Михаил Колесников - Сухэ-Батор
…Законодательные акты, издаваемые по инициативе правительства для укрепления и улучшения основ Монгольского народного государства, а также ради народного блага, могут быть приведены в исполнение только после доклада богдохану. Такие законы не могут быть ни отвергнуты, ни аннулированы богдоханом. Законодательные предложения другого характера могут быть при докладе возвращены богдоханом для вторичного обсуждения, однако не более одного раза.
…В случае государственного переворота или возникновения внутренней смуты, правительство может, отступая от положения мирного времени, самостоятельно, не докладывая богдохану, принимать важные меры или издавать законы…»
Богдо-гэгэн торжественно поклялся не нарушать этот договор. Да ему ничего и не оставалось делать. В то же время были ограничены в правах все владетельные феодалы. Хошунные цзасаки, ваны, гуны, тайчжи и прочие уравнивались в правах с аратами, все становились равными перед законом, крепостная зависимость отменялась; хошунные дарги теперь решали дела не единолично, а на общем собрании по большинству голосов.
Во все концы страны были посланы чрезвычайные комиссары, которые контролировали деятельность старых органов власти и проводили политику Народного правительства.
Премьер Народного правительства Бодо по-прежнему считал себя верным учеником «солнечно-светлого» и люто ненавидел Сухэ-Батора. За последнее время он все чаще и чаще стал появляться в покоях богдо-гэгэна.
Молитвенно сложив руки, он шептал:
— Мы ввергнуты в пучину беззакония. Черная кость босяк Сухэ диктует нам свою волю, уничтожает нас. Он презирает желтую веру и продался красным. Он привел сюда Красную Армию. Аратская рвань обнаглела и вышла из повиновения. Слуга злых демонов Сухэ втоптал нас своим сапогом в грязь. Боги от нас отвернулись. На моей душе великий грех: волею судеб я оказался в одной шайке с этими святотатцами и должен действовать по их указке. Я пришел очиститься и прошу совета.
— Боги распоряжаются судьбами многих, — отзывался «солнечно-светлый». — На тебе нет греха, ученик мой. Я вижу смирение и покорность воле богов, которые испытывают нас за прежние прегрешения. Твоя мудрость не уступает мудрости моего другого верного ученика — Чжалханцзы хутухты. Мы говорили о мирских делах. Есть другие, оплакивающие наше уничижение. Имена тебе их известны: Тогтохо, Чагдуржаб, да-лама Пунцук-Дорджи. И мы не одиноки в нашей скорби. Еще на свободе Дамби-Жанцан, мой старый верный воин. Он не сложил оружия и борется за святое дело. За ним стоит китайское войско, готовое прийти нам на выручку. Генерал Чжан Цзо-лин благоволит к нам. Святой Саджи-лама посетил меня, и мы наметили пути избавления. Твое время еще не настало. Собирай силы, готовься к священной войне.
— Сухэ нужно убить! — почти выкрикнул Бодо. — Я всегда чувствую на себе его пристальный взгляд. Он догадывается о моих помыслах…
Богдо-гэгэн слабо улыбнулся:
— Пусть мудрость и осторожность не оставят тебя в святом деле. Речи твои угодны богам…
Богдо-гэгэн не сомневался в преданности своего ученика Бодо, но он затевал опасную игру и соблюдал осторожность. До поры до времени всех карт нельзя было раскрывать даже Бодо. Джебдзундамба только указал своему ученику пути. Остальное тот сделает сам.
Контрреволюционный заговор давно назревал. На этот раз богдо-гэгэн сделал ставку на своего земляка, бывшего командира тибетского отряда армии Унгерна Саджи-ламу. Сейчас Саджи-лама заделался купцом-ростовщиком. Штаб заговорщиков составляли тибетские ламы и ростовщики. С ведома и согласия богдо они привлекли к заговору остатки унгерновских банд. Саджи-лама был близок ко двору. Это он в свое время освободил «солнечно-светлого» из-под стражи гаминов.
Заговорщики обосновались в монастырях. Здесь они прятали оружие и войсковое знамя. Был даже намечен день выступления — 21 декабря 1921 года.
Сухэ-Батор, вернувшись из Москвы, сразу же почувствовал, что в воздухе пахнет порохом. Он знал, что враги попытаются воспользоваться его отсутствием, и торопился на родину.
Слишком уж большую радость проявил «солнечно-светлый», когда узнал о равноправном договоре с Советской Россией. Да, с Монголией еще никто никогда не заключал подобных договоров! Даже лучшему дипломату ныне покойному Ханда-Дорджи не удавалось склонить Россию на полное признание независимости Внешней Монголии. Нечестивцы отравили Ханда-Дорджи. Но Сухэ-Батор достойно заменил всех дипломатов: Россия простила Монголии долг в пять миллионов золотых рублей. Мир и благоденствие… Напрасно Сухэ-Батор не договорился о выводе Красной Армии из Урги.
— Красная Армия будет находиться на нашей земле до тех пор, пока мы не задушим контрреволюцию. Такова воля народа, — сурово ответил Сухэ-Батор.
Бодо прикинулся лучшим другом, говорил льстивые слова.
И только Данзан хмурился.
— Зачем монгольская кооперация? — недоумевал он. — Зачем Монценкооп? Скоро к нам должен приехать коммерческий атташе при германском посольстве в Пекине. Немцы открывают свои торговые фирмы в Урге. Американская компания «Андерсен, Мейер и Ко» закупила у монастырей две тысячи голов скота. Скоро будут открыты новые американские фирмы Альберта, Гершковито. Английская дальневосточная торговая компания завозит товары и скупает сырье. Скоро число американских и английских фирм перевалит за полсотню. Компании «Пекин», «Монголор», «Братья Новомейские и Ко» добиваются получения концессии на разработку золота у нас. Годовой оборот фирмы «Бидерман» достиг миллиона долларов.
Данзан разбирался в торговых делах.
— Фирма «Андерсен, Мейер и Ко» не принимает у аратов серебряные ланы. Они хотят, чтобы в Монголии единственной валютой был доллар, — отвечал спокойно Сухэ-Батор. — Но мы не допустим этого. Нам нужна своя валюта. Иностранцев будем вытеснять. Создадим Монгольский центральный кооператив. Россия поможет. Думаю, тебе следует заняться всеми этими делами. Сами будем торговать. Не станем залезать в кабалу к капиталистам.
Ты знаком с торговлей, часто говорил о размахе. Кто мешает заняться этим?
Глаза Данзана заблестели:
— Я разбираюсь в тонкостях, джанджин. Оправдаю доверие. Нам только установить бы дружбу с китайцами. Задумал большое дело: организовать автомобильную компанию на тракте Урга — Калган.
— Мысль хорошая. Но реакционное правительство Китая не хочет устанавливать с нами дружеские отношения. На ноту комиссара иностранных дел РСФСР по этому вопросу оно ответило отказом. А пока начнем с Монценкоопа.
Сухэ-Батор не строил никаких иллюзий насчет Данзана. Данзан был таким же скрытым врагом, как и Бодо. Но сейчас нужно было отколоть Данзана от Бодо и богдо-гэгэна, а уж затем каждого в отдельности вывести на чистую воду.
