Фарид Фазлиахметов - Дерзость
У меня не было времени для размышлений. Я мог бы убить немца выстрелом из маузера, мог бы побежать от него куда попало, но я выхватил финку и ударил его наотмашь в грудь. Это произошло как-то само собой. Обмякшее тело бесшумно упало на траву.
Снова слышу приглушенный чужой говор. Догадываюсь, что немцы сидят в окопах, а рядом находятся маленькие землянки.
Голод, холод, бессонные дни и ночи, нервное напряжение довели меня до крайнего изнурения. Спрятав труп немца в одну из землянок, я с трудом втиснулся в другую и лег на соломенную подстилку, загородив ногами вход. Почти сразу же задремал, впав в какое-то забытье. Все стало вдруг совершенно безразличным.
Очнулся от пулеметной стрельбы и не сразу понял, где нахожусь. Вылез из землянки. Занимался туманный рассвет. То тут, то там в небо взвивались ракеты, слева и справа стучали вражеские пулеметы. Вскоре открыли огонь наши минометчики. Первые мины упали совсем недалеко от меня, а затем стали ложиться все дальше и дальше от немецких позиций, но клубы дыма и пыли еще висели в воздухе. Проскочить бы какие-нибудь сто метров, последние сто метров - и все!
Я встал и, низко пригибаясь к земле, побежал. Засвистели пули, но ложиться было нельзя, фашисты пристреляются и подняться уже не дадут. Зигзагами бегу дальше. Что это? Трупы - наших и немцев. Падаю на землю возле них. Больше нет сил. Мины еще рвутся где-то впереди меня, а здесь уже пыль улеглась, и лишь пелена тумана отделяет меня от противника.
У одного из наших погибших бойцов я взял винтовку, распорол финкой его вещмешок, извлек оттуда краюху подмоченного хлеба и, согнувшись, побежал вниз по косогору. Отдышавшись, стал отламывать большие куски хлеба и жадно глотать их. Подавился. Из маленькой речушки, не обращая внимания на вздувшиеся трупы лошадей, напился воды и побрел оврагом дальше.
Вскоре стали попадаться патронные ящики с надписями на русском языке, пустые спичечные коробки "Гигант", гильзы от "трехлинейки". Я понял, что нахожусь на нейтральной полосе.
Где-то недалеко наши, надо спешить, надо предупредить их: немецкие танки рядом, вот-вот нанесут удар. Но где взять силы. С большим трудом, с частыми остановками я поднялся на крутую западную сторону глубокого оврага и увидел то, что так хотел увидеть - родные серые шинели и звезды на пилотках.
Радость моя была так велика, что я бросился обнимать первого встретившегося мне бойца, а тот, хотя и опешил немного от неожиданности, но сразу же предложил мне идти в штаб батальона. Там от радости и волнения я долго не мог произнести ни слова - к горлу подкатил тяжелый ком. Затем кое-как взяв себя в руки, стал торопливо объяснять комбату, кто я, откуда, с чем иду. Комбат только усмехнулся. "Не верит", - подумал я. Комбат вызвал конвой и приказал доставить меня в штаб полка, крикнув вдогонку: "Там разберутся!"
Навстречу поднималось багровое солнце, оно еще не грело, только слепило, внизу справа, на заливных лугах реки Вопь, трупы. Много трупов.
- Кто там? - спросил я.
- Немецкие парашютисты, - ответил один из конвоиров.
Неужели такая же судьба постигла моих товарищей? Нет, не может быть. Не должно быть. Вернутся мои товарищи, вернутся непременно.
В штабе полка я по-военному четко доложил:
- Красноармеец Фазлиахметов вышел из немецкого тыла, где выполнял задание Генштаба. - И тут же, попросив карту района Духовщины, Ярцева, показал на ней, где сосредоточены около двухсот немецких танков, тяжелая артиллерия, пехота, где находится аэродром, зенитные батареи, не забыл и о селе, в котором имелась мастерская по ремонту танков.
Я еле держался на ногах от переутомления и голода и прямо сказал об этом.
Командиры оторвались от карты, старший из них распорядился накормить меня и приказал соединить его со штабом дивизии.
На столе появились колбаса, масло, хлеб, и я с жадностью набросился на еду.
Как только ощущение голода стало проходить и приятное тепло разлилось по всему телу, у меня сами собой начали слипаться глаза. Страшно захотелось спать.
Однако в штабе полка меня держать не стали и направили в вышестоящий штаб. Там мне предложили повторить свое донесение и показать на карте место дислокации немецких танков.
- Очень интересно, - произнес один из командиров, когда я закончил, - но какие доказательства? Я извлек из-под подкладки куртки два конверта из фатерлянда, которые подобрал в лагере танкистов. На них четким почерком были написаны номера полевой почты. Командир внимательно осмотрел конверты, нахмурился, показал их своим товарищам. Лица у всех стали серьезными. Тот из них, кто вел со мной беседу, сказал: "Большое спасибо тебе, братец, это очень важно, хотя и очень неприятно. Ты догадываешься, что замышляют немцы?" "Видимо, наступление".
Он подошел ко мне, крепко пожал руку и произнес: "Молодец, иди отдыхай, а мы свяжемся с твоим начальством".
Тогда я еще не знал, что в конце июля 1941 года группа войск под командованием генерала К. К. Рокоссовского захватила выгодные позиции на западном берегу реки Вопь и закрепилась там. Не знал я и о том, что доложил ее штабу о сосредоточении частей 3-й танковой армии группы немецких войск "Центр" на этом участке фронта. Не знал, сколько времени осталось до немецкого наступления, но был очень рад, что успел выйти из вражеского тыла до его начала.
Меня привели в какую-то избу, дали матрац, одеяло. В карманах все еще шуршали льняное семя и рожь, которыми я питался последние дни скитаний по немецкому тылу, выбросить все это у меня так и не хватило решимости. Заснул я сразу. Проспал двое суток и просыпался лишь, когда приносили еду, а потом снова засыпал.
На третьи сутки меня опять куда-то повезли. Ехали недолго. Машина прошуршала по булыжной мостовой и остановилась около какой-то церкви. Меня ввели в комнату со сводчатым потолком. За столом сидели трое командиров со шпалами в петлицах. Один из них, полный, голубоглазый майор с красивым волевым лицом, заговорил со мной. Чувствовалось, что ему известна моя история. Он задал несколько вопросов, а затем предложил ехать с ним.
- Куда? - невольно вырвалось у меня.
- На ту же работу.
...Часа через два наша машина подрулила к старинному особняку, окруженному липами и разлапистыми елями, в котором расположился штаб войсковой части, где проходит службу майор А. К. Спрогис. Эта часть была создана на Западном фронте в начале войны. Артуру Карловичу в ту пору минуло тридцать семь лет. За его плечами был уже немалый жизненный опыт.
Юношей кремлевский курсант Спрогис стоял на посту No 27 - у квартиры В И. Ленина, участвовал в подавлении эсеровского мятежа в Москве, вместе с латышскими стрелками брал Каховку, воевал с Врангелем и Махно, был в числе тех, кто проводил заключительную часть чекистской операции по сопровождению Бориса Савинкова с польской границы в Минск, сражался на Малагском и Мадридском фронтах в Испании.
