напоминала Иман, известную сомалийскую манекенщицу. На голове у нее был туго повязанный коричневый платок.
Когда наши взгляды встретились, Capo тихо вскрикнула и закрыла ладонью рот. Мы жили под одной крышей уже несколько месяцев, но виделись впервые. Она взглянула на Яхью, который конвоировал меня в туалет, и сказала что-то по-сомалийски – какое-то слово, передающее удивление.
Это было не предательство, но и далеко не поддержка. Я поняла, что она не меньше, чем я, боится мальчиков, и хотя поделилась со мной лекарством, не допустит даже мысли о том, чтобы вступить со мной в сговор. Не посмеет.
Яхья без промедления ударил меня по спине и по голове. Мой взгляд снова опустился на нижний край платья Capo, доходящий до пола.
В тот же день пришли Джамал и Абдулла и избили меня, заставив пообещать, что я больше никогда не подниму взгляд. Но я ни о чем не жалела. Я была рада, что, по крайней мере, увидела ее лицо.
