С. Глуховский - Когда вырастали крылья
Из Питера пришла весть о победе пролетарской революции. Первые ленинские декреты о земле и мире дошли до окопов.
За Днестром подняла голову контрреволюция.
Бряцали оружием гайдамаки. [27]
А на фронте солдаты митинговали. Горластые анархисты старались всех перекричать. Мутили воду меньшевики, эсеры, националисты. Встревоженная, бурлящая масса не сразу могла отличить сущую правду от прикрашенной лжи и крикливой демагогии. Но реакционные генералы и офицеры Румынского фронта сразу учуяли, где таится главная для них опасность. Они быстро смекнули, что с австрийцами и на худой мир можно договориться, а с Лениным, с Советами придется драться насмерть.
Ревкомы частей и армии требовали полностью признать Советскую власть и не разоружаться до получения указаний из Питера. Расформировав седьмую армию, выдав ее солдатам демобилизационные удостоверения, генерал Щербачев действовал по указанию заговорщиков. И результат этой провокации быстро сказался. Демобилизованные ринулись в тыл через позиции восьмой армии.
- Куда вас несет? - спрашивали их.
- По домам! Отвоевались…
Они потрясали бумажками и подтрунивали над солдатами восьмой армии:
- Митингуете, служивые? Развесили уши и слушаете агитаторов?
- Эй, серые, присоединяйся! К зиме дома будем.
- Агитируй ногами за землю, за теплую хату.
Солдаты почесывали затылки:
- Ай правда?…
Четвертый год идет война. Осточертели «карпатские долины, кладбища удальцов». А тут говорят разное, всяк на свой лад агитирует. Когда же этому конец? Может, самая пора пришла «агитировать ногами» за конец войны?
В те суровые и смутные дни, на далекой чужбине, откуда было знать рядовому солдату Румынского фронта, что от войны ему не уйти, что скоро, очень скоро вспыхнет она на тех самых дорогах, что ведут к Питеру, к дому, к семье…
В Приднестровье и на Буге казачьи заслоны встретили демобилизованных из седьмой армии. Не разбирались, у кого есть «генеральская бумага», у кого нет, - всех призвали в войска Украинской рады и вооружили, чтобы воевать уже не с чужеземцами, а против своих. Непокорных судили, расстреливали.
Вот когда раскусили солдаты своего «главнокомандующего благодетеля». Как же теперь быть? Куда податься? [28]
Одни дезертировали на свой страх и риск, в одиночку и группами пробивались на север и на восток. Многие же повернули назад, к фронту, и сами потянулись к оружию.
Теперь они знали, в каком стане сражаться. Не дали им избавления ни царь, ни Временное правительство. И будут они собственной рукой утверждать правду на земле - правду, о которой прослышали еще на Румынском фронте.
Там, на солдатских митингах, выступали разные ораторы. Не скупились на посулы. Но только у большевиков слова не расходились с делами. И солдаты вспоминали сейчас тех, кого не сломили царские тюрьмы и каторги и кто делил с ними тяготы окопной жизни. Вспомнили, например, балтийца Семена Рошаля и своего брата-пехотинца, рядового Петра Баранова. Оба - питерцы, большевики. Матрос и солдат не заискивали перед золотопогонниками. Матрос и солдат знали ленинскую правду и не побоялись самого генерала Щербачева. Они пришли в штаб-квартиру командующего и именем Советской власти потребовали уважать и выполнять ее декреты.
В войсках шла молва, что казаки, охранявшие генерала Щербачева, расстреляли матроса. А солдат сбежал. И теперь в Карпатах собирает большой отряд…
2
Так ли это было?
Да, Семен Рошаль и Петр Баранов были земляками. Они знали друг о друге, а встретились далеко от Питера, на Румынском фронте.
Когда Баранов исполнял в Питере обязанности председателя Союза конторщиков, ему рассказали о Рошале, бывшем студенте-медике, затем конторщике из больничной кассы Путиловского завода. Это был совсем юный и очень отважный подпольщик, известный в партийных кругах под кличкой «Доктор». Арест Петра помешал встрече с Доктором. Когда Баранова выслали из столицы, его камеру в «Крестах» занял Рошаль, арестованный за революционную пропаганду в войсках. Февральская революция вызволила Баранова из Казанской тюрьмы, а Рошаля - из «Крестов». [29]
Июнь 1917 года. Казанский пехотный полк прибывает в Могилев-Подольский и зачисляется в 41-ю дивизию Румынского фронта. Председателя полкового комитета рядового Баранова солдаты посылают своим делегатом на съезд социал-демократов восьмой армии. В это время на родине Петра, в Новой Деревне, бывший председатель большевистского кронштадтского комитета матросов Семен Рошаль прячется от ищеек Керенского. Он снова попадает в «Кресты», откуда его освободила уже Октябрьская революция.
С мандатом, подписанным Лениным, Семен Рошаль, полномочный комиссар Совнаркома, едет в Одессу. Меньшевики и эсеры, засевшие в Исполнительном комитете Советов Румынского фронта, Черноморского флота и Одесской области (Румчерод), всполошились. Да и было от чего! Недавно в ревкоме восьмой армии старая революционерка Евгения Бош и рядовой Петр Баранов создали сильную большевистскую фракцию. Новый большевистский ревком во главе с Барановым объявил единственной властью, которой он подчиняется, Совет Народных Комиссаров. Теперь прибыл из Питера комиссар Совнаркома и с матросской прямотой предъявил Румчероду ультиматум: «Либо признаете Советскую власть, либо - мандаты на стол!» На митингах, где выступал Рошаль, солдаты его горячо поддержали.
Обстановка на фронте накалялась. В Румчероде меньшевики и эсеры разводили нудные, бесплодные дискуссии, а между тем в штабах войск заговорщики уже действовали и плели коварные интриги. Четвертого декабря в Яссах они внезапно арестовали большевиков из местного гарнизона и затем объявили новый орган власти - «Национальный комитет». Создание такого комитета рядом со штаб-квартирой генерала Щербачева и румынским штабом было весьма подозрительным.
Нити заговора вели в Яссы. Семен Рошаль помчался туда, чтобы на месте выяснить обстановку.
В предместье Яссы - Соколы Рошаля ждали представители из разных частей. Здесь он встретился с Петром Барановым, председателем фронтового ревкома. Договорились о составе делегации, которая завтра пойдет к командующему. Прискакал в Соколы секретарь ревкома Ванюша Панин, однополчанин Баранова, и привез пакет. Генерал Щербачев официально приглашал делегацию, [30] возглавляемую Рошалем, к себе, в Яссы, для переговоров с украинскими представителями из «Национального комитета».
Баранов насторожился:
- Зачем командующему сталкивать нас с националистами? Что он замышляет?
