Дмитрий Оськин - Записки прапорщика
Беседа затянулась почти до утра.
С первым отходящим поездом рано утром Рошаль, в сопровождении своих спутников, выехал в Яссы.
В то время как Климов работал здесь, в Кишиневе, и завоевывал советскую власть, мы упустили из виду, что в Бессарабии существует еще организация, имеющая значение не меньшее, чем Совет. Эта организация — Сватул-Цери, своего рода бессарабский парламент, организованный при Временном правительстве для объединения молдавской национальности на территории Бессарабии. Сватул-Цери претендовал на роль активного руководителя судьбами Бессарабии. Его состав сугубо буржуазный. В него входили бессарабские землевладельцы и представители городской буржуазии из демократических элементов. Частично были представлены национальные трудовики и эсеры. Между Сватул-Цери и Советом имелся контакт, установленный в порядке обмена представителями.
В гостинице Вулкамича, где жили мы, помещались и члены Сватул-Цери. Один из этих членов, молодой прапорщик, сын мелкого бессарабского помещика, политически мало развитой, говорил:
— Мы хотим восстановить свою культуру. Быть самостоятельной народностью, свободной от давления русских и румын. Мы хотим издавать свои собственные законы на нашей территории, и чтобы наш суверенитет был уважаем. Теперь, когда большевики захватили власть, а мы большевиков не признаем, Сватул-Цери образует собственное правительство, назначит своих министров по всем отраслям народного хозяйства. У нас уже есть министерство просвещения, министерство земледелия, министерство внутренних дел, и сейчас мы ведем переговоры с киевской Радой, чтобы у нас образовалось министерство собственных путей сообщения.
— Какие же дороги-то у вас будут, которыми министерство путей будет управлять?
— Те дороги, которые проходят по Бессарабии.
— Значит, вы и границы установите и таможенные пункты между Украиной и Бессарабией?
— Границы, конечно, установим. Мы хотим быть автономной республикой.
— И армию свою будете формировать?
— Армию свою обязательно.
— Откуда же вы средства на все это возьмете?
— Те средства, которые раньше шли на Россию, теперь будут оставаться у нас. Вот вам и средства.
— Сомневаюсь, чтобы на эти средства можно было содержать больше одной роты.
— Вы не знаете возможностей Бессарабии. Она является житницей России, да и не только России, а и всей Европы, — говорил прапорщик.
— Ну, посмотрим, что у вас выйдет.
Вскоре в гостинице остановились несколько иностранцев, часть из них военные. Это члены военной миссии, прибывшие из штаба Румынского фронта. Момент приезда иностранцев совпал с моментом пленума Сватул-Цери.
Прапорщик, забежавши ко мне в номер, с восторгом передавал, что идеи бессарабского Сватул-Цери целиком поддерживаются английской и французской миссией, которые обещали со своей стороны содействие развитию национального Бессарабского государства и материальную поддержку.
— Смотрите, — говорил я прапорщику, — как бы эти самые иностранцы — англичане и французы — не стали вас поддерживать так, как веревка поддерживает повешенного.
— Мы имеем дело не с варварами, а с представителями цивилизованных наций.
* * *В одну из ночей в комитет явилось свыше десятка солдат, представителей дивизионных организаций фронта, проездом остановившихся в Кишиневе.
— Товарищи, куда нам обратиться? — спрашивали они. — Мы делегаты от фронтовых частей, которые послали нас вперед для обеспечения движения с фронта в тыл.
— Как с фронта в тыл?
— Армия бросает позиции и уходит в тыл. Румынские войска обстреливают уходящие части, забирают у нас имущество, вооружение. Десятки тысяч солдат идут, никем не руководимые, безо всякой организованности. Мы обратились в Яссах в ревком, чтобы он организовал правильное движение стихийно демобилизующейся массы. Там над нами рассмеялись. Между тем люди идут голодные, на своем пути они будут грабить мирное население. Необходимо немедленно вмешаться в это дело.
— В Яссы поехал комиссар правительства Рошаль, — говорили мы. — Он сейчас должен находиться в Соколе. Вы его не видели?
— Нет, мы через это местечко не проходили. Генерал Щербачев ведет предательскую политику, он хочет, чтобы все имущество фронта осталось румынам. Сам уже перешел на службу к румынскому королю. Если в Румынии солдаты пройдут еще со своими запасами, то как только вступят на территорию Бессарабии, стон пойдет по этой местности. Будет все сметено.
— Что же делать?
Мы открыли экстренное заседание комитета. Надо немедленно поговорить с председателем Украинской Рады Винниченко. Уполномочили вести эти переговоры меня. Я вызвал по телефону Центральную Раду и попросил к аппарату Винниченко.
— Сегодня Винниченко подойти не может, — ответили мне. — Завтра в десять часов утра.
— Хорошо.
Вызываю штаб фронта. Дежурного генерала Сытина. Вместо него подошел дежурный офицер штаба.
— Что вам угодно? — запросила меня лента.
— Прошу передать дежурному генералу, что нами получены сведения о начавшейся стихийной демобилизации Румынского фронта. Нет ни питательных пунктов, ни ночлегов. Вся эта лавина в ближайшие дни должна войти на территорию Бессарабии. Исполнительный комитет Крестьянского совета Румынского фронта просит немедленно информировать о принятых Штабом фронта мерах.
— Подождите у аппарата.
Через полчаса то же лицо, дежурный офицер штаба, сообщило:
— Ваши сведения неверны. Ничего стихийного на фронте не происходит. Все, что надо, штабом фронта будет сделано, и если встретится надобность, обратимся к вам или с информацией, или с предложением.
Вернулся с лентой разговора в комитет.
— Ах они сволочи, предатели, контрреволюционеры! — закричало сразу несколько голосов. — Мы же сами прошли вместе с массой отступающих несколько десятков километров. Сами были под обстрелом и потом, по поручению ревкома, были посланы вперед.
Дальше солдаты рассказали о происходящем развале фронта. Вновь организованный ревком предложил прекратить войну и начать демобилизацию. Командование восстало против самовольно уходящих войск.
Утром иду снова на прямой провод. Передаю для вручения Винниченко записку, в которой излагаю содержание привезенных известий солдатами и от имени своего комитета предлагаю немедленно озаботиться организацией по пути следования наших солдат питательных пунктов, для чего срочно двинуть продовольствие, а также распорядиться подать подвижной состав к станции Унгени, где наши солдаты, переходя румынскую границу, смогли бы быть погруженными в эшелоны.
