Дитер Хэгерманн - Карл Великий
В общем и целом, и прежде всего в духе того времени, отношение короля к противникам, даже посягавшим на его жизнь, представляется вполне умеренным, хотя и не всегда безупречным. А вот насколько более оправданное возмущение, даже если речь шла о далеких отзвуках происшедшего, вызвали бы фактические массовые казни в Вердене по большей части безымянных участников всеобщего восстания саксов! Но и в этом случае уголовный суд наказал лишь главных зачинщиков, уделом «совращенных» стала дозированная милость монарха.
ВОЛНЕНИЯ В БРЕТАНИ
Не только внутрифранкская оппозиция, вылившаяся в заговор Гардрада, обнажила структурные изъяны королевского правления. На Западе в то время наметилось противостояние с жителями региона, которые с трудом мирились с господством над ними франков. Бретонцы на крайнем северо-западе Галлии попробовали устроить восстание. Непосредственный повод для бунта неизвестен, но общая причина волнений поддается исследованию. Основная масса жителей галльской Арморики произошла от по томков кельтских ирландцев. Избегая вытеснения с острова сак сами, они с конца V века устремились на противоположное побережье, где им в основном удалось сохранить родной язык, культуру и социальные структуры своей древней родины. Не случайно для авторов эпохи раннего средневековья Бретань была Вritannica minor (малая) в отличие от Вritannica maior — Великобритании. Пришельцы селились на территориях кориосолитов, оссисмов и венетов с центрами в Нанте, Ренне и Ванне. Их вожди возглавляли местные племена, церковь по ирландскому образцу подразделялась на аббатства, среди которых особо выделялся монастырь Редон, сохранивший многочисленные древние рукописи по истории Бретани.
Еще на закате правления династии Меровингов франки по лучали от бретонцев дань. В 755 году отец Карла Пипин занял Ванн и Вантэ. Здесь в контакте с франкскими графствами Нант и Ренн формировалась так называемая Бретонская марка. Первыми маркграфами (правильнее было бы называть его префектом) стали прославленный впоследствии Карл Святой и паладин Хруотланд, павший в 778 году в Пиренеях герой эпоса «Песнь о Роланде». Усиление франкской власти, безусловно, угрожало авторитету и самостоятельности местных кланов. Они и развязали восстание, чтобы избавиться от господства франков, которые для их были такими же чужестранными завоевателями, как и саксы. В главе о военных действиях Карла Великого Эйнхард выражается лаконично и вместе с тем экзальтированно: «Карл покорил также бретонцев… он направил против них свои отряды и заставил их выставить заложников, а также поклясться исполнять его приказы». Эта метода соответствует правилам общения с соседями и врагами; она применялась вначале в отношении аквитанцев, лангобардов, саксов; чуть позже по отношению к Тассилону Баварскому и Арихизу из Беневенто. Серьезными гарантиями корректного поведения были предоставление заложников и принесение общей присяги верности.
После Пасхи 786 года Карл направил в мятежные регионы сенешала Аудульфа. Бретонцы установили укрепления и заграждения между болотами и лесными массивами, чтобы создать помехи для кавалерии противника. Тем не менее успех был на стороне Аудульфа. Он с удивительной стремительностью преодолел сопротивление вероломного народа, отказавшего королю в подчинении, и представил монарху, видимо, уже после перемирия, заложников и многих представителей знати, капитанов, князей и тиранов. В этот момент король скорее всего размышлял о получении с них дани. С 791 по 800 год в Бретани отмечались и другие мятежи, а с 811 года со взиманием дани, видимо, было полностью покончено. Интеграция Бретани в так называемое государство франков успеха не имела — от былого остались весьма слабые узы, а при Карле Лысом Бретонская марка вообще перестала существовать.
Еще на имперском собрании в Вормсе, где обсуждался вопрос о волнениях в Тюрингии и Бретани, а также об их подавлении, Герсфельд и Сен-Жермен-де-Пре вновь удостоились королевских привилегий. 31 августа Герсфельд получил в свое владение виллу Дорнбах, а Сен-Жермен — расположенную близ Парижа виллу Мароль-сюр-Сен, за которой в IX веке признавались таможенные и рыночные права, а также разрешение на взимание платы за перевоз на пароме. В принятых решениях отразился заметный прогресс торговли и транспорта в долине Сены.
ЧЕТВЕРТЫЙ ПОХОД КАРЛА В ИТАЛИЮ И ОЧЕРЕДНОЕ ПОСЕЩЕНИЕ РИМА
По случаю имперского собрания Карл провел длительное время в Вормсе, расположенном на одной из главных водных магистралей государства франков и неподалеку от важных королевских землевладений.
Кроме того, совмещение пфальца и собора создавало наилучшие предпосылки для королевских представительских целей и концентрации монаршей власти в одном месте. Здесь король со своими советниками обстоятельно выяснял политические императивы по другую сторону Альп. Имперские хроники высказываются следующим образом: «Во имя повсеместного спокойствия он принял решение, совершив молитвенное единение у могил апостолов, разобраться с итальянскими делами и провести официальные разговоры с эмиссарами императора по вопросу об их договоренностях. Так оно и произошло». Вместо абстрактном программы из трех пунктов подкорректированная версия хроник поставила на первое место в рамках четвертого военного похода и Италию именно споры с герцогом Беневенто, что Карл и осуществил, «дабы покорить остаток империи, главу которой в лице плененного Дезидерия и львиную долю которой на территории Ломбардии он имел под своей властью».
Итак, Карл объявил о воинском призыве, чтобы, несмотря на суровую зиму, преодолеть Альпийский гребень, хотя в более ранней версии целями экспедиции названы только молитвенное общение, политика и дипломатия как главная мотивация похода. Правда, в официозных документах опять нет ни слова о папе Адриане I и его вновь настоятельно выражаемом желании об ис полнении сделанных святому апостолу Петру обещаний. Учитывая наступившее время года и связанные с этим ограниченные возможности для воинского призыва, дипломатические цели экспедиции, видимо, оказались в центре внимания, а не сугубо индивидуальное желание помолиться на могилах высокочтимых апостолов, а также иметь доверительное общение со святым отцом, чтобы таким образом выразить благочестивое отношение к духовному покровителю королевства франков, духовному отцу ко ролей и престолонаследников.
Утверждение, что только временная последовательность споров с герцогом Беневенто Арихизом и с герцогом Баварии Тассилоном, зятьями смещенного короля Лангобардии Дезидерия, позволяет однозначно судить о строгой политической концепции «исключения еще остающихся последних повелителей собственного права» (по высказыванию Рудольфа Шиффера), вызывает серьезные сомнения, тем более в южной части Рима короля поджидал мощный контингент, которому было что противопоставить в военном отношении. Вплоть до своего вырождения во второй четверти XI века династия Пандульфа Беневентского герцогства сумела продержаться и остаться на плаву, маневрируя между притязаниями церкви и восточноримскими стремлениями к выжииванию. В любом случае тактика военного захвата находилась за пределами возможного для политики франков. По-другому обстояло дело с Баварией, где географическое соседство, коллаборационизм местной знати и церковное переплетение значительно облегчали воздействие извне.
