Анатолий Отян - Служба В Потешных Войсках Хх Века
Другие: "Вот, наконец, и нарвался этот умник, правдолюб на свою жопу. И поделом"
Третьи: "Боже! До чего же этот человек смел и честен. Жаль только, что ему отомстят"
Так или примерно так думали присутствующие в зале, и по окончанию выступления, Хрупов объявил об окончании собрания.
Через несколько дней, когда протокол собрания попал в политотдел дивизии, туда вызвали парторга и замполита, и обоим влепили по выговору. Формулировка была абстрактная, а наказали их за то, что дали Прохорову возможность высказывать мнение, расходящееся с общепринятым.
А что с Прохоровым?
Его затаскали по партийным комиссиям, вплоть до парткомиссии ВДВ в Москве. И дальше дело не пошло. Видимо, не хотели придавать ему широкую огласку. Прохоров не получил даже выговора и вернулся в часть. Всем это было удивительно, хотя ходили слухи, что уже тогда начались репрессии против диссидентов. По его возвращению в эскадрилью Прохорова спросили, что там было, и он говорил:
– Собрались там генералы, убелённые сединами, и спрашивали меня о том, почему я иду против линии партии, я отвечал, что я всегда иду с партией, и сейчас иду с ней и выполню любой её приказ. Но когда меня спрашивают моё мнение, я говорю, что думаю. Я знал, что на той комиссии сидели отсидевшие в лагерях по двадцать лет. Это, наверное, они посодействовали моей невиновности.
– Невинности, – сказал, стоявший рядом Курбацкий и все засмеялись.
Так закончилась эта невероятная история.
Начальником штаба эскадрильи служил капитан Калинин. Он уже дослуживал до пенсии и ожидал получения квартиры. Калинин своим видом и поведением больше походил на школьного учителя, чем на офицера, прошедшего войну. Добрейший человек, он иногда, чтобы показать строгость, срывался на крик, но его никто не боялся. Чаще он обращался с просьбой о выполнении чего-то. Вначале прихода
Анатолия в часть у него возник конфликт с Калининым. Тот, чтобы показать строгость, стал кричать, а Отян повернулся и вышел. Калинин опешил от такого неожиданного оборота и вышел вслед из штабной комнаты и вернул нахального, на его взгляд, подчинённого, спросил:
– Ты чего без разрешения старшего по званию вышел из штаба?
Он говорил своим писклявым голосом уже негромко, но с явным возмущением и смотрел из-под очков, чуть наклонив голову, как петух смотрит на курицу не понимая, почему она убегает от столь хорошего мероприятия, какое он надумал. Анатолий от его вида чуть не рассмеялся, но сдержавшись ответил:
– Я, товарищ капитан, с детства не переношу крик. Он на меня действует отрицательно. На меня в школе учителя не кричали. Вы скажите спокойно, и я вас пойму.
– Вот ты какой. Ладно, не буду кричать на тебя. Но ты же тоже выполняй Устав.
– Есть.
С тех пор они относились друг к другу спокойно, а после прихода
Отяна с соревнований, Калинин знал, что Отян сделает всё, что он попросит.
Калинин дождался, наконец, получения квартиры, позвал к себе в кабинет Жегулина и Отяна и попросил их подобрать самим ещё человека четыре для перевозки вещей с одной квартиры на другую.
– Только разгильдяев не возьмите. А то они потом на голову вылезут.
– А можно взять Шагиахметова. Он с удовольствием Вам поможет.
– Шагиахметова можно, он хоть и разгильдяй, но добросовестный и никогда не делает назло. Он просто большой шалун.
Ребят удивило такое заключение, но позже, когда Калинин прощался с эскадрильей, он сказал, что до войны окончил педагогический техникум и работал в родном селе Калиново, что под Воронежем, учителем географии, но война сделала его военным.
– У нас в селе все были Калинины.
Ребята сели в грузовик и поехали перевозить его вещи. Капитан за всю свою офицерскую жизнь так мало скопил вещей и они были такими простыми и дешёвыми, что думалось о том, что все, или почти все у нас стране живут убого.
Единственной дорогой вещью была белоснежная шуба на его дочери, красивой, стройной девушке студентке, лет двадцати, ровеснице солдат, помогающих переносить вещи. Когда в новую квартиру солдаты вынесли из машины и перенесли тяжёлые вещи, она села на стул посреди комнаты и ничего не делала. Капитан, видя, что солдаты переносят посуду и другие мелкие вещи для домашнего обихода, сказал дочери.
– Люсенька, а ты чего сидишь. Помогай.
"Люсенька", указывая на солдат, как на неодушевлённые предметы, ответила:
– А эти зачем?
Калинин, увидев, что солдаты всё слышали и их лица изменились, подошёл к дочери, залепил ей пощёчину и пискляво начал на неё кричать.
Наблюдать эту сцену не хотелось, и Жегулин сказал ребятам:
– Пошли на улицу.
Когда они вышли, к ним подошёл капитан и чуть не плача стал извиняться. Жегулин его успокаивал:
– Ну что Вы, товарищ капитан, мы понимаем.
– Останьтесь, хозяйка обед готовит.
– Спасибо, ещё только двенадцать. Мы успеем в столовую.
– Ну, спасибо ребята. Ещё раз извините меня за мою дуру. Не рассказывайте только никому про это.
– Хорошо, не беспокойтесь и не переживайте. Мы поехали.
В этот момент вышла за вещами "Люсенька" и с перекошенным от злости лицом посмотрела в сторону отца и ребят.
Уже в машине Вася сказал Анатолию:
– И где только красота её делась? Она стала в своей шубе от злости похожа на волчицу.
– Не прав ты Вася, волчица красивей и добрей, – сказал Эдик и добавил:
– Мне капитана жалко. Он у них обеих под сапогом. У самого даже костюма гражданского нет, а ей шубу норковую купил. Знаешь сколько она стоит?
– Сколько?
– Не меньше двух тысяч. Капитану больше года работать надо на такую шубу.
– Всё ребята, забыли и никому ни гу-гу.
В октябре выпал снег. Зима 1960-61 годов выдалась очень снежная, но не очень морозная.
Анатолий в один из дней по какой-то причине задержался и пошёл обедать после всех, один. Он шёл в столовую, находящуюся в соседней
Военно-транспортной дивизии по заснеженной, но уже укатанной машинами мясновской улице. Ночью шёл снег, а сейчас светило солнце, снег сверкал и слепил глаза. Деревянные дома с резными карнизами и наличниками покрылись снегом, свисающим с крыш. Дорога от пригревшего солнца стала скользкой, и Анатолий разгонялся и скользил на подошвах сапог, как на коньках. Настроение под стать погоде было хорошим, хотелось петь и обнимать весь мир.
Пройдя проходную, увидел напротив двухэтажного штаба дивизии бюст
Ленина, ограждённый низким заборчиком – штакетником. Голова
Владимира Ильича была покрыта шапкой слипшегося и свежего пушистого снега, толщиной сантиметров двадцать. Снег покрыл плечи и всю территорию вокруг бюста. Видя такое неуважение к вождю мирового пролетариата, напевая себе по нос: "Ленин всегда живой, Ленин всегда с тобой, Ленин в тебе и во мне", Анатолий перелез через ограждение, вытоптал снег вокруг постамента, смахнул с плеч и головы вождя снег. Когда бюст очистился от снега, на нём явно просматривались следы от действий наших врагов – капиталистов и в частности американского ЦРУ. Они засылали на территорию воинской части ворон, которые гадили на голову и лицо гения, тем самым, подрывая устои. Какие устои Анатолий не понимал и не понимает до сих пор, но делая из снега шарики, оттёр любимый образ вождя от вражеских следов, посмотрел на часы и понял, что опаздывает на обед.
