Павел Дыбенко - Из недр царского флота к Великому Октябрю
С какой жаждой вы вырываетесь на берег. За несколько часов вы успеваете везде побывать и обо всем, вас интересующем, узнать. Разве сейчас, находясь ежедневно на берегу, в большом городе, бывая в театрах или кинематографе, вы сумеете оценить все это так, как оценит давно не бывший на берегу матрос, для которого все береговое так редко и малодоступно.
Нет! В морской жизни есть много своих прелестей, есть то, что воспитывает из вас сурового, грубого, угрюмого человека, но в то же время есть и то, что рождает в этой суровой, грубой натуре особо мягкое, доброе, умеющее по-своему любить и ценить. Вам иногда странным кажется, что вот этот великан, сонный богатырь-броненосец, боровшийся с морскими седыми волнами, паливший из двенадцатидюймовых пушек и содрогавшийся под их гулом, сегодня, стоя на якоре, стреляет по щиту пулями, и лязг его напоминает вам нечто вроде детской забавы.
Лето на корабле, невзирая на всю суровость и трудность службы, окутывает вас величием и красотой морской стихии, то бесшумно дремлющей, то клокочущей, свирепой. Вы живой свидетель борьбы сильного и слабого. В этой стихии рождается и выковывается старый моряк.
В летнюю кампанию можно не только любоваться природой, но учиться походам. Фон Эссен, старый, опытный морской волк, не щадил кораблей и до отказа испытывал выносливость экипажа. На сей раз он был прав. До 1909 года русский флот, блистая своей безукоризненной чистотой, не имел офицеров самостоятельных водителей кораблей в Балтийском море. В шхеры без лоцмана-ни шагу. Зато в 1913 году не только с миноносцами и крейсерами, но и с линейными кораблями фон Эссен облазил все шхеры, научил маневрировать, научил перестраиваться и принимать бой, научил и ночным походам. Два месяца шли маневры и учебные стрельбы. Балтфлот готовился к показным царским артиллерийским стрельбам.
Июнь. Царский смотр. Призовая стрельба на царский кубок. В эти дни флот не жил своей жизнью. Он жил и действовал под гипнозом необычных требований и страха. Кругом все блестит, все наготове, по-походному.
Смотр кончился. Царский кубок выбит "Рюриком"... Близились дни расправы с арестованными 22 июля 1912 года. Флот разогнали по шхерам. Гельсингфорсский и Ревельский рейды опустели. На корабли лишь отрывочные сведения доносились с берега. На некоторых судах началось брожение. Долетели слухи о всеобщей забастовке в Петрограде и частичной забастовке в Кронштадте. Волна нарастала с каждым днем. Флот был наэлектризован.
Девять суток тянулся процесс. В последний день вынесен суровый приговор: 5 человек осуждены на 16 лет каторги каждый, остальные - от 4 до 8 лет. Часть оправдана. Эта весть громовым раскатом пронеслась по флоту. Роковые минуты приближались. Но через час после вынесения приговора появился царский манифест о помиловании осужденных, за исключением 4 человек. Волнующемуся Петрограду, Кронштадту и Балтфлоту была своевременно брошена подачка.
21 августа под командованием фон Эссена эскадра покидала Ревель, уходя во Францию, Англию, Норвегию и Германию.
За границей
Утро. Стоит чудная, теплая погода. Море спокойнее сна. На "Рюрике" взвились сигналы: эскадре сняться с якоря. Лязг и стук якорей, сирены. Корабли тихо покидали Ревельский рейд, уходя в открытый залив, выстраиваясь в кильватерную колонну. Справа и слева на небольшом расстоянии следуют миноносцы. Среди тишины - громовые раскаты салюта. Играют оркестры. Несется нескончаемое "ура". На головном корабле шары показывают тихий ход. Медленно удаляемся от берегов. Еще долго с берега доносится "ура"...
Охватывает чувство радости, и жаль тех, кто остался на берегу и кто не может следовать в кильватере за уходящими в открытое море кораблями. Придем расскажем, что видели в этой "сказочной" для русских мужиков "загранице".
Шары показывают средний ход. В ответ - дудка дежурного: подвахтенные вниз! Проводы кончились. Не хочется мириться с приказанием, хочется остаться на верхней палубе, наблюдать, запоминать весь путь.
Два дня эскадра шла в водах Балтийского моря. Сменившиеся с вахты быстро выбегали на верхнюю палубу, чтобы узнать, скоро ли берега, окаймляющие пролив Бельт, скоро ли эта сказочная "заграница".
На шестой день плавания солнце озарило тихие воды океана, переливавшегося зелеными и темно-синими тонами. Равномерно покачиваясь, идут корабли. Растет и быстро приближается английский берег, покрытый бархатной зеленью. На горизонте показался портовый город Портсмут. Проходим узким заливом, окаймленным отлогими берегами. Вход в залив защищен пушками. Навстречу эскадре вышли английские буксиры с лоцманами. Последние перешли на суда эскадры, чтобы провести через пролив.
При подходе эскадры к военной гавани английские суда в знак приветствия встретили салютом. На судах русской эскадры горнисты играют захождение. Команда - во фронте. "Рюрик" отвечает на салют.
С кораблей и берега несутся крики "ура". Корабли подходят к якорному месту. С грохотом полетели якоря. Эскадра стала на якорь. Начался обмен приветствиями, визитами.
На пристани с каждой минутой возрастала толпа любопытных. Матросы очередных номеров нервничали, суетились в ожидании команды: "Приготовиться на берег". В 11 часов с флагманского судна передали: "Команду пустить на берег".
Матросы, имевшие 1-е, 3-и, 5-е и 8-е номера, одевшись в первосрочное обмундирование по форме No 2, стоят во фронте. Ротные в присутствии старшего офицера осматривают уходящих на берег. На сей раз пет придирок за перешитое обмундирование. Катера и баркас у трапов. Команда быстро с сияющими лицами спешит на катера, на берег. Спешат в заграничный город. На берегу шумная толпа приветствует русских моряков.
Быстро пролетели три дня стоянки возле Портсмута. Это - чистенький европейский городок, с высокими домами, богатыми магазинами. На широкой набережной дома утопают в зелени плюща, дикого винограда. Берег обсажен ивами, купающими свои плакучие ветви в водах залива. Это - центр. А вон и окраина, где живут портовые рабочие. Здесь нет благоухающей зелени и плакучих ив; здесь нет суровых, но по-своему роскошных домов и магазинов с богатыми витринами, роскошных кафе, ресторанов. Это - узенькие улицы с убогими одноэтажными домишками. Здесь вы не увидите быстро мчащихся роскошных экипажей, автомобилей. Здесь снуют черные тени грузчиков-угольщиков. Невольно сверлит мысль: видно, живется хорошо рабочему только в сказочном мире да "заграницей", которую нам не удастся увидеть. А здесь - здесь царит власть капитала, власть имущих. Невелика разница между конституционной Англией и монархической Россией: и там и здесь в рабочих кварталах царят голод, нищета. Разве англичанам, посетившим наши суда с их безукоризненной чистотой, украшенные флагами, с ослепительным светом в палубах, роскошным салоном кают-компании, не покажется, что русским живется лучше, чем английским морякам в их серых, мрачных, вечно грязных жилых палубах - кубриках. Разве тем, кто посетил русские военные корабли, известна вся подноготная царской России, наш быт и условия службы?
