Тоти Даль Монте - Голос над миром
Чувствуя большую ответственность, так как уже много лет мне не приходилось петь, я приступила к ежедневным упражнениям с усердием школьницы. Мои вокальные возможности, конечно, были уже не те, что прежде, однако мне удалось подготовить серьезную программу из оперных отрывков, классических и народных песен многих стран. Таким образом, мне удалось продемонстрировать еще раз свою школу и ту музыкальность, которая всегда была моим отличительным свойством.
Зал был переполнен, и сотни людей у входа тщетно пытались достать билеты. Здесь собрались все артисты Большого театра, известные и неизвестные, принимавшие меня с неподдельным восторгом. Я спела на «бис» бесчисленное количество вещей, а по окончании концерта взволнованная публика буквально наводнила сцену. Все обнимали меня и горячо поздравляли.
И все-таки во время концерта я с тоской вспоминала о своем выступлении в Москве в 1931 году. Если бы сейчас, перед столь великолепной аудиторией, я могла вновь выступить в полную силу моих тогдашних возможностей!
Многое я могла бы рассказать о встречах, которых у меня было немало за месяц моего пребывания в Москве и Ленинграде.
Остановлюсь лишь на поездке в знаменитый Загорский монастырь, расположенный в двух часах езды от Москвы.
В монастыре находится несколько царских гробниц.
Древний и величественный, он навевает мысли о временах «Бориса Годунова» и «Хованщины» Мусоргского. Священники и настоятель монастыря показали мне монументальные галереи и очень красивые церкви.
Настоятель монастыря, средних лет, благообразного вида священник, был весьма учтив со мной и моими спутниками (меня сопровождали Мария Эйра, тенор из Большого театра, одна моя советская приятельница и переводчица). Настоятель извинился, что не умеет говорить по-итальянски, однако оказалось, что он прекрасно владеет английским языком и немного французским, и это позволило нам объясняться вполне свободно.
Он слышал пластинки с моими записями и весьма обрадовался, когда узнал о моих глубоких религиозных убеждениях; я рассказала также, что посетила католическую церковь в Москве и слушала мессу. Тогда настоятель монастыря сдержанно заметил, что господь бог не забыт и на «святой Руси».
Посещение монастыря заняло все утро. Примерно в час дня нас пригласили в трапезную, где был подан обед.
Пока рассаживались за богато сервированный стол с дорогой керамикой, настоятель предупредил меня, что обед будет очень скромным.
— Мы не пьем вино и не едим мясо, — сказал он. — Мы можем предложить вам лишь то, что имеется в монастыре: рыбу, овощи, сыр, сладости.
Однако обед превзошел все мои ожидания. Многочисленные блюда были приготовлены очень вкусно, даже изысканно. Если бы я поддалась своей слабости гурмана, меня отвезли бы в больницу с заворотом кишок, особенно если учесть обилие икры различных сортов, к которой я всегда была неравнодушна.
Дни моего пребывания в России пролетели очень быстро.
Ленинградом я буквально была очарована. Это прекрасный город, живущий богатой культурной жизнью.
Расставание было очень теплым, сердечным и трогательным. Конечно же, я обещала приехать еще раз.
На этом я заканчиваю воспоминания о прошлом. Я хотела бы рассказать о моих недавних поездках по Италии и за границу, об участии в учебных и экзаменационных комиссиях, в национальных и международных конкурсах, о преподавании, выступлениях по телевидению и других видах моей довольно обширной деятельности.
Дань, которую я продолжаю платить за свою популярность, все еще значительна и подчас даже тяжела.
Откровенно говоря, я еще не насладилась полностью столь желанным отдыхом, ради которого десять лет назад приняла решение оставить сцену.
Однако «сладостное безделье» не мой удел. И так как, благодарение богу, на здоровье я не жалуюсь, меня не тяготят ни работа, ни занятость, ни бесконечные дела, ни поездки. Наоборот, они отвлекают меня от грустных раздумий.
К тому же я чувствую себя полезной и нужной моей дочери, которая с успехом возобновила свою артистическую деятельность, и моим любимым внукам — Массимо и Антонелле. Именно благодаря им не иссякает моя жажда деятельности, и я все более убеждаюсь, что вечное горение, а не унылый покой позволяет человеку полнее ощутить радость жизни.
В свободные часы я слушаю оперную и симфоническую музыку, находя при этом верного товарища в лице моей дочери. Когда в «Фениче» или «Ла Скала» нет интересных спектаклей или концертов, мы прибегаем к нашей фонотеке.
Да, симфоническая музыка заставляет забыть все тревоги и огорчения, она воскрешает во мне глубокие чувства. Оперная музыка действует на меня, пожалуй, чуть слабее, но она пробуждает во мне волну печальных, горьких воспоминаний. Когда я слушаю великолепные голоса Пертиле, Джильи, Шаляпина, Де Муро и других артистов, которых уже нет, в памяти мгновенно оживают эпизоды прошлого, наполняя сердце тоской и какой-то растерянностью.
И предо мной молниеносно, словно кадры кино, проносятся годы моей артистической жизни с ее скитаниями по разным странам, блистательными успехами, неизбежными разочарованиями, радостными волнениями, внезапными горестями и тяжким трудом. Я как бы вижу себя со стороны: подпрыгивая на каждом шагу, маленькая девочка с пачкой нот под мышкой садится на паром и отправляется в Мира, где ее ждет великая актриса Барбара Маркизио.
И вот уже невысокого роста, полненькая подвижная девушка, готовая воспользоваться первым представившимся случаем, вчерашняя провинциалка по имени Антониетта Менегель, с трепетом и жадным любопытством переступает порог «Ла Скала». Ее счастью нет предела, когда она узнает, что будет петь Белоснежку на сцене прославленного театра.
Вижу, как маленькая женщина, очень живая и резвая, которая теперь уже зовется Тоти Даль Монте, смело требует у маститого Масканьи дать ей партию Лолы. Вот она в страхе ежится под градом упреков великого Тосканини и радуется потом его отеческим замечаниям.
Вижу теперь уже знаменитую певицу, с триумфом выступавшую в театрах Европы, Америки, Австралии, Китая, Японии, Гавайских островов, Новой Зеландии…
Боже мой, какой путь я проделала то в бедных деревянных сандалиях Лодолетты, то в оригинальной обуви Чио-Чио-Сан, то в туфельках Амины, то в башмачках Розины, Джильды, Лючии, Виолетты, Линды и многих других лирических, трагических, любящих, несчастных, охваченных радостью или скорбью героинь!
На закате, когда сгущаются тени над моим садом в Барбизанелло, я закрываю глаза, сказочные видения улетучиваются как дым, но я не испытываю печали. Я дожила до того возраста, что приносит опыт и мудрое отношение к жизни, которые позволяют мне по-прежнему чувствовать себя бодрой и деятельной. Быть может, эта умиротворенность и является лучшей наградой за все, что я сделала.
