Хадлстон Уильямсон - Прощание с Доном. Гражданская война в России в дневниках британского офицера. 1919–1920
Я передал запасные части к орудиям тем командирам батарей, с которыми мы смогли связаться, а также одежду и медикаменты – штабам, но позиция к этому времени выглядела сомнительной, особенно на фронте 1-го Донского корпуса, из-за дрогнувшей способности к сопротивлению Кубанской армии. В тот день, когда я уезжал, мой старый друг артиллерист генерал Марков фактически заявил мне, что становится все более пессимистичным, а по прибытии через несколько часов на узловую станцию Торговая, после того как туда дошла весть о мощном наступлении красных, мы застали всех в крайней панике.
На месте, когда мы приехали, царило огромное возбуждение, и люди передвигались в состоянии заметной тревоги, которая легко могла перерасти в нечто куда более опасное при малейшем неверном слове. Никто, кого не затронула Гражданская война или крупное военное поражение, которые мы сейчас переживали, не сможет понять эту жуткую деморализацию. Она была видна в поведении, речи и выражении всякого, кого я видел, как будто это была распространяющаяся эпидемия неуверенности.
Несколько офицеров тихо беседовали.
– Что же будет дальше? – спросил один из них. – Говорят, беженцы поступают тысячами.
Толпа на перроне прибывала и убывала, поскольку страх передавался от одного человека к другому, и люди заспешили к своим телегам, быстро толкая их вперед со своим имуществом, нервно оглядываясь. Кто-то дал пощечину капризному ребенку, и, когда тот заплакал, раздался шум, перекрывший гвалт этой несчастной мешанины.
– Красные идут, – произнес кто-то, и все устремились к дороге.
Потом, когда люди поняли, что это ложная тревога, к станции вновь прихлынула толпа, беженцы без мест умоляли людей на поездах дать и им местечко. Однако солдатам приходилось проявлять суровость при виде этой трагедии. Человеческая жизнь стала такой дешевой, а смерть – таким привычным явлением, что никто уже не был в состоянии ощущать какие-то эмоции в этом ужасе.
Русские офицеры беспокойно следили за своими солдатами, опасаясь, не набросятся ли они на них, и тихо и мучительно обсуждали, добрались ли впереди красные до места их назначения, вспоминая, как иногда захваченных красными в плен офицеров бросали голыми в снег, пока те не замерзали, или казнили, забивая молотками, чтобы сберечь патроны.
Как обычно, точной информации не было, никто не осуществлял надлежащего командования, и каждый обвинял всех остальных в том, что его подвели. На севере ясно можно было расслышать звуки стрельбы, и несколько групп, отставших от кубанских полков, были в том умонастроении, когда винная лавка представлялась очень привлекательной наживкой. Мы слышали перестрелку и в городе и знали, что, как только вино пойдет по кругу, большевики станут наглее, раздраженные солдаты примкнут к ним, и в конце концов все превратится в руины.
Мои вагоны были прицеплены к поезду, который должен был в любой момент отправиться на Тихорецк, но прошло еще семь часов, прежде чем мы отъехали, потому что выяснилось, что поезд был составлен из вагонов, требуемых для других целей. Увидев, как поезд три раза расцепляли, чтобы убрать эти вагоны да еще один, который был слишком ветхим, чтобы вообще двигаться, Лак, который пробился ко мне назад после того, как увидел своих жену и дочь в целости и сохранности на пути в Новороссийск, в конце концов в бешенстве поднялся в кабину машиниста.
Последовал разгоряченный спор, несколько угроз и весьма многозначительное прикосновение пальцем к кобуре пистолета, и в конце концов машиниста убедили продолжать движение. В течение всего этого времени наши лошади оставались под седлом в стойле рядом с нашим вагоном, потому что ситуация представлялась ненадежной и продолжала оставаться таковой в течение нескольких часов. Но в конечном итоге мы доехали до Тихорецка примерно через тридцать шесть часов.
Деникин уже прибыл туда, и много эмоций было проявлено при ожидавшемся появлении господина – позднее сэра – Джона Макиндера, присланного из Англии в качестве британского верховного комиссара, которому было поручено сформировать свое личное мнение об обстановке. Вероятно, у него была полнейшая свобода действий для ее улучшения при условии, что он не будет вызывать британские войска для ведения каких-либо настоящих боевых операций.
На железнодорожной станции состоялось закрытое совещание между Макиндером, Холменом, Деникиным, Звягинцевым и Кейсом, в результате чего появилась письменная гарантия Макиндера, опубликованная во всех британских и русских официальных изданиях. Это соглашение было заключено с той целью, чтобы, пока Вооруженные Силы Юга России будут вести борьбу, собраться с духом и приложить все усилия для изгнания красных с Кубани, а пока британское правительство будет отвечать за эвакуацию военнослужащих, не принимающих непосредственного участия в боевых действиях, больных и раненых и предложит всю возможную помощь, исключая присылку войск из Константинополя для участия в боях.
Эта гарантия была переведена во многих вариантах ее различными читателями, но она ни в коем случае не была приятной для британского правительства. Рассказывали даже, что, как только ее получили в Лондоне, в ответ умчалась телеграмма – но слишком поздно, чтобы застать Макиндера, который уже вернулся в Константинополь, – игнорировавшая полномочия, с которыми он был послан, и полностью дезавуирующая его действия. К счастью, на месте нашлось несколько сильных личностей, взявших на себя всю ответственность, которые позаботились, чтобы это соглашение было выполнено до последней буквы, и тем самым избежали того, что наверняка стало бы черным пятном позора на уже изъеденном молью гербе британского престижа на Ближнем и Среднем Востоке.
Глава 17
Я оставался в Тихорецке лишь для того, чтобы узнать о результатах совещания от Холмена, а потом первым же возможным поездом поспешить назад в Сосыку либо Кущевку, где мог находиться Сидорин. Представьте мое изумление при возвращении в штаб, где я обнаружил, что мой преемник уехал в Екатеринодар для исполнения других обязанностей, а я получил назад свою группу. Это выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой. Даже несчастья представляются менее тяжелыми, если знаешь, что можешь еще что-то сделать для спасения ситуации.
Накануне отъезда я получил целую пачку писем с базы, где сообщалось о благополучном прибытии беженцев из Новочеркасска. Вероятно, некоторые местные чиновники отнеслись к ним необходительно, и у них стало складываться очень негативное мнение о британской миссии. Сейчас их низвели до самых жутких условий. У них не было денег, чтобы купить продукты, не было жилья в переполненном городе, уверенности в будущем, были лишь жалкие остатки личных вещей.
