Дмитрий Оськин - Записки прапорщика
Малочисленность кишиневского гарнизона способствовала спокойному настроению совета.
— Как вы относитесь к большевикам? — спрашивал я.
— Безусловно отрицательно. Они своим выступлением и захватом власти предают дело революции.
В первых числах декабря состоялась конференция большевиков. На эту конференцию я отправится вместе с прапорщиком Святенко, причем последний должен был приветствовать большевиков от имени нашей крестьянской организации, я же, как занятый исключительно редакционным делом, пошел с информационными целями.
Конференцию открыл Юдовский, лидер большевистской фракции одесского Румчерода. Он произнес речь о создавшемся положении в связи с захватом власти большевиками, о настроении и положения Румынском фронта. Призывал в заключение порвать с меньшевиками-интернационалистами, с которыми у фронтовых большевиков на почве выборов в Учредительное собрание был блок.
Конференцию пришел приветствовать, кроме нашей крестьянской организации, и представитель местного совета, который в своем приветственном выступлении подчеркнул необходимость единения революционной демократия.
Почти одновременно происходила конференция эсеров Бессарабской губерния. На эту конференцию я не пошел и на заседании комитета было постановлено никого с приветствием не посылать.
Чтобы окончательно оформить отношение фронтовых и войсковых крестьянских организаций к происходящим событиям, мы решили созвать на 15 декабря фронтовой съезд советов крестьянских депутатов. В повестке дня: 1) Текущий момент. 2) Отношение к новому правительству. 3) Отношение к войне.
Кишиневская тишина, не прекращавшаяся и после нашего приезда, неожиданно нарушилась. Сидя утрой в помещении комитета, выбирая телеграммы для очередного номера «Солдат-крестьянин», я был оторван от моих занятий вошедшим небольшого роста коренастым матросом, у которого на фуражке было написано «Аврора».
— Здравствуйте, товарищ! — обратился он ко мне.
— Здравствуйте. Садитесь. Чем могу быть вам полезным?
— Да так, иду мимо вашего дома, вижу вывеску «Румкомкрест» — дай, думаю, зайду.
— А вы откуда, товарищ, из Одессы?
— Нет, из Петрограда.
— Из Питера! — обрадовался я, чувствуя, что получу интересную информацию для своего номера.
— Да, из Питера, — повторил он. — И вот мой мандат.
Матрос протянул мне бумагу.
Совет Народных Комиссаров. Дано сие матросу Ивану Петровичу Климову в том, что он является полномочным представителем Совнаркома, коим командируется эмиссаром в город Кишинев для образования там советской власти. Всем советским и общественным организациям предлагается оказывать т. Климову всяческое содействие в возложенном на него поручении.
Председатель Совнаркома Ленин.
— Так, значит, вы вроде комиссара будете по Кишиневской губернии?
— Да, примерно так. А у вас тут как дела идут?
— Да спокойно, тихо.
— Что же революции нет еще?
— Нет.
— В Совете рабочих депутатов кто?
— Эсеры, разумеется.
— А гарнизон?
— Гарнизон здесь слабый. Один запасный батальон под влиянием эсеров да два санитарных автоотряда.
— Гарнизон-то, пожалуй, наш будет, — произнес Климов. — А в запасном полку много солдатни?
— Не особенно, разбредаются понемногу. Вы может закусить хотите с дороги?
— Не откажусь.
Я пошел с ним в заднюю комнату, где у нас помещался купленный уже в Кишиневе самовар. Нарезал хлеба, достал сала и предложил Климову. Климов, не снимая своей шинели и фуражки, наспех стал закусывать.
— С кем бы мне здесь свидеться, кто бы нашу линию отражал?
— Затрудняюсь сказать. Мы всего лишь несколько дней в Кишиневе.
— Я слышал по дороге, едучи сюда, что в кишиневской тюрьме сидят много большевиков, посаженных фронтовым командованием.
— Возможно.
— Так вот если бы мне их освободить.
— А как же вы это сделаете в одиночку?
— А мандат-то на что? — потряс он только что показанной мне бумажкой. — Мне приказал товарищ Ленин, чтобы я здесь немедленно учредил советскую власть. Нас человек пятнадцать матросов послали по разным городам.
— Трудненько вам будет, — возразил я. — Пожалуй, один вы ничего не сделаете.
— Ничего, наша кривая вывезет. Мне можно будет здесь у вас расположиться на ночлег?
— Понятно, товарищ. Все, что от нас потребуется, мы для вас с удовольствием сделаем.
— Так я оставлю пока здесь свой сверточек, — сказал Климов, кладя под стол бывший с ним небольшой мешочек, — а часика через два зайду.
— Заходите.
Климов ушел.
«Удивительный тип, — подумал я. — Приезжает один, с мандатом, и думает, что сразу же все может сделать».
Прошло часа полтора. В большой зале комитета звонил телефон. Снял трубку.
— Говорит Сухов из Совета, — услышал я. — Не был у вас большевистский комиссар?
— Был.
— Куда он девался?
— Пошел по своим делам.
— Он говорил о чем-нибудь с вами?
— Да, что приехал организовать здесь советскую власть.
— Вы ему давали какое-нибудь поручение?
— Как же я могу дать ему поручение? Я лишь информировался о цели его приезда и о том, что делается в Питере. Он обещал еще ко мне зайти.
— Будьте добры ему передать, чтобы он зашел в Совет.
— Хорошо, а почему вас это так беспокоит? Откуда вы узнали об его приезде?
— Нам сейчас звонил смотритель тюрьмы, что туда пришел матрос с мандатом, сказал, что он остановился в Совете, потребовал освобождения заключенных — и тот дурак выпустил всю тюрьму.
— Неужели ему это удалось? — удивился я.
Прошло часа три. Климов не появляется. Отправился в гостиницу обедать. В столовой застал Сергеева и Дементьева.
— Слышал? — закричал при моем входе Дементьев. — Запасный батальон организовал у себя революционный комитет. Приехал какой-то комиссар из Петрограда, сказал, что существующий комитет распускается, выбрали другой из большевиков. Выбранный комитет сместил начальника гарнизона и назначает своего.
Я рассказал им о Климове.
Отправились к зданию Совета. Там большое оживление. В зале для заседаний Совета за столом президиума стоял и говорил речь мой утренний знакомый Климов. В зале много солдат.
— Так что, — говорил он, — поскольку ваш Совет не отражает центрального настроения трудящихся масс, то я по поручению Совета Народных Комиссаров объявляю его закрытым.
— Как?.. Что?.. Захватчики!.. — слышалось со всех сторон.
— Никак нет, — упорно продолжал Климов, — коль вы все соглашатели, то мы выберем новый Совет из представителей настоящих революционеров.
