Ярослав Галан - Памфлеты
Обзор книги Ярослав Галан - Памфлеты
Ярослав Галан (1902–1949) — выдающийся украинский писатель, автор многих сборников рассказов, пьес, публицистических произведений, известных не только в нашей стране, по и за рубежом. Наибольшей популярностью пользуются его книги памфлетов («Их лица» — 1948 г., «Перед лицом фактов» — 1949 г., «Памфлеты» — 1958 г., «Избранное» — 1959 г.).
Фронт всегда пролегал через его сердце. Таким прошёл Галан по земле — через застенки панских тюрем, под пулями полицейских карабинов, по фронтам Отечественной войны, в схватках с националистическими бандами. Что бы он пи писал — пьесы «Под Золотым орлом», ««Любовь на рассвете», рассказы или разящие памфлеты, — он оставался коммунистом, мужественным воином, горячо любящим свою родину. Ярослав Галан говорил о себе: «Я и в дальнейшем, как и теперь, буду выполнять свой классовый долг и беспощадно бороться с явным и тайным фашизмом».
Этой клятве он оставался верен до последнего дыхания и погиб как солдат в бою.
Всё творчество Ярослава Галана проникнуто глубоким оптимизмом. Его произведения борю гея за мир, за коммунизм, за человеческое счастье, они получили всенародное признание.
В 1952 году Ярославу Галану за его боевые памфлеты присуждена Государственная премия СССР.
ЛЮДИ БЕЗ РОДИНЫ
Летом 1933 года в дверь виллы, в которой помещалось советское консульство во Львове, позвонил молодой человек. Войдя, он выразил желание поговорить с консулом. Когда посетителю ответили, что консул его принять не может, он быстро выхватил из кармана револьвер немецкой марки «парабеллум» и несколькими выстрелами убил первого попавшегося ему на глаза человека. Жертвой убийства был работник консульства Майлов.
Едва прозвучал последний выстрел, как бандит стремглав бросился к двери. Однако дверь в доме открывалась и закрывалась автоматически. Напрасно убийца искал на стене спасительную кнопку, напрасно бегал, бледный и перепуганный, от окна к окну; решётка, которой он раньше не заметил, преграждала ему путь к бегству. Преступник, минуту тому назад со спокойным сердцем убивший ни в чём не повинного человека, теперь обезумел от страха… Холодный пот выступил у него на лбу: обессиленный, он забился в самый тёмный угол.
Это был Лемик, один из членов так называемой «Организации украинских националистов», руководимой формально полковником Коновальцем, а фактически — разведывательным отделом немецкого генерального штаба. Лемик был только орудием. Вдохновители подлого убийства преспокойно сидели в Берлине и «рядились» с адъютантами Гренера и Гиммлера, а в свободное время фабриковали «идеологию» для своих тёмных дел, для грязных махинаций, перед которыми бледнеют подвиги «генерала Во» — сверхпровокатора русской контрреволюции Азефа. Но Азефу не нужна была идеологическая надстройка, — его вполне удовлетворял звон золотых монет в кармане. Амбиция сверхпровокаторов из клики Коновальца шла значительно дальше. Выброшенные со сцены истории, они пытались попасть хотя бы на её эстраду. Одетые в желтоблакитные мантии, они упрямо карабкались на неё, грозно потрясая щербатым трезубцем. Слова «Украина» и «украинский» не сходили при этом с языка этих самозваных жрецов «сверхпатриотизма».
«Сладко умирать за родину…» — шептали они на ухо своим лемикам, посылая их на «мокрое дело». Но когда перед глазами лемиков вставала смерть, то в большинстве случаев «националистическая надстройка» вмиг выветривалась из их сознания, нисколько не затрагивая их сердец.
И тогда кандидаты в желтоблакитные мученики сбрасывали с себя терновые венки и, наплакавшись вдоволь на груди полицейского, услужливо надевали шапку-невидимку агента-провокатора на службе львовской или варшавской «дефензивы».
«Родина» лемиков оказывалась мифом, и при столкновении с суровой действительностью этот миф рассеивался, словно отравляющий газ от сильного порыва ветра.
В ТЕНИ ПРУССКОГО ОРЛА
Родословная лемиков начинается с того времени, когда Коновалец, которого ныне нет в живых, носил ещё на воротнике звезду австрийского лейтенанта. В начале первой империалистической войны Берлин стал Меккой, куда съезжались, словно ведьмы на Лысую гору, политические коммивояжёры желтоблакитной породы.
Конъюнктура для них была тогда благоприятна. Украина с её богатствами всегда играла большую роль в империалистических планах Германии. Наспех организованный немецким генштабом так называемый «Союз освобождения Украины» должен был подготовить «кадры» для будущего марионеточного «правительства». А пока что одни кандидаты в министры с благословения кайзера организовывали шпионаж п диверсии в тылу царской армии, другие переводили на украинский язык немецкие пропагандистские листовки, а потом совали их в руки пленным украинцам.
Наиболее энергичные среди них образовывали так называемые «стрелецкие сечевые части», задачей которых было вплетать новые лавры в сомнительный венок «сла-вы» австро-венгерской армии и помогать Вене осуществить её давнюю мечту: посадить на украинский престол одного из габсбургских эрцгерцогов.
Понятно, что вся эта политика не могла найти отклика среди широких украинских масс, несмотря на то, что желтоблакитные агенты центральных держав[1] охотно пользовались в своей работе антицарскими лозунгами. Полтавского крестьянина также трудно было одурачить, как и харьковского рабочего — и тот и другой прекрасно знали, что кандалы немецкого производства нисколько не легче царских наручников. Наоборот, знакомство с немецкими помещиками и фабрикантами на Украине научило их, что в деле эксплуатации и угнетения пруссаки были и останутся непревзойдёнными мастерами.
В 1917 году желтоблакитным агентам немецкого империализма — Зализняку и Назаруку — казалось, что настало их время. В Берлине внимательно читали их отчёты о выступлении Михновского на армейском съезде в Киеве. Читали и строили свои планы.
Эти планы встали перед миром во всей своей наготе на Брестской мирной конференции. С лёгкой руки генерала Гофмана за столом этой конференции оказались и украинские севрюки. Выпущенные из берлинской клетки желтоблакитные попугаи послушно повторяли то, чему их учили долгие годы немецкие хозяева, и услужливо кивали, слыша требования немецкой делегации, предъявленные советскому правительству. Когда же немецкий генеральский кулак стукнул по столу и советским делегатам был предъявлен ультиматум в отношении Украины и перед украинским народом во весь рост встала опасность австро-германской оккупации, — националистические статисты на радостях запели Вильгельму. Наконец, как им казалось, настало их время, а с ними возможность сменить лакейскую ливрею на министерский фрак.
Но жестокая судьба и на сей раз разочаровала лакеев, лишний раз показав им, что значительно легче надеть ливрею, нежели сбросить её. В то время как украинский народ делами своих воинов начинал новую книгу своей славы, когда вся Украина поднялась на борьбу с немецкими оккупантами, подражатели Мазепы из Центральной рады не осмеливались выйти на улицу из приёмных немецких столоначальников. Огни восстаний, вспыхивавших то в одном, то в другом конце нашей страны, тревожили и волновали испытанных в боях прусских генералов, а киевских «министров» приводили в ужас. Люди без родины теперь почувствовали, что значит ненависть великого народа, ненависть, которую нельзя было погасить никакими репрессивными мерами, потому что каждая пуля, выпущенная оккупантом или его гайдуком в опереточном жупане, была только лишней искрой, приближавшей минуту взрыва великого всенародного восстания.
Когда на смену политиканам из Центральной рады пришёл новый немецкий фаворит — Павел Скоропадский, положение от этого нисколько не изменилось. Украина клокотала, Украина хотела жить по-своему. Она с одинаковым ожесточением уничтожала карательные экспедиции генерала Эйхгорна и сипежупанников Скоропадского.
Всю силу народного ожесточения почувствовал Скоропадский осенью 1918 года, когда ему пришлось бежать в немецком санитарном поезде, бежать по тем же дорогам, по которым вскоре после этого улепётывали и его наследники из петлюровской школы.
Напрасно желтоблакитники пытались потом вырвать из истории эти чёрные позорные для них страницы, напрасно националистические фальсификаторы слагали потом за границей легенды про свои «фермопилы» под станцией Круты — ничто не изменит факта, что в те грозные годы их влияние никогда не выходило за круг, очерченный штыком интервента.
ВАРШАВСКИЕ МЕЛОДИИ
Ещё одну попытку сесть на шею украинскому народу они предприняли в 1919 году. На этот раз вследствие временного бессилия берлинского протектора они заключили союз с Пилсудским, который тогда как раз готовил свой поход на Киев. Симон Петлюра, тот самый Петлюра, который зимой того же года патетически заявил, что его спор с поляками о Западной Украине можно решить только мечом, через несколько месяцев после того не только спрятал этот меч в ножны, не только поспешно признал претензии Пилсудского на Западную Украину, но и тайным договором отдал ему всю территорию по правому берегу Днепра, оставляя за собой лишь скромное право руководить левобережной Украиной, да ещё и под строгим контролем Варшавы…
