Юрий Дубинин - Дипломатическая быль. Записки посла во Франции
Правда, звучали и явно новые нотки. Мол, миссия у вас необычная, постарайтесь получше познакомиться с Францией, получше ее узнать.
Наконец, зеленый свет был дан. Всем семерым: А. Богачеву, М. Бусарову, Ф. Иванову, А. Ивлеву, В. Рыбакову, Г. Соклакову. Меня назначили старшим по группе, своего рода старостой. Кроме того, с нами направили в Париж преподавательницу французского языка Нину Петровну Пименову, которой было вменено в обязанности обеспечение максимальной эффективности нашего пребывания в стране по части изучения французского языка. Нина Петровна была значительно старше нас. Мы никогда с нею раньше не встречались, но нас сразу подкупило то, что на роль классной дамы она не претендовала и свои руководящие функции не переоценивала. Так, значит, в путь!
* * *Добирались тогда из Москвы в Париж либо поездом, — путь занимал пять дней, либо самолетом, и тогда можно было управиться за день. Оба маршрута пролегали через Прагу. На нашу долю выпал авиационный вариант. До Праги мы летели на нашем двухмоторном «Ил-14» с остановкой в Вильнюсе. В Праге были во второй половине дня. Остальной путь проделали на четырехмоторном «Суперконстелейшн» — самом крупном в те годы пассажирском самолете. К своему удивлению, мы обнаружили, что кроме нас других пассажиров на борту не было. Если учесть, что этот единственный французский самолет (советских рейсов в Западную Европу тогда вообще не было), связывавший и Советский Союз, и Чехословакию с Парижем, летал то ли три, то ли два раза в неделю, можно себе представить «интенсивность» общения этих стран с Францией и с Западом вообще. Что же касается нескольких наших крохотных групп — по семь-пять человек, — то они отправлялись во Францию, в США и Англию для того, чтобы повысить качество языковых знаний, то есть подготовить средство осуществления грядущих контактов, взаимного знакомства, переговоров, а может быть, кто знает, и чего-то большего. И ручейками-то это не назовешь. Скорее самые первые капли дождя. Но дождя теплого. И потом, никуда не денешься: в начале должно было быть слово!
Гудят моторы. Все вокруг необычно. Громадный после скромного ИЛ-а салон, размер которого кажется еще больше из-за зияющих пустотой кресел, элегантные стюардессы, затянутые в такие узкие костюмчики, что похожи на казавшиеся раньше фантастическими модели из журналов мод, газеты, номера «Пари-Матч» навалом. Прибываем в аэропорт Орли. Дорога от него в Париж — это не нынешняя автострада, а узкое шоссе. Добираться до города надо часа полтора-два мимо огней многочисленных пригородов. Но это только добавляет впечатлений, во всяком случае в этот момент, начинающегося знакомства с Францией. К тому же мы воспитаны на чтении «Юманите», и теперь с дорожных указателей в глаза бросаются знакомые названия населенных пунктов т. н. «красного пояса Парижа».
В посольстве нас встречают приветливо. Нам созданы действительно особые условия. Платят полноценную зарплату стажера — начинающего работника посольства, покрывают все расходы на учебу.
Посол получил предписание занимать нас работой не более чем полдня, оставляя другую половину — до обеда — полностью свободной для занятий. И еще одна примечательная деталь: нас не только не ограничивают в передвижениях по Парижу, но предписывают как можно чаще посещать кино, театры, музеи, выставки. Единственный красный семафор — злачные места, с мотивировкой: чего, мол, вы сможете почерпнуть там для языка?
Мы проходим небольшой курс занятий в школе иностранных языков — Берлице, посещаем лингвистический институт, чтобы подправить произношение, но главное внимание уделяем учебе на краткосрочных Курсах французской культуры в Сорбонне.
Там мы слушаем лекции о самых разных сторонах жизни современной Франции и посещаем занятия по французскому языку. Преподавательница — весьма миловидная француженка, не намного старше нас. Она быстро убеждается, что по грамматике наша подготовка вполне удовлетворительная, а заставлять нас писать сочинения на сложные философские темы было бы и скучновато и бесполезно. Другое дело разговор, свободный разговор, тема за темой, а может быть, без тем, как говорят французы «à bâton rompu», — обо всем понемногу. В этом у нас полное взаимопонимание, а взаимный интерес так велик, что мы не всегда замечаем звонки, возвещающие об окончании занятий. То и дело дискуссия обращается к любовной тематике. Нет-нет, со всей откровенностью могу и сегодня засвидетельствовать полную корректность наших взаимоотношений. Просто за отточенными вопросами нашей юной наставницы проглядывает ее неподдельное любопытство к тому, как «это» происходит «там», у нас. Причем без намека на влияние какого-то «железного занавеса» — политически мы также предельно терпимы. Интерес будят, скорее, другие, общечеловеческие, темы.
«Ну, вот вы признаете, что у вас с отелями неважно, автомашин мало, зима долгая, опять же снег. А как же тогда?..» — следует, как видите, достаточно четкий вопрос преподавательницы.
Конечно, нас семеро, и мы могли бы дать необходимые ответы, но все-таки преподаватель, Сорбонна… Во всяком случае, щеки у всех слегка розовеют, а запальчивая дискуссия хорошо служит усвоению языка, отработке дипломатических формулировок и доброму общению.
Курсы эти со смыслом. Две-три сотни слушателей ищут возможности получить в итоге сертификат, дающий право преподавания французского языка повсюду в мире, за исключением Франции. Для этого нужно пройти через заключительный экзамен. Нам всем сертификаты выдаются без экзаменов — неплохая оценка качества подготовки в МГИМО. Вручаться сертификаты должны в торжественной обстановке, после чего дается большой бал. Мы, конечно, рассказываем об этом в посольстве, за чем следует легкая неожиданность: нам сообщают о решении: мы можем идти на бал. (Но могло ли быть иначе, и при чем тут «решение»? — недоумеваем мы.) Более того, нам говорят, что с нами на бал пойдет даже один старший товарищ. В прошлом он тоже выпускник МГИМО, уже несколько лет как работает в посольстве. Мы часто встречаемся с ним, хотя позже я никогда не видел его фамилию в списках центрального аппарата МИДа в Москве.
— Это в помощь вам… на балу, — поясняет нам ответственный за нашу стажировку в посольстве, — если надо будет посоветоваться. Он все-таки лучше вас знает обстановку в стране.
— ?..
— Нет-нет, поверьте, это действительно лучше для всех нас, если он там с вами побудет. Он и подвезет вас, вы же знаете — у него «ситроен».
Может быть, «они» и правы: так будет нам лучше, тем более что «он» действительно вел себя по-товарищески и даже танцевал, как мы. А может, это ему самому зачем-то нужно было. Жизнь многогранна!
