Федор Ошевнев - Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии
— Пожалуйста, — произнес, на долю секунды склонив голову набок, командир воинской части: любопытно даже, по какому именно серьезному поводу решил в присутствии множества сослуживцев обратиться к первому лицу ШМАСа один из командиров взводов.
— Лейтенант Киндинов, — представился крепыш, соблюдая субординацию. — У меня вообще-то два вопроса. И оба — к вашему заместителю по учебной части подполковнику Чердакову. Можно?
— Ну, задавайте… Николай Ярославович, это к вам.
— Слушаю… — голосом с хрипотцой отозвался из президиума, сформированного из командирских замов, старший офицер с широким лбом, под которым прятались хитрые глазки, выделялись нос с горбинкой и энергичный широкий рот.
— Заранее извиняюсь, если первый вопрос покажется… м-м-м… неадекватным. Уверяю: второй эту неадекватность быстро разъяснит.
— Да рожай уж, чего там по-пустому рассусоливать, — хмыкнув, поторопил подполковник лейтенанта, а заместитель командира части по воспитательной работе неодобрительно поморщился, но промолчал — как, впрочем, и сам бровью не поведший командир.
— Товарищ подполковник, скажите, вы знакомы с моей женой?
Несмотря на предупреждение, Киндинов все же присутствующих удивил, и по конференц-залу пронесся тусклый шепоток.
— Не понял… — агрессивно выпятил Чердаков тяжеловесный подбородок, сильно уподобившись сделавшему стойку суслику. — Это что еще за маневры?
— Абсолютно никаких, — мотнул головой лейтенант. — Так вы ответите по существу?
— Признавайтесь, Николай Ярославович, — полушутливо посоветовал-приказал заинтересовавшийся нестандартной ситуацией полковник.
— Допустим, отродясь не видел, — нехотя выдавил «зампоуч». — Даже заочно, на фотографии. И что дальше?
— Тогда почему вы считаете себя вправе безосновательно и прилюдно обзывать мою супругу б…ю и проституткой и прямым текстом приказываете гнать ее на три веселых буквы, если только она приблизится к порогу КПП? Обоснуйте, товарищ подполковник.
Шепоток в зале набирал силу, активность. Командир части звучно шлепнул ладонью по верху полированной трибуны:
— Товарищи офицеры, что за базар? Товарищ подполковник, это что, действительно имело место?
— Никак нет… — тут же отбоярился от нецензурщины зам по учебной части. — А за клевету, товарищ лейтенант, можно ведь и под суд угодить!
— Значит, отрицаете… — Киндинов вздохнул. — В таком случае, товарищ полковник, разрешите подойти поближе к вам и руководству части.
— Зачем?
— Боюсь, иначе не услышите… В смысле, не меня, конечно…
— Ну, подходите… — после едва заметной заминки дал «добро» Сергачев.
Лейтенант решительно прошагал к трибуне и, остановившись в метре против нее, вынул из кармана брюк сотовый телефон.
— Товарищ полковник, товарищи офицеры! Прошу тишины!
Киндинов дважды ткнул по кнопкам продвинутого мобильного аппарата, и все — даже на «галерке» зала — отчетливо услышали низкий, словно его владелец вещал с большого бодуна, легко угадываемый голос Чердакова:
— …меня понял? Повторяю: гони ее прочь, эту б…, эту суку, эту проститутку! Если только на КПП появится — слышишь?! — тут же на х… ее, нах… и к е…не матери!
И ответствующий «зампоучу» почтительный соглашательский басок:
— Так точно, товарищ подполковник! Все исполним, в лучшем виде! Даже и не сомневайтесь!
Большинство присутствующих сразу распознали во втором собеседнике старшего помощника начальника учебной части капитана Равчука, сидевшего за третьим столом в среднем, управленческом ряду. Многие словно по команде повернули головы в сторону младшего офицера — высокого, стройного, лицом определенно напоминающего Алена Делона в молодости. Оказавшись в перекрестье взглядов, он зябко повел плечами, достал носовой платок и бесшумно высморкался.
Киндинов меж тем выключил режим воспроизведения «сотика» и пояснил:
— Дальнейший разговор моей супруги уже не касался, так что запись я прекратил. Ну так как, товарищ подполковник: кто на кого клевещет?
В конференц-зале повисла обманчивая — похожей она бывает перед ожидаемым боем — тишина, в которой кто-то уронил авторучку, но поднимать с пола ее не торопился. Офицеры прекрасно понимали, что подполковник попался на горячем. Вот только как лейтенант решился на столь глупо-показушный поступок, последствия которого в любом случае обещают ему массу проблем? Никакие перестройки ведь не коснулись незыблемого армейского закона, охватывающего любые стороны «погонной» жизни: ты начальник — я дурак. Причем вдвойне, если сравнивать с «гражданкой».
Обвиняющий так и остался меж президиумом и рядами столов с недоумевающими сослуживцами, замер в строевой стойке, буравя гневным взглядом обвиняемого. Тот же мрачно уставился растерянным взором в раскрытую тетрадь-ежедневник, будто там надеялся отыскать достойный ответ на неудобный, скользкий вопрос. Секунда, другая, третья, пятая…
Напряженное молчание зала решительно прервал командир части.
— Товарищ лейтенант! — начал он не предвещающим ничего хорошего повышенным тоном. — Вы что это мне тут за балаган устроили? Почему нарушаете устав? Порядка подачи жалоб не знаете? Гласности захотелось? Но позвольте: что это за подпольная запись? Откуда она у вас? И вообще: о ком в ней идет речь? Ни имен, ни фамилий…
— Могу все объяснить… — обидчиво вздернул голову Киндинов.
— Не мне и не здесь! — резко отверг предложение лейтенанта Сергачев. — Или вы, может, всерьез рассчитываете, что у командира части только и дел, как в мелкие бытовые дрязги любого взводного вникать? Да еще и в присутствии всего личного состава офицеров! Заместитель по воспитательной работе!
— Я! — без энтузиазма тяжело поднялся со своего места до безобразия тучный подполковник Анюшкин.
— Сегодня же лично разобраться в ситуации и доложить! А на ближайших командирских занятиях освежить главу Дисциплинарного устава «О предложениях, заявлениях и жалобах»!
— Есть!
— Это же надо додуматься, — не успокаивался начальник, — с телефоном вылезти! на служебном совещании! Детский сад, твою дивизию мать! Все! Окончен бал! Свободны!
— Товарищи офицеры! — браво выкрикнул помощник командира части по строевой, и все присутствующие привычно вскочили на ноги, застыв в положении «смирно».
— Вольно! — вполголоса скомандовал Сергачев.
— Подполковник Булак! — сразу же окликнул командира второго батальона Анюшкин. — После утреннего развода немедленно с лейтенантом Киндиновым и командиром роты в мой кабинет!
