Елена Мурашкинцева - Верлен и Рембо
«О, источник безумия и преступления, идиотизма и позора, который правительства должны были бы если не запретить (в сущности, почему бы и нет?), то подвергнуть самому ужасному налогообложению — абсент!»
В 1863 году Верлен познакомился с Луи Ксавье де Рикаром, который был старше его всего лишь на год, но уже успел создать себе некоторое имя, поскольку был прирожденным журналистом. Он принадлежал к семье аристократов-бонапартистов: его отец дослужился до генеральского чина, получил титул маркиза и должность губернатора Мартиники. Тем не менее, к республиканским убеждениям своего неистового сына старик отнесся снисходительно — под влиянием обожаемой жены, которая была значительно его моложе. Салон мадам де Рикар быстро стал центром притяжения для талантливых молодых литераторов, а Луи Ксавье использовал наследство, доставшееся ему от старой набожной тетки, чтобы основать журнал самых передовых взглядов — «Ла Ревю дю Прогре». Именно в этом журнале Поль Верлен опубликовал первое свое стихотворение «Господин Прюдом», подписанное псевдонимом «Пабло». Верлен изучал тогда испанский язык, но главное было не в этом: он не слишком желал афишировать свое участие в журнале, за которым бдительно следила полиция. 27 мая Луи Ксавье де Рикар был арестован за публикацию статьи о христианстве. Совершенно безобидная по нынешним временам критика была квалифицирована как оскорбление Империи и Религии, в результате чего издатель получил три месяца тюрьмы. Характерный штришок: Лепелетье, очень точный в том, что касается фактов, приписал к этому сроку лишних пять месяцев — невинная ложь республиканца, желающего подчеркнуть произвол властей. Как бы там ни было, отсидка Рикара в тюрьме Сен-Пелажи нанесла журналу смертельный удар — «Ла Ревю дю Прогрес» прекратил свое существование.
Тут на сцене появляется молодой книготорговец по имени Альфонс Лемер, который занимался продажей разного рода назидательных книжонок и явно этим тяготился. Он соглашается издавать литературный журнал за счет нескольких молодых литераторов — Луи Ксавье де Рикара и его приятелей: Поля Верлена или «Пабло» и Эдмона Лепелетье по прозвищу «Зуав». Естественно, основную часть расходов взял на себя Рикар, безусловный лидер в силу двух обстоятельств: он уже успел отсидеть в тюрьме и удостоился закрытия своего журнала. Еженедельник «Ар» («Искусство») прекратил свое существование после выхода нескольких номеров, но благодаря ему образовалось «ядро» будущего Парнаса: к уже сложившейся группе примкнули Катюль Мендес, Франсуа Коппе, Жером Сюлли-Прюдом и Маргарита Турне (псевдоним очаровательной Жюли Алар, которая через два года станет мадам Альфонс Доде). Именно в этом журнале сформировалась первоначальная доктрина «Парнаса». По словам Мендеса, слово «бесстрастность», ставшее лозунгом новой школы, впервые было использовано Рикаром, который ко многим своим достоинствам присовокупил еще одно — он пил только воду. Маститый Леконт де Лиль отдал в журнал свое стихотворение «Девственный лес» — это означало, что он официально благословил молодежь на доброе дело.
Впрочем, бесстрастной осталась и публика: никто не заметил появления нового журнала. Нужно было действовать, чтобы привлечь к себе внимание — устроить что-нибудь вроде новой «битвы за „Эрнани“. Поводом послужила постановка пьесы братьев Гонкуров, которых прогрессивные литераторы упрекали в том, что они пользуются покровительством императорской семьи. Пьеса провалилась — возможно, это произошло бы и без вмешательства будущих „парнасцев“, но Гонкуры затаили зло именно на них. Верлен участвовал в знаменательном событие и был крайне возбужден: несомненно, он принял для храбрости несколько порций абсента.
Но даже битва против Гонкуров не прибавила журналу подписчиков, и его решено было закрыть. Неистощимому на выдумки Рикару пришла в голову новая идея: выпустить поэтический сборник в несколько приемов. Не хватало одного — звучного и привлекательного названия. Много лет спустя Луи Ксавье де Рикар писал, что слова „Современный Парнас“ произнес какой-то незнакомец, поднимавшийся по винтовой лестнице на антресоли лавки Альфонса, где группа обычно держала военный совет. Слова эти были мгновенно подхвачены и единодушны приняты как название сборника.
Новая школа, которая выступила против эпигонов романтизма, опиралась на авторитет пяти поэтов: к лику ее официальных „святых“ были причислены — Гюго, находившийся в изгнании; Готье, бывший „красный жилет“ и ветеран прежних литературных битв; Леконт де Лиль, воспринимавшийся как наследник Гюго; Бодлер, который уже доживал последние дни в полном беспамятстве; наконец, всеобщий любимец Банвиль. Первый выпуск „Современного Парнаса“ вышел 2 марта 1866 года. В сборник вошли стихотворения тридцати семи поэтов. Полю Верлену принадлежат восемь стихотворений, и среди них выделяется бесспорный шедевр — „Сон, с которым я сроднился“.
Появление „Парнаса“ наделало шума — по крайней мере, в литературной среде. Явным свидетельством успеха были посыпавшиеся на сборник пародии и критические статьи. Самыми ярыми противниками парнасцев оказались Альфонс Доде и несколько его друзей, с одним из которых Катюль де Мендес даже дрался на дуэли. Верлен принимал активнейшее участие в полемике, однако храбрость никогда не была его сильной стороной, поэтому когда ему показали в одной из пивных Доде, он со словами „так вот эта свинья!“ набросился на автора „Писем с моей мельницы“ со спины. Взбешенный Доде обернулся, чтобы ответить, но, увидев, Верлена, которого уже оттащили от него, с улыбкой промолвил: „Пустяки, это просто пьяница“.
Литературная богема
Осень в надрывах
Скрипок тоскливых
Плачет навзрыд,
Так монотонны
Всхлипы и стоны —
Сердце болит.
Горло сдавило,
Пробил уныло
Тягостный час.
Вспомнишь, печалясь,
Дни, что промчались, -
Слезы из глаз.
Нет мне возврата,
Гонит куда-то,
Мчусь без дорог —
С ветром летящий,
Сорванный в чаще
Мертвый листок.[13]
В том же 1866 году вышел в свет первый сборник Верлена "Сатурнические стихотворения". Он разослал его знакомым литераторам, получив в ответ лишь банальные поздравления. Правда, Банвиль уверял, что прочел книгу десять раз подряд, невзирая на болезнь и смертельную усталость — однако рецензию он так и не написал. Леконт де Лиль обронил, что автор "вскоре полностью овладеет мастерством выражения". Сент-Бёв с безошибочным чутьем воздал хвалу самым слабым стихотворениям сборника. Единственным человеком, кто по достоинству оценил музыку верленовских стихов, был скромный преподаватель английского языка из Безансона. В его послании говорится:
