Владимир Голяховский - Путь хирурга. Полвека в СССР
Завоевывать авторитет в новом коллективе, тем более в большом и сложном, очень непросто. Оглядываясь назад, я думаю, что мне помогал мой общительный и покладистый характер, унаследованный от родителей. Но в советском обществе личные качества ценились намного ниже, чем вовлечение в общественную работу. При всех успехах, я не был членом партии и не был активным комсомольцем. За это на меня недоброжелательно косились общественники и это могло помешать моему продвижению. К тому же популярность и протекция старших рождали зависть. Мне еще предстояло проходить через эти рогатки.
Вскоре у меня появился важный пациент.
Летом 1957 года мой шеф, профессор Языков, делал в Кремлевской больнице операцию легендарному маршалу Семену Михайловичу Буденному — у него был тяжелый перелом плечевой кости. Мне потом пришлось помогать Языкову долечивать маршала. Лечение высоких начальников всегда имеет свою сложную историю…
Буденный был кавалерист-фельдфебель в царской армии, за храбрость награжденный четырьмя Георгиевскими крестами. Во время революции он перешел на сторону большевиков и в 1918 году создал легендарную Первую конную армию — от этого пошло рождение советских вооруженных сил. Армия Буденного под его командованием завоевала большую часть территории Украины и Белоруссии. Внешность у него была импозантная, особенно выделялись его знаменитые длинные пышные усы, выходящие за пределы скуластых щек, а на груди было более сорока орденов. О нем писали книги, изображали его на картинах, снимали кинофильмы про него сочиняли песни:
Среди зноя и пыли
Мы с Буденным ходили
На рысях на большие дела,
Помнят псы-атаманы,
Помнят польские паны
Конармейские наши дела…
Человек он был малообразованный, но за прежние заслуги его держали в должности заместителя министра обороны. Ко времени нашего лечения ему было уже восемьдесят лет, он числился почетным Генеральным инспектором армии и уже не принимал участия в государственных делах.
В том 1957 году Никита Хрущев и тогдашний премьер-министр Георгий Маленков пригласили в Москву югославского диктатора маршала Иосипа Броз Тито. Когда в 1948 году Сталин рассорился с Тито, его называли «кровавый палач югославского народа». Но новое советское правительство повело политику на примирение с ним, и Хрущев с Маленковым сами полетели к нему для приглашения. Тито поставил несколько условий и хотел, чтобы на встрече присутствовал маршал Буденный. В годы революции Тито был сербским военнопленным в России, перешел на сторону большевиков и служил в конной армии под командованием Буденного. Он был с ним дружен и хотел этим подчеркнуть свою связь с Советской (Красной) армией.
Старика Буденного, после многих лет отсутствия, выволокли в большой свет. Встречи с Тито проходили в теплой атмосфере, никто не вспоминал прежнюю склоку. Тито с Буденным целовались и фотографировались вместе. Но вот подошел день отъезда. Все хорошо выпили в Кремле с тостами «за вечную дружбу между двумя нашими великими народами» и направились к машинам, чтобы ехать на Внуковский аэродром. Перед дорогой все зашли в туалет, Буденный тоже. Когда все отошли от писсуаров, Буденный остался там один — у него была увеличена «кавалерийская» предстательная железа, и мочиться ему было не так просто. Он задержался.
Вот отсюда начиналась его история болезни.
Кавалькада правительственных машин, следующих одна за другой, промчалась по проспекту Ленина. Движение было перекрыто, люди, согнанные с работы, стояли вдоль проспекта и махали флажками бывшему «палачу югославского народа». Уже все машины проехали, и милиционер на перекрестке переключил зеленый свет, пуская поперечное движение.
Первым тронулся автобус. И тут вдруг показалась мчавшаяся догонять других машина Буденного. Она врезалась в автобус. Маршал сидел на заднем сиденье, правую руку он положил в мягкую замшевую петлю-подвеску. От удара его рвануло вперед и кость руки сломалась. Этот перелом Языков оперировал в Кремлевской больнице. Он скрепил отломки кости петлями специальной титановой проволоки. Это была не очень прочная фиксация. Поэтому после операции он наложил пациенту тяжелую гипсовую повязку — так называемую «тороко-брахиальную»: на всю грудную клетку и на руку до самой кисти. Здоровая натура помогла Буденному быстро поправиться, и он выписался на свою правительственную дачу. Но он страдал от тяжелой и неудобной повязки. Мечтой старого кавалериста было опять сесть в седло. Несмотря на свой возраст, он каждый день ездил верхом и держал для этого на даче конюшню из шести скаковых лошадей специальной «буденновской» породы.
Языков поехал к нему на дачу, чтобы сменить гипсовую повязку на более легкую. Делать одному это невозможно. В помощь ему должны были дать женщину-хирурга из Кремлевской больницы. Помощница ему не нравилась. Он сказал мне:
— Поедешь со мной к старику Буденному. Не хочу брать кремлевскую бабу, ну ее к… матери. Снимем ему тяжелую повязку и наложим твою, легкую. Но ты смотри, держи язык за зубами — чтобы ни одна живая душа не узнала о нашей поездке.
Это был знак большого доверия моего шефа ко мне. Я не был в штате Кремлевской больницы, и с официальной точки зрения мое участие в лечении было нарушением правил. Языков попросил у Буденного разрешения привести своего ассистента и прислать за нами его машину, чтобы избежать машины Кремлевской больницы. Все надо было делать в секрете, потому что за всеми следили и могли донести.
Мы мчались по средней линии Минского шоссе в тяжелой машине ЗИЛ-111, на номере были буквы МЩ — это значило, что машина принадлежит военному министерству. Милиционеры пропускали нас, вытянувшись и беря «под козырек». Дача в местечке Баковка, в 22 километрах от Москвы, не доезжая Переделкино. Дежурный офицер заглянул в машину, шофер, тоже офицер, назвал ему нас, все были предупреждены о нашем приезде.
Сплошные железные ворота открылись, и мы въехали на территорию. Вдали виднелся трехэтажный деревянный дворец. На балконе сидел знаменитый усатый старик, накинув на гипсовую повязку плащ с маршальскими погонами.
Рассказ маршала Буденного
Нам с Языковым пришлось повозиться до пота, меняя гипсовую повязку. Знаменитому нашему пациенту стало легче, он угощал нас сладкими дынями, присланными ему с юга.
Как все старики, он любил поболтать и вел рассказы про опыты своего лечения.
— Это вот теперь все лечат разными лекарствами да операциями. В мою молодость ничего этого не было. Помню, в Первую мировую войну рубанули меня шашкой по левому плечу. Что делать? Зашел я в первую же хату, нашел там густую паутину и наложил ее поверх раны. А сверху замотал тряпкой, которую тут же и подобрал. Вот и вся операция. А ведь зажило! От паутины зажило. Это такое старинное казачье лечение было — паутина всякую рану заживляла.
