Владимир Шигин - Герои Балтики
– Что же это делается: все думают, что мы вот-вот погоним турок с Дуная, а у нас и нет ничего – вместо флотилии один пшик! – ругались промеж себя немногие офицеры-дунайцы, изнывавшие от безделья.
Больше Григорий Муловский терпеть не мог. Сел мичман в один из тёмных южных вечеров за стол, зажёг свечу, очистил перо и, придвинув к себе бумагу, написал обо всём графу Ивану Чернышёву и императрице в Петербург. К письмам приложил скреплённые печатями документы.
А наутро, придя к адмиралу, рассказал ему об отправленных бумагах.
– Негодяй! – закричал багровый от злобы Ноульс. – Этот подлый донос я всё равно перехвачу, а с тобой расправлюсь позже…
– Осмелюсь доложить, что я не негодяй, а верный сын Отечества своего. Бумага же моя не донос, а верное изложение действа, здесь происходящего!
Письма своего мятежного адъютанта Ноульс перехватить не успел: ещё ночью с верным человеком они были отправлены в столицу. Скоро письма достигли адресатов и наконец-то пролили свет на безобразия, происходящие на Дунае.
Сигналы о непотребном и даже преступном поведении британского адмирала поступали в Адмиралтейств-коллегию и раньше, но теперь, когда перед вице-президентом Чернышёвым лежали и документы по деятельности Ноульса, всё стало ясно окончательно.
Немедленно последовал высочайший ордер на отзыв Ноульса в Санкт-Петербург, причём велено было произвести это столь поспешно, что граф Брюс, которому вменялось в обязанность проследить исполнение приказа, писал Ноульсу в Яссы: «Я получил приказание императрицы не останавливать вас в карантинах, как только для одной курки».
На юге страны в это время свирепствовала холера, и кордонные мероприятия были одинаково строги ко всем, независимо от званий и чинов.
В Петербурге адмирала Ноульса уже ждала записка императрицы следующего содержания: «…Если Вы хотите уехать отсюда, то я не вижу никаких препятствий…» Принять адмирала Екатерина не пожелала. В несколько дней Ноульс был рассчитан и изгнан из России.
Вскоре прибывший в Петербург Григорий Муловский предстал перед своим учителем и воспитателем Иваном Чернышёвым.
– Ну, Гришенька, куда желаешь теперь служить идти? – спросил тот своего воспитанника, когда он подробно поведал об адъютантстве у Ноульса.
– Для моряка, ваше сиятельство, имеется лишь одна высшая награда – плавать на кораблях, а не ездить на перекладных!
– Ну что ж, – засмеялся вице-президент, – быть по сему!
В тот же год Муловский совершил плавание на пакетботе от Кронштадта до Любека и обратно, а осенью 1773 года отправился с эскадрой контр-адмирала Самуила Грейга в Средиземное море на флагманском корабле «Исидор». Эскадра спешила усилить русский флот, блокировавший в это время Дарданеллы, но поспела только к заключению мира.
– Ну почему я такой невезучий? – сокрушался Муловский. – На Дунае повоевать не удалось и на море Средиземном – тоже!
Было Грише Муловскому тогда лишь девятнадцать лет. Его манили дальние моря и приключения. Мичман знал наперечёт всех знаменитых мореплавателей прошлого и втайне мечтал о несбыточном – о кругосветном вояже.
Самый молодой капитан России
В 1774 году Григорий Муловский переводится на Чёрное море и совершает плавание в Константинополь на фрегате «Наталия». Затем пришлось испытать сильнейший шторм на фрегате «Слава», а вскоре снова Средиземноморье. Там, в Архипелаге, находилось несколько балтийских фрегатов, которые Адмиралтейств-коллегия пыталась под видом торговых судов перебросить через Дарданеллы и Босфор для усиления зарождающегося Черноморского флота. Лейтенант Григорий Муловский получил под команду своё первое судно – фрегат «Святой Николай» в отряде Тимофея Козлянинова. Вторым фрегатом отряда «Святой Павел» командовал капитан-лейтенант Фёдор Ушаков. Молодые капитаны скоро стали друзьями, а суда их постоянно соперничали в лихости манёвров и быстроте постановки парусов.
Служба в Архипелаге была интересной. Отряд фрегатов почти всё время находился в море, и Муловский очень много плавал, совершенствуя своё мастерство, изучая театр возможных боевых действий.
Попытка провести фрегаты в Чёрное море не удалась. Турки, разгадав обман, запретили «торговым судам» проход через свои проливы. После нескольких лет пребывания в Архипелаге отряд Козлянинова вернулся на Балтику. Тогда эта экспедиция была расценена как неудачная, о ней быстро забыли. Но была ли она таковою? Ведь там, на Средиземном море, прошли великолепную морскую школу многие морские офицеры. Среди них и Ушаков с Муловским. И кто знает, может, именно там лежат истоки успешной деятельности адмирала Ушакова на Средиземном море в 1798–1800 годы, может, именно там Муловский окончательно поверил в свои силы, в то, что способен возглавить кругосветную экспедицию.
На острове Менорка лейтенант Муловский по приказанию из Петербурга передаёт командование фрегатом своему старшему офицеру, а сам принимает под начало гружённый товарами английский транспорт, на котором и прибывает в Кронштадт. Ещё не успели разгрузить английское судно, а Григорий Муловский уже поднимает паруса на фрегате «Святой Марк» и отправляется в новое плавание.
Обветренный и возмужавший, он вернулся в Петербург, когда Финский залив уже покрылся первой коркой льда. Муловский стал готовить свой фрегат к новой кампании. Между тем Анна Александровна устроила мужу форменный скандал.
– Ты что делаешь? – ругалась она. – Пусть мальчик хоть годочек побудет дома, не век же ему по чужим краям маяться!
В расстройстве сильном граф Иван Григорьевич бумагу соответствующую и подмахнул. Когда же Гриша заехал к ним на побывку, отвёл его вице-президент в сторону, взял под локоток и признался:
– Грех я, Гришенька, взял на душу, уступил Анне Александровне. Отныне ты не капитан фрегатский, но капитан коттерный!
– За что же немилость такая, ведь не штрафился я по службе нигде, а коттер, ныне вами мне под начало предназначенный, в сравнении с фрегатом моим – что дворняжка рядом с борзой!
– Не в пропорциях дело, Гришенька, – похлопал его по плечу Чернышёв. – Коттер сей не простой, а придворный. Отдохнёшь на нём годика два, знакомства новые заведёшь, глядишь, и невесту себе там подыщешь!
Поглядев на своего любимца и увидев, что речь его действия не возымела, граф, чтобы как-то утешить опечаленного лейтенанта, спросил:
– Ну а какая твоя самая заветная мечта будет?
– Мечта моя поистине несбыточна! – вздохнул Муловский.
– И всё же?
– Мечтаю принять участие в кругосветном путеплавании российском!
– Ну и ну! – почесал затылок вице-президент Адмиралтейств-коллегии.
